Юрген Кунов - Перехватчик SP-0099. Амазонки Кастиса. Книга первая Страница 46

– Прошу разделить с высокородным вино и веселье!

Кау жестом пригласил гостей подняться в трапезную.

По узкой каменной лестнице все взошли на второй этаж главной башни замка.

В просторной зале с огромным камином стоял уже накрытый стол. На нем бросалось в глаза обилие серебряных кувшинов и кувшинчиков.

После омовения рук хозяин воздал хвалу богам за посланных ему многославных и многочестивых гостей.

Эдди, в свою очередь, пожелал Кау, чтобы его рука не знала в битвах усталости и держала меч столь же крепко, как сейчас сжимает кубок с вином.

Глазки эрдена озорно заблестели.

– Вижу, славный будет у нас ужин!

Ел Кау немало и с завидным аппетитом. Предпочтение он отдавал жареным ндоросам, кастисианским куропаткам. Разорвав птицу на куски, он тщательно обгладывал и обсасывал каждую кость, после чего бросал ее в серебряную миску, которую держал стоя на коленях «недостойный имени». Другой слуга то и дело наполнял вином позолоченный кубок хозяина.

Во время трапезы Кау, не переставая, расточал хвалы высокородному гостю, эрдену Свэбо. Эдди в ответ с большим искусством превозносил достоинства хозяина и его славного рода.

За столом напротив Корина сидели два сына Кау. Оба низкорослые и широкоплечие как отец, с закрывающими лоб смоляными челками. Один был старше другого примерно на семь – восемь Больших дождей.

Парни больше пялились на Николь, чем ели. Младший вообще не сводил с нее глаз. Но девушке можно было не опасаться, что в Каухото кто-то скажет ей «моя». Здесь жрица была гостьей эрдена Кау и он охранял «божественное тело». Ни один владетель замка не позволит, кому бы то ни было под его сводами, пролить кровь из-за жажды плоти. Родовое гнездо можно обагрить только кровью врага. Или своей кровью, если враг окажется сильнее.

Накачавшись вином и желая произвести впечатление на жрицу, сыновья Кау стали показывать свое умение владеть различными видами оружия. Они сносили одним ударом меча головы вимлам, туши которых по приказу Кау были принесены с кухни; легко отсекали кинжалами ручки серебряных кувшинов; расплющивали боевым молотом до толщины монеты слитки серебра.

Эрден взирал на сыновей оценивающе. Наверное, он сам и научил их тем приемам, что сейчас они демонстрировали гостям. Видел ли Кау в них молодого себя – быстрого, сильного, не знающего страха? Кто знает, подумал Корин. Возможно, в данный момент он размышляет совсем не об этом. А, например, о том, насколько скоро его сыновья будут способны поспорить с ним за звание владетеля замка.

Корин не сомневался, что эрден Кау не так прост, как могло показаться кому-то на первый взгляд. До столь почтенного по местным меркам возраста, в котором пребывал хозяин Каухото, в Стране Железа глупцы не доживали.

Высокородный Кау довольный тем, что сыновья не посрамили чести рода, с изрядной долей ехидства обратился к гостям:

– Может и путники, уважившие замок Кау своим посещением, хотят поразмять руки и плечи?

Эдди вопросительно посмотрел на командира. Тот на секунду прикрыл глаза в знак согласия. Капрал оперся ладонями о подлокотники кресла, собираясь встать.

Николь вдруг рывком выпрямилась и, взяв со стола пустой позолоченный кувшин, вышла в центр залы. Расставив ноги, она резко нагнулась и двумя руками подбросила сосуд вверх. Все проводили его глазами. Когда он начал падать, стажер вскинула руки к торчавшим из-за ее спины рукоятям мечей. Две молнии блеснули навстречу друг другу – и три куска позолоченного серебра ударились о каменный пол, подпрыгнули и, гремя, разлетелись в стороны.

В зале воцарилось молчание. Кау, кряхтя, вылез из-за стола и, подобрав один из кусков рассеченного кувшина, оглядел срез.

– Жрица достойна быть женой Триединого Нэка, – сказал он уважительно.

Младший из сыновей с вызовом произнес:

– Страж храма тоже сможет чем-нибудь удивить высокородных?

Корин ополоснул руки и поднялся с накрытой ковром железной скамьи.

– Нэк Всемогущий! Сила неба в каждом из нас! – сказал он, подняв голову вверх.

Выйдя из-за стола, сержант подошел к одному из воинов, которые охраняли вход в залу.

– Дай Оэру свое оружие, – сказал он, взявшись за древко копья.

Кау кивнул головой.

– Гость чтит хозяина.

Дружинник разжал кисть.

Корин подошел к стене, упер древко между двух камней и, проверив, прочно ли оно сидит, приставил острие наконечника к шее.

Победное настроение Николь, царившее в ее душе после того, как она утерла нос этим волосатым недомеркам, мгновенно улетучилось.

«Господи, что он делает!» – пронеслось у нее в голове.

Как и Николь, Эдди взирал на Корина с напряженным вниманием. Подобного трюка в исполнении командира ему тоже видеть не доводилось.

Корин двинулся вперед. Словно десятки веревок и веревочек туго натянулись на шее у сержанта. Он медленно, будто канатоходец, шаг за шагом приближался к стене. Голова его мелко дрожала.

Глядя на Корина, Николь сморщилась, забыв о самоконтроле.

Древко копья выгибалось все сильнее и сильнее. Ожидая страшной развязки, Кау подался вперед. Лицо эрдена выражало такое напряжение, будто это в его шею вонзалось стальное острие.

Вдруг раздался громкий хруст. Могучий торс Корина чуть дернулся вперед. Николь вздрогнула. Почти одинаковые половинки сломанного древка стукнулись о камни и покатились по полу.

Девушка глубоко вздохнула. Она почувствовала, что ладони у нее влажные и вытерла их о шаровары, чего делать за столом было никак нельзя – ритуал запрещал. Но все внимание присутствующих в этот момент было обращено на стража храма, и промаха жрицы никто не заметил.

По спине Николь побежала дрожь и она, прижав локти к бокам, напрягла плечи. Спокойствие, только спокойствие. Кажется, что-то подобное любит повторять Эдди. Расслабившись, она медленно выдохнула и потянулась к кубку с вином.

Николь осушила его до дна. Все остальные, кто сидел за столом, тоже выпили.

Кау поднялся на ноги и нетвердой походкой подошел к сержанту.

– Удивление и страх были сейчас у Кау здесь, – хозяин приложил руку к груди.

Он снял с запястья широкий золотой браслет замысловатого плетения и протянул его Корину.

– Дар Триединому Нэку.

Сержант взял подарок двумя руками и, в знак особой признательности, приложил его ко лбу.

– Всемогущий Нэк подарит высокородному Кау славную смерть.

– Оэр и вправду слуга бога. Он видит самые сокровенные желания, – чуть слышно сказал Кау. Его слова предназначались только стражу храма и никому больше.

Кау развернулся и, покачнувшись, крикнул:

– Танцовщиц и музыкантов сюда!

Один из «недостойных имени» кинулся к двери и вскоре в залу вошли десяток совсем юных девушек в полупрозрачных одеждах и четверо музыкантов с инструментами.