Джон Мини - Фактор жизни Страница 46

— А-а, черт…

Анна-Мари наклонилась и сжала колено Карин:

— Все в порядке. Правда.

«Это же ад, Дарт, — думала Карин. — Если ты не вернешься ко мне, я…»

Она не представляла себе, что она тогда сделает.

До этого подобное случалось уже два раза.

Карин подозревала, что это связано с феромонами. Сверхъестественно, всей кожей она чувствовала, что кто-то находится по ту сторону стены, ощущала их «ki»… а потом они входили через дверь.

«Может, я занимаюсь самообманом?» — думала она.

В первый раз такое произошло, когда она сидела на коленях в позе «seiza», во время своего первого визита в штаб-квартиру борцовского центра в Киото. У нее возникло чувство, вызывающее благоговейный трепет, — ощущение чьего-то присутствия. Ощущение охватило все ее существо за двадцать секунд до того, как в помещение вошел легендарный сэнсей Харада.

Казалось, весь мир вращался вокруг него и свет стал ярче, когда он вошел…

Во второй раз это было в додзе Манхэттена, во время исполнения похожих на танец упражнений. Тогда Карин почувствовала приближение мастера высокого дана — полуфилиппинки, полуангличанки по происхождению прежде, чем та вошла в зал.

Сама Карин обладала черным поясом второго дана и не отличалась выдающимися успехами.

Вот и сейчас у нее опять появилось такое предчувствие.

Раздался стук в дверь.

— Войдите.

В проеме возник могучий силуэт, мало различимый из-за яркого освещения в коридоре.

— Сэнсей.

Майкл долго смотрел на нее, затем вошел в комнату. Он вошел по-военному выпрямив спину, опустив расслабленные большие руки.

— Нет, — пробормотала Карин. — Только не Дарт!

Зависая на грани самоорганизовывающейся переходной реальности, осознающая и не осознающая себя, распространялась сеть фрактальной структуры.

Вселенная — море золотого света. В золотой пустоте висели звезды: расходящиеся лучи, с решетом больших отверстий, огромные. Через золото льются, словно реки, лучи внутризвездной энергии — они багрово-красные и бордовые.

И эта аномалия, явившаяся неведомо откуда.

Ее крошечные формы, рожденные из неестественно гладких геометрических фигур, пойманы в ловушку.

Но пока их защищает непреодолимый барьер. Пока непреодолимый…

Крошечные щупальца, ответвленные от основной структуры, распространяются по всему барьеру. Здесь есть различные фигуры, меняющие формы по мере того, как уровень, создающий структуры, выявляет новые стратегии, которые можно использовать в новой окружающей среде.

Медленно, медленно ядро структуры передвигается ближе к крошечной, загнанной в ловушку пылинке.

Корабль похож на крошечную частичку пыли, некую начальную точку, из которой вот-вот зародится буря.

Глава 32

Там, куда они прибыли, была огромная система пещер. Перед глазами мелькали розовые и оранжевые своды. Разветвленная, как кровеносная система, красная сеть тонких трубочек заполняет все пространство. В трубочках можно различить темные очертания движущихся частиц.

«Транспортная система, — подумал Том, вытягивая шею через плечо Лимавы. — Грузовые жучки… Похоже на артерии, подвешенные в воздухе».

Арахнаргос быстро направился в квадратный проход. Стены его украшали сложные скульптуры и инкрустации золотом на белом фоне. Двигаясь по проходу, машина попала в зал с колоннами, где пол был выложен полированным мрамором и розовым гранитом. Кое-где на полу наблюдались серые разводы и желто-зеленые вкрапления.

— Владение леди В’Деликона! — провозгласила Лимава, снимая шлем.

— Говорят, — заметил Ланктус, — что в ней есть что-то от дракона. Даже лорд д’Оврезон боится ее.

Том, благодарный ему за то, что они наконец остановились, вздохнул.

— Я не думаю, что нам с вами стоит о чем-то беспокоиться.

— А вот в этом ты как раз ошибаешься, приятель. — Ланктус указал на небольшую голограмму. — Сегодня вечером будет званый обед. И ты будешь сопровождать господ.

Том взглянул на Лимаву, потом отвел глаза в сторону.

— Но самое странное в здешних местах, — продолжал Ланктус, меняя тему, — что у них совсем нет темных мест. Постоянно светло. Или лучше сказать «непрерывно»?

— Постоянно. — Том посмотрел через лобовое стекло. — Но это же ужасно. Для того чтобы не развивалась близорукость и чтобы сон был достаточно глубоким, спать нужно в темноте.

— Я не говорил, что они не могут спать у себя дома. Я имел в виду, что у них постоянно освещены общественные места.

— Ну и ну!

— Эй, мальчик на побегушках! — Лимава усмехнулась. — Да ты теперь стал настоящим путешественником, человеком, исследующим разные культуры.

«Мне следует испытывать благодарность», — подумал Том.

Но каждый раз, закрывая глаза, он видел одно и то же: исчезающие в бурных волнах пухлые пальчики маленькой девочки, тонущей в водовороте, которого еще не было.

Том молча стоял с кубком в руке, слишком стеснительный, чтобы попросить какой-нибудь другой напиток — в этом содержался алкоголь, — и наблюдал за тем, как дворяне, собравшиеся на обед, вели друг с другом беседы.

Вечер был неформальным. Гости сидели или стояли небольшими группками, болтая и не обращая внимания на инкрустированные платиной древовидные формы и античные статуи Кали.

Слуги вели себя ненавязчиво, были внимательны и почти все имели ничем не примечательную внешность.

«Мне следовало бы быть среди них», — думал Том.

В этот вечер он надел подобающий костюм, через левое плечо перекинул полунакидку. Невероятно, но он считался здесь гостем.

А на самом деле был наблюдателем.

Вот слева донесся смех, немного натянутый. Молодая леди наклонилась к лорду. Язык ее тела невольно выдавал расположение и искренность, однако руки лорда были скрещены на груди в глухой обороне.

В отдалении старый лорд обнял за плечи молоденькую спутницу, не замечая ее смущения.

Еще дальше собралась группа седовласых мужчин, каждый из которых только и ждал случая заговорить, нимало не интересуясь тем, о чем говорят другие.

«А я? — думал Том. — Ведь я еще незначительнее, чем любой из них».

— Угнетающая картина, не правда ли?

К Тому обращалась подтянутая леди с гордо выпрямленной спиной. Ее белые волосы были уложены узлом вокруг головы и скреплены платиновой лентой.

— М’дам? — Чувствуя неловкость, он вместо ответа пожал плечами.