Ирина Скидневская - Звездные мальчики Страница 46

… Пекарь, сгорбившись, вывел плачущую жену из домика, снял с плеча свой тяжелый карабин и поставил его прикладом на землю. Опершись на ружье, он ждал. Его жена вытерла слезы и достала из-за пазухи тонкий черный платок. Пылающее закатом небо и освещенные багровыми отсветами сосны были очень красивы, но пекарь и его жена не замечали этого, погруженные в горькое ожидание…

— Ты хорошо рассмотрела черного волка, девочка? — спросил высокий старик.

— Да, — твердо ответила дочь пекаря и щелкнула затвором ружья.

Дуй стоял, скрестив на груди руки, и тяжелым взглядом смотрел на людей по ту сторону решетки.

— Ты помнишь, сколько горя этот зверь принес людям?

Девочка кивнула.

— Я не промахнусь, — сказала она.

… Старики, тяжело опираясь на посохи, вышли из домика и, не глядя в глаза скорбно застывшим пекарю и его жене, пояснили:

— Она попросила нас выйти…

Тут же раздался выстрел. Женщина покачнулась, но не заплакала. Она никак не могла повязать на голову черный платок, и муж помог ей.

Дверь отворилась, из нее вышла девочка. Ей было плохо. Зажав руками рот, бледная до синевы, она побрела в кусты орешника. Пекарь хотел помочь ей, но дочь слабой рукой отстранила его, и он послушно отошел.

Женщина, набираясь решимости, несколько раз глубоко вздохнула и сказала:

— Пойдем, Ладислав…

Старики вошли в домик вслед за родителями Дуя. Там было темно. Пекарь зажег свечу, и его жена дико закричала: ничком на полу, перед запертой железной решеткой, лежала светловолосая девочка. Липкие красные ручьи растекались из-под ее хрупкого тела. Ружье валялось рядом. Упав на колени, женщина обхватила руками мертвое тело и запричитала страшным, обезумевшим голосом. Пекарь, не понимая, что произошло, заплетающимся языком спросил стариков:

— Что? Что?

— Ушел… — утирая слезы, ответил высокий старик.

Пекарь выскочил наружу, на ходу срывая с плеча карабин. Черный лес глухо и враждебно шумел, разгоняя верхушками деревьев низкие тучи. Пекарь, озираясь и что-то выкрикивая, принялся беспорядочно палить из ружья по темным чащам, и эхо выстрелов, вспугивая птиц, разносилось далеко окрест по спящему, равнодушному лесу…

6.

Дуй бежал, как загоняемый волками лось, — в панике, не разбирая дороги. Еще никогда в жизни он не испытывал такого ужаса. У него совсем не осталось сил, и он без конца падал, раздирая ладони и колени. Ветки больно хлестали его по лицу, и окровавленными руками он еле успевал размазывать заливающие глаза соленые струйки крови и пота. Даже упав, он продолжал свой унизительный бег — ползком, на четвереньках, позорно, кое-как — лишь бы оказаться подальше от того места, где чудом избежал гибели.

Трещали кусты, гудели деревья, на которые он налетал, испуганно орали разбуженные птицы, и это еще больше усиливало его панику. Наконец, задыхаясь, весь ободранный до крови, он упал, не в силах сделать еще хотя бы один шаг, и, обхватив руками голову, скорчился на земле в ожидании неминуемой смерти.

Где-то далеко гулко щелкали выстрелы, но погони не было — ночь, его союзница, в который раз выручила его. Когда Дуй отдышался и оказался вновь в состоянии соображать, он обнаружил, что забыл все до единого заклинания, которым обучила его старуха. Страх переломал его всего, подобно тому, как дикий, необузданный ураган расправляется с хлипкими деревянными домишками. Тупо уставившись в одну точку, Дуй несколько часов вспоминал то, что знал, а вспомнив, почувствовал, что опустошение, которое он сейчас испытывал, лишило его на время способности колдовать.

Еле волоча ноги, он побрел по лесу в ту сторону, где находилась пещера, и с содроганием вспоминал только что пережитое. Отвратительно осознавать себя глупцом… Легко же ему было презирать Кора, поверившего в беззащитность женщины… Дуй вспомнил все сомнения молодого короля и понял, что их ошибки очень сходны. Как легко и просто его обвели вокруг пальца! Как умно, тонко добились успеха… Он сам, ослепленный желанием узнать, как собираются ловить волка, ринулся в расставленную для него западню, за крепкую железную решетку… Дуй поежился. А ведь его подсознательное чувство не говорило, а просто кричало: опасность! А когда мать завесила окно белым платком, он сразу подумал, что это может быть подаваемый кому-то знак… Но они, те, кого он считал глупее себя, не дали ему времени на раздумья. И в этом крылась причина их успеха — в достоверности придуманной ими истории и быстроте.

Но свои последние силы и остатки мужества он не зря приберег на конец. Ему повезло, что люди сентиментальны: мать с отцом вышли сразу, не в силах наблюдать смерть собственного сына. Остались только ветхие старики и малолетняя сестра, такая внушаемая и беззащитная перед его агрессивным подсознанием. Едва родители вышли за порог, он обрушил на девчонку поток громких мысленных приказов: "Пусть они уйдут, пусть уйдут!" И она сразу сломалась, осталась одна. Мгновенный мощный удар по ее подсознанию — и она не увидела ни маленькой змейки, скользнувшей между прутьями решетки, ни вспышки огня из дула направленного на нее ружья. Даже не поняла, что умерла. Какая гуманная смерть… Еще секунда — и он обернулся сестрой.

Эти быстрые превращения нестерпимой болью раздирали его на части, но выхода не было. И он победил: он спасся. Быстроте действий он научился у них — тех, кто пытался убить черного волка… короля… Дуй зло засмеялся. Никогда им это не удастся. Все забыли его настоящее имя, данное при рождении, все, но не он сам. Властимир значит "властитель мира"!

… Он шел всю ночь и на рассвете оказался неподалеку от той деревни, где родился и жил, теперь заброшенной. Что-то изменилось вокруг. Дуй огляделся и вдруг ахнул: на вершине Ненужной горы вновь лежал черный камень…

Шатаясь от усталости, он взобрался на гору и рухнул рядом с камнем, прислонясь к нему спиной, но невыносимая боль мгновенно обожгла его. Дуй с воплем откатился на несколько шагов в сторону. Черная поверхность камня была раскаленной, как утюг, и сожгла Дую рубаху на спине. Он содрал ее с себя и, скомкав, в бессильной ярости швырнул ею в камень. Легкими черными хлопьями рубаха осыпалась на землю.

С ненавистью глядя на камень, из друга неожиданно превратившегося во врага, Дуй хотел что-нибудь сказать коварной бездушной глыбе, покрывшей его спину волдырями, но не нашел слов. Боль измотала его. С трудом соображая, он проследил взглядом широкий след камня на мягкой земле в долине и на каменистой поверхности горы. Какой же великан-невидимка прикатил сюда из деревни эту неподъемную громаду? И с какой целью?..