Отпуск в тридевятом царстве (СИ) - Бахмайер Галина Владимировна Страница 47

Опять не повезло. Амброс попрощался и ушел. Чарли подсел ко мне и произнес:

— На сегодня хватит. Я не могу брать тебя в опасные миры, пока ты не укрепишь мышцы в реале и не наберешься хоть немного опыта. Нападение смилодона в этой эпохе выглядит странно, но на то она и утопия, чтобы отличаться, — говоря это, Чарли машинально взял меня за руку. Немного помолчав, он вдруг тихо сказал:

— Сегодня мне стало по-настоящему страшно. За тебя, за Билла, за Энни… Эта тварь легко могла оторвать вам всем головы. Ты отвлекла ее от моего друга, но глупо делать это такой ценой.

— Руку перегрызла, кошка драная, — вымученно рассмеялась я. Уокер тут же погладил мне предплечье.

— Если бы только руку. Она когтями пробила тебе грудину. Еще немного — и вцепилась бы в горло.

Теперь я поняла, куда делся мой купальник, и смутилась. Хороша же я была — голая и окровавленная.

— Начинай заниматься как следует, — добавил Чарли. — До завтра.

Поднимаясь, Уокер неожиданно взъерошил мне волосы и коснулся губами виска. Я пришла в себя только когда его шаги совсем стихли.

Весь оставшийся день я провела в спортзале. Конечно, я не выкладывалась, как в утопиях, но возможности реального тела все равно переоценила. После нескольких рейдов подряд в один день многие новички увлекаются и легко забывают о том, что тело, опять вернувшееся к первоначальному состоянию — это не новая проекция. Забыла и я. Вернувшись домой, обнаружила, что перезанималась. Подниматься по лестнице было тяжело. Пришлось ехать на лифте, чего я дома принципиально не делала вот уже два года.

Утро преподнесло неприятный сюрприз. Встать с кровати оказалось невозможно. То есть, встать-то еще получилось, а вот ходить и что-то делать — не очень. Отправляться на работу в таком состоянии я не могла. В рейд меня никто не пустит, да и какой смысл в том, чтобы несколько месяцев двигаться, как на протезах. Придется звонить Уокеру, отпрашиваться, отлеживаться и потихоньку разминаться.

Чарли ответил быстро. Конечно, он ведь давно уже не спит.

— Доброе утро, Джелайна. Что случилось?

В самом деле, стала бы я названивать просто так?

— Чарли, я не могу сегодня прийти на работу. Я перезанималась вчера. В рейды не пойду.

— Все настолько плохо?

— Нет, я полежу, потом разомнусь… Завтра, надеюсь, все будет в порядке.

Он помолчал, и вдруг выдал:

— Сейчас приеду, — в трубке послышались короткие гудки. Я беспомощно оглянулась по сторонам.

Уокер — здесь, у меня?! О, Господи…

Чарли пришлось немного подождать, пока я доползу до входной двери.

— Зачем ты приехал? Со мной все в порядке.

— Я вижу, — иронично кивнул он, снимая пальто. — Ну-ка, пройдись. В порядке, значит?

Не дожидаясь, когда я переползу в комнату, он легко подхватил меня на руки и, невзирая на протесты, перенес сам.

— Не надо! — сердито заявила я. — И приходить не надо было. В таком виде только гостей и встречать.

— Я не гость, — возразил он и по-хозяйски уложил меня на живот — совсем как в утопиях. Я привычно вцепилась в одеяло, но Уокер почему-то медлил. Мне вдруг пришло в голову, что сейчас я смотрюсь иначе, чем в полутьме тесной палатки — в коротком халатике на разобранной кровати, при неярком утреннем свете из окна… Я попыталась снова подняться, но Чарли удержал меня и принялся за массаж.

Даже несмотря на боль, я не могла не заметить, что сегодня Уокер делает его иначе. Аккуратнее. Мягче. Нежнее. И вряд ли потому, что в этот раз он имел дело с ценным реальным телом, а не с проекцией, с которой можно не церемониться. Сейчас он действительно церемонился. Постепенно забираясь все выше, отодвигая подол, он разминал мне ноги все осторожнее, и его пальцы все чаще принимались не сильно надавливать, а ласково поглаживать. Вот черт, меня это так проняло, что даже боль уменьшилась: своим делом занялись эндорфины — бесспорно, самое приятное болеутоляющее на свете. Я даже скулить перестала, и вдруг отчетливо услышала порывистое дыхание Чарли. Это вам не в шумном лесу, в моей квартире тихо по утрам. Даже мне, с моим более чем скромным опытом, стало ясно, что этот мужчина уже едва сдерживается.

Осознание этого подействовало, как электрический разряд сквозь все тело. Словно почувствовав это, Чарли тотчас же оставил мои ноги в покое, но через пару мучительно долгих секунд его рука легко скользнула вверх, забравшись под халатик. Я быстро перевернулась, но Уокер не убрал руку. Он настойчиво притянул меня к себе и вдруг оказался совсем близко. Встретившись взглядом с его потемневшими глазами, я совершенно потеряла голову. Мгновение спустя Чарли уже целовал меня.

Все, в чем я так старательно убеждала себя прежде, в одночасье потеряло всякий смысл. Я ни на миг не усомнилась в том, что так и должно быть. А Чарли… Он ласкал меня так, будто весь наш мир существует последний день. Как будто он на самом деле наконец-то дорвался до вожделенного десерта. Словно он не просто дождался этого, а прямо-таки обретал меня, черт возьми! Изучал и покрывал поцелуями буквально каждый дюйм моего тела, и делал это так упоительно, так вдохновенно, что я — некрасивая и нескладная, не избалованная доселе таким пристальным мужским вниманием — в то утро я ощущала себя подлинным венцом творения. Его страсть была искренней и поистине обжигающей — я окончательно потеряла всякий контроль над собой, потонув в этой вспышке. До безрассудности, до умопомрачения…

Не открывая глаз, я каким-то шестым чувством поняла, что уже полдень. Мышцы почти не болели, я словно плыла на мягком облаке. За окном шелестел дождь, и было жутко даже подумать о том, чтобы вылезти из-под одеяла, от теплого бока, и куда-то идти. Тут я почувствовала, как этот теплый бок слегка пошевелился, и вмиг все вспомнила… Теперь мне и вовсе расхотелось выдавать себя. Но через пару минут я поняла, что больше не могу оставаться неподвижной. Я завозилась, старательно изображая пробуждение и, жмурясь, приоткрыла глаза. Чарли лежал рядом, подперев голову рукой, и смотрел на меня.

— Еще раз доброе утро, — улыбнулся он, наклонился ко мне и поцеловал.

Я ожидала от него чего угодно — холодной вежливости, скучающего равнодушия, полного игнорирования — все, чего напарницам Уокера частенько доставалось по полной программе. Чего я никак не ожидала, так это ласкового приветствия, поцелуя и готовности продолжать увлекательные утренние занятия.

Обнимая меня, Чарли распрямил опорную руку с заметным усилием, и я догадалась, что он лежит так и смотрит на меня уже долго.

— Как давно ты проснулся? — спросила я. Он ухмыльнулся.

— А ты?

Все-таки заметил… Я смущенно уткнулась в его плечо и выдала нечто, для меня прежней немыслимое:

— Не хочу никуда идти. Давай забьем сегодня на работу?

— Давай, — вдруг охотно согласился он. — Предлагаю забить вообще на все. Дня на три.

И тут, конечно же, как полагается по закону подлости, зазвонил телефон. Чарли неохотно выпустил меня из объятий и потянулся к сброшенной одежде за мобильником.

— Да, Уилл, — со вздохом ответил он. Меня охватила досада. Звонок от Мерриса означал, что работа ждать не будет.

— Хорошо, сейчас приеду, — выслушав собеседника, без особого энтузиазма согласился Чарли. Вызвав такси, он отложил телефон и вернулся ко мне. Я постаралась спрятать свое разочарование.

— Ну, надо так надо.

Чарли снова обнял меня, хитро поблескивая глазами, потом бросил взгляд на часы… Я не выдержала и хихикнула.

— Нет, — с сожалением произнес он, легко поцеловав меня и отстранившись. — Опять забуду обо всем, а машина будет зря сигналить под окнами.

Уокер быстро оделся, снова поцеловал меня и велел оставаться дома. Мышцам все-таки следовало дать отдых. Так что у меня образовался самый настоящий выходной.

Оставшись в одиночестве, я вынужденно предалась безделью и противоречивым мыслям. Основных направлений было два: "какого черта я не согласилась на это раньше" и "все-таки не надо было этого делать".