Джеймс Баллард - САДОК ДЛЯ РЕПТИЛИЙ Часть I (Двухтомник англо-американской фантастики) Страница 46

Фифи ничего не понимала. Они, как ей казалось, не так давно покинули Англию. И ей этот хваленый Новый Свет совсем не нравился. И она никак не могла заподозрить, что мощные орудия новейшей технологии нарушают последовательность времен на планете.

И, конечно, она не знала, что губительный фонтан хроногаза затопил уже весь материк. Все спутники связи транслировали сообщения об аварии, но отуманенная аудитория проваливалась все дальше сквозь поколения, словно в бездонный омут.

Подъехала карета «скорой помощи», за ней другая. Арчибальд Смит попытался оттащить Трэси с их пути.

— Руки прочь, низкорожденный! — вскричал Трэси, пытаясь выхватить воображаемый меч. Из машин выскакивали медики, полиция оцепляла участок.

— Сейчас они вытащат наших доблестных терронавтов! — крикнул Клэйболл.

Его едва было слышно в лязге и грохоте. Всюду сновали люди в противохроногазах, иногда среди них мелькала стройная фигура медсестры. Раздавались порции кислорода и супа, над головами висели прожектора, заливая ослепительным светом квадратное устье скважины.

— Мне думается, нам пора уходить, ради духа господня! — прошептала Фифи, вцепившись дрожащей рукой в свою домотканую — как она считала — одежду. — Мне здесь не нравится!..

Потные люди в желтых комбинезонах тянули канаты. Из скважины показался первый терронавт, одетый в характерную черную форму. Голова его была запрокинута, противохроногаз сорван, но он мужественно боролся с обмороком. На его бледных губах даже появилась улыбка, и он помахал рукой телекамерам. В толпе нестройно закричали «ура!».

Это было отважное племя — люди, спускавшиеся в неисследованные моря хроногаза глубоко под землей, рисковавшие жизнью, чтобы добыть самородок знания в недрах неведомого; люди, не воспетые пока что никем, кроме неутомимой прессы…

Радиокомментатор пробился сквозь толпу к терронавту и поднес к его губам микрофон. Измученное лицо героя появилось перед неверящими взглядами биллионной аудитории.

— Там, внизу, ад… Динозавры с детенышами… — успел рассказать герой, прежде чем его втиснули в первую медицинскую машину. — Прямо там, глубоко в газе. Целые стаи, они дерутся… Еще несколько сот футов, и мы попали бы… попали бы к сотворению мира…

Но его уже не слушали. Новые отряды полиции очищали здание от посторонних, чтобы принять других терронавтов. Увидев приближающуюся вооруженную цепь, Фифи и Трэси кинулись прочь. Когда они выбежали в темноту, высоко над ними вздымался огромный невидимый фонтан времени, сеющий гибель по всему миру.

Некоторое время они лежали, задыхаясь, у ближайшей изгороди. Иногда один из них пищал, как ребенок, или охал, как глубокий старик. В промежутках они тяжело дышали.

Уже светало, когда они поднялись и потащились по тропе из Роузвилла.

Они не были одиноки. Жители покидали поселок, уходя из домов, ставших чуждыми и непонятными для их ограниченного разума. Трэси остановился и выломал себе в кустарнике грубую палицу.

Мужчина и женщина вместе заковыляли вверх по холму, возвращаясь в лес, как и большинство горожан; их сутулые, неуклюжие фигуры отчетливо выделялись на фоне рассветного неба.

— Угх глумф хум херм морм глук гумк, — пробормотала женщина.

В приблизительном переводе с языка палеолита это означает: «И почему такое случается с человечеством как раз тогда, когда оно уже готово вновь стать цивилизованным?»

Джеральд Керш

ОПАСНЫЙ ВКЛАД (Пер. с англ. В. Волина)

У вас острый глаз, сэр, поистине острый глаз, если вы узнали меня по тем фотографиям, что появились в 1947 году в газетах и сенсационных журнальных репортажах. Думаю, я слегка изменился с тех пор: и все же я действительно тот самый Питер Перфремент, которого так возносили за его открытия в области ядерной физики. Я счастлив, что вы с первого взгляда узнали меня. Вы можете по ошибке принять меня за беглого каторжника, или сумасшедшего на свободе, или еще за кого-нибудь в этом роде, потому что я хочу попросить вас пересесть в этот затемненный угол, так, чтобы ваша широкая спина оказалась между мной и дверью. Не спускайте взгляда с зеркала над моей головой, и вы обязательно увидите там отражение двух молодчиков, которые заявятся в этот уютный маленький бар. Они придут за мной. По отсутствующему выражению на их лицах вы поймете, что эти люди из разведывательной службы.

Они, разумеется, обнаружат меня и воскликнут: «О, сэр Питер, как приятно встретить вас здесь!» Затем, сославшись на дела, они уведут меня отсюда. А ускользать от этих двух молодых людей — одна из немногих радостей, оставшихся мне в моем почтенном возрасте. Однажды я скрылся в корзине для белья. А сегодня я надел поверх вечернего костюма рабочий комбинезон и пошел на концерт. Я собираюсь вернуться домой в центр, проведя неплохой вечер, но сейчас мне хочется побыть немного одному. Мне некого винить, кроме себя самого, за те легкие неудобства, которые я сейчас испытываю. Я удалился от дел, как мне казалось, еще в 1950 году, когда истинная сущность атомных бомб, вроде той, что мы сбросили над Хиросимой, стала общественным достоянием. Моя работа, похоже, была завершена.

Итак, я удалился на прелестную маленькую виллу на мысе де Фесс, поблизости от кошмарного фешенебельного курорта Сабль де Фесс на юге Франции. Я намеревался окончить там свои дни, а точнее говоря — собирать библиотеку и компактную, но более или менее сносную лабораторию и заниматься там. Я посещал все музыкальные фестивали, попивал свой стаканчик вина на террасе любого пришедшегося мне по вкусу кафе и продолжал академическую битву с доктором Франкенбургом. Эта битва, в сущности, не более кровопролитная, чем обычная шахматная партия; она касалась свойств элемента фтора. Я догадываюсь, что тайны математики, слава Богу, находятся за пределами вашего понимания, но, может быть, в школе вам говорили кое-что о свойствах фтора. Это поистине сорвиголова, разбойник среди элементов.

По своему темпераменту фтор — настоящая примадонна, а по характеру — врожденный преступник. Его невозможно удержать в чистом виде; его влечет практически ко всему, что только есть на земле, и все то, к чему его влечет, он стремится уничтожить. Неспециалисту я могу описать свою теорию в двух словах: прирученный фтор, так сказать, громила в упряжке. Доктор Франкенбург, посвящавший весь досуг чтению юмористических журналов, любил говорить по этому поводу: «С таким же успехом вы можете представить себе Джека-Потрошителя в качестве кормильца семьи». Как бы то ни было, я продолжал трудиться для собственного удовольствия, без принуждения и слежки и имея доступ к большому компьютеру в Ассиньи. И вот в один прекрасный день я обнаружил, что мне удалось выделить субстанцию, которую для удобства я буду называть «фтор восемьдесят плюс».