"На суше и на море" - На суше и на море. Выпуск 11 (1971 г.) Страница 46

«Маша, это грандиозно. Ты только подумай: эволюция жизни в масштабах всей Вселенной! - сказал Николай». «Значит, ты согласен с тем, что у всего человечества где-то на других планетах тоже будут потомки? И они могут наследовать что-то из того, что приобрел человек на Земле?» - «Да, если прав профессор». - «Это невероятно, - в глазах Маши было недоумение, - а сколько детей может быть на других планетах у миллиардов людей, живущих на Земле?» - не без иронии добавила она. «Детей, - как эхо отозвался Николай, - это не то слово. Маша, все гораздо сложнее».

Мы с шефом переглянулись. Что это? Чеховская дама с пьесой? Но у него хватило мужества промолчать. Рассказчица продолжала:

– Маша была физиком, училась у академика Лапина, человека фанатично преданного направлению, которое он развивал в науке. О гипотезе профессора Позднева Лапин говорил всегда с возмущением - она противоречила его взглядам. «Надо быть круглым идиотом, - взорвался как-то он, просмотрев последнюю статью профессора, - чтобы на мгновение допустить, что протон не элементарная частица, а сложная система из шести тысяч более простых субчастиц».

– Я думаю, что он сказал «не идиотом», а «ослом», - с кислой улыбкой поправил шеф.

– Возможно, - спокойно согласилась рассказчица, - но послушайте дальше.

Через два месяца после лекции Николаю пришлось выехать на Камчатку.

– Почему именно на Камчатку? - снова не выдержал шеф.

– Сейчас все узнаете, потерпите немного, - ответила соседка.

«Приехав на место назначения, Николай не сразу узнал профессора в этом маленьком человеке в стеганке. Длинные папиросные затяжки, куски глины на очках, которые он непрерывно поправлял грязными руками, выдавали его состояние. Буровая установка была уже остановлена. Все с надеждой и тревогой ждали появления бура из скважины. И когда бур подняли, председатель комиссии созвал всех.

Прямо на походный легкий столик рабочие поставили прозрачный сосуд, в котором находился образец породы. Сосуд чем-то напоминал «термос» с брикетом Главной энергии. Ведь брикеты эти тоже добывались на большой глубине.

Принесли микроскоп. Члены комиссии поочередно исследовали породу. Затем проверили, не просочился ли воздух в сосуд, и убедились, что там хороший вакуум. Последним приступил к работе Николай, он должен был сделать ряд фотографий.

Когда осмотр закончили, председатель заявил с некоторой торжественностью: «Итак, констатируем, что проба базальта, взятая с глубины сорок километров, находится в герметически закрытом сосуде и во время подъема не имела соприкосновения с породой в верхних слоях».

Члены комиссии поставили подписи под актом. Профессор взял два экземпляра акта, сложил их вчетверо, чтобы спрятать в карман, и только тогда заметил, что руки его густо измазаны глиной. «Зачем ему порода, которая находилась миллиарды лет при температуре не ниже тысячи градусов и явно не может иметь ничего относящегося к живому? Непонятно…» - думал Николай, наблюдая, как профессор укладывает запечатанный сосуд с породой в ящик.

«Зачем ему понадобилось поднятый наверх сосуд запечатать так, чтобы малейшая попытка проникнуть внутрь была бы сразу обнаружена?» - продолжал размышлять Николай. Когда на ученом совете утверждали состав комиссии, он отказывался войти в нее в качестве специалиста по генетике, считая, что не сможет быть объективным, так как сочувственно относится к идеям профессора. Но его кандидатуру все же утвердили. Биологи высоко ценили его диссертационную работу о некоторых наследственных задатках, которые природа закодировала на малых частях молекул.

Маша тоже не хотела, чтобы Николай участвовал в комиссии. Она, как и ее учитель, академик Лапин, считала, что работы профессора Позднева противоречат основам физики, а следовательно, ошибочны».

Я слушал и недоумевал. Откуда вдруг у шефа появилась такая выдержка? Ведь герой чеховского рассказа убил даму, читавшую ему пьесу, и присяжные оправдали его. Но шеф только порывисто встал и закурил прямо в купе. Рассказчица остановилась, но потом, вздохнув, продолжала.

«И вот теперь Николаю как члену комиссии надо было во всем разобраться. Профессор Позднев ни словом не намекал, зачем ему мертвая порода из глубины земли. А то, что она должна быть мертвой, очевидно. На этой глубине уже выделяется, хотя и немного, Главная энергия. Она не может способствовать жизни. В конце концов Николай решил об этом спросить самого профессора. Тот, продолжая возиться с упаковкой ящика, отделался шуткой: «Полью ее живой водой, она и перестанет быть мертвой». Сказал и улыбнулся, но глаза его не смеялись, они как бы говорили: «Для тебя это только шутка, а для меня вполне серьезная вещь».

Профессор вскоре неожиданно уехал. Молодые ребята - механики, мотористы - даже обиделись. Они надеялись, что, получив свою «порцию мертвой породы», профессор поделится своими дальнейшими планами. Им очень хотелось их знать. Но он уехал, пожав всем крепко руки. На прощание как-то особенно задушевно с каждым поговорил. Это, конечно, сгладило обиду, вызванную скорым отъездом, но еще больше разожгло любопытство.

За профессора пришлось отдуваться Николаю и начальнику экспедиции Иванову. В палатку вечером набилось много народу, и всем хотелось побольше узнать об ученом и его работе».

В купе заговорило радио. Объявили о том, что поезд подходит к большой станции, стоянка - пятнадцать минут. Мы втроем вышли на перрон. Вокзал был расположен в таком месте, что с площадки перрона открывалась панорама нового города. Она была столь необычна и интересна, что мы залюбовались ею.

– Я никогда тут не бывала, - призналась наша попутчица. - А вы?

– Та-ак! - провозгласил шеф. - Зуб за зуб, слово за слово. Теперь слушайте рассказ географа.

– Буду признательна, - мило согласилась наша соседка, пропустив мимо ушей колкость шефа.

– Это город энергетиков, - яростно начал шеф. - Отсюда идет основной поток брикетов Главной энергии. Техника развивается по спирали. Она вернулась к добыванию топлива из недр, но уже иного и на иной глубине. Отсюда «новым углем земных глубин» снабжается весь мир!

Как бы в подтверждение его слов в вагоны стоявшего на соседнем пути железнодорожного состава автоматы стали грузить контейнеры, вид которых известен, конечно, всем. Это были энерготермосы, заполненные брикетами Главной энергии. Шеф, широким жестом обведя открывавшуюся перед нами панораму, продолжал:

– Полюбуйтесь этими решетчатыми небоскребами буровых шахт, уходящих вглубь до двухсот километров к самой сокровенной и таинственной части земного шара. Столетия мы изучали Вселенную, миры, отстоящие от нас на миллионы световых лет, а в глубь Земли заглядывали лишь на десяток километров.