Кэролайн Черри - Источник Шиюна Страница 47

- Продолжай спать, - шепнула она, успокаивая его, - слуги снаружи охраняют нас, и дверь заперта изнутри. Пока есть такая возможность, нет нужды бодрствовать кому-то из нас.

В руке у нее был Подменыш, который всегда лежал рядом с ней во время сна. Она положила его, эту страшную и опасную вещь, сверху на покрывало и словно пропасть разделила их. Вейни лежал очень тихо, чувствуя, как матрац подался под ним, когда она улеглась рядом и укрылась покрывалом.

В то же время вместе с мягким шумом ее дыхания он почувствовал вес Подменыша, лежащего между ними.

Он больше не хотел спать, сердце его учащенно стучало. Его тревожило то, что он не сразу узнал ее. "Заиндевевшие волосы, - так пелось о ней в одной старой балладе, - и иней этот весьма обжигает". Было мило с ее стороны, что она не послала его к очагу, заботиться о таких мелочах было так на нее не похоже. Возможно, она сама не могла бы спать спокойно, если бы отослала его на холодные камни. Возможно, это было компенсацией за те грубые слова, которые она сказала ему недавно.

Но все равно это было не похоже на их походные привалы, когда они делили вместе один плащ и тепло костра - два товарища, всегда готовые к внезапному нападению из темноты.

Он прислушивался к ее дыханию, старался предчувствовать каждое движение с ее стороны, пытаясь отвлечься от других мыслей на ее счет. Он мысленно взмолился, волнуясь, правильно ли она поймет его, если он удалится к очагу. Такая женщина, как она, может и не придать значения этому жесту.

"А может быть, - думал он, чувствуя себя несчастным, - она хочет, чтобы он преодолел этот барьер, и специально испытывает его".

Моргейн спросила его тогда, почему он пошел за ней. Твое милосердие, ответил он ей, гораздо более великодушно, чем у моих родственников. Это замечание словно хлестнуло ее. Он и теперь не понял, что ее так рассердило.

Он был человеком. А она? Он не был уверен в этом. Он боялся бога, а она не была богобоязненной. Логика была не применима в рассуждениях относительно нее. Все аргументы Роха разбивались, когда он находился рядом с ней, и он точно знал, что привело его на эту сторону Врат, несмотря на то, что до сих пор боялся смотреть в ее чуждые серые глаза и боялся лжи с ее стороны, и этот страх превращался в какое-то другое чувство, и потому он боялся сам себя и боялся ее, своей госпожи, убийцы десятков тысяч людей, ее, которая на вид была кваджлом.

Он совершенно запутался, пытаясь размышлять так, и у него было только одно средство - знание того, что он житель Карша и нхи и что она проклята в его земле. Половина из того, что люди говорили о ней, было ложью, но то, что он видел собственными глазами, ужасало и не поддавалось никакой логике.

Наконец он понял, что речь идет не о логике и не о добродетели, которые мешают ему разобраться во всем, а о том, что если хоть однажды он попытается преодолеть холод между ними, Моргейн перестанет доверять ему. "Илин, - сказала она однажды, довольно грубо, - ты должен знать свое место". "Илин, - добавила она сегодня ночью, - делай то, что я тебе приказываю".

Гордость мучила его. Он не мог позволить такого отношения к себе. Он начал соображать, какую ошибку допустил в их отношениях, если она относится к нему как к человеку, а он пытается быть одновременно и человеком, и слугой. В нем жил какой-то компаньон старше, чем он, очень требовательный и злой, и это давило на его сознание.

Если она действительно хорошо относится к нему, но не хочет ставить в неудобное положение, держа его на расстоянии, то ее желание приблизить его к себе теперь свидетельствует о необычайной доброте и расположении к нему.

И все-таки он с тревогой думал, ради чьего спокойствия она положила меч между ними - ради своего или ради его?

12

Что-то упало, громко ударившись о пол.

Вейни проснулся, протянул руку и понял, что место рядом, где должна была лежать Моргейн, пусто и холодно. Белый дневной свет разливался по соседней комнате.

Спрыгнув с кровати и открыв дверь, он увидел Моргейн в привычном черном одеянии, стоявшую возле открытой внешней двери. Книги были разбросаны по полу, ящики выдвинуты, кругом был беспорядок. Слуги вносили еду, над тарелками поднимался пар и аппетитный запах, золотые чашки блестели на длинном столе.

А за внешней дверью, рядом с Моргейн, стояли совершенно другие стражники, другой крови, более высокие и стройные, совершенно не похожие на болотников. Она спокойно отдавала им приказания и получала отчеты.

Вейни взъерошил волосы, все тело его болело, а ноги были покрыты ранами.

Он вернулся в спальню, нашел в шкафу свежую рубашку и пару узких сапог, затем сел на кровать, пытаясь засунуть в них ноги, и стал прислушиваться к голосам Моргейн и людей в соседней комнате. Он не понимал, что там происходит. Расстояние было значительное, а произношение ему незнакомо.

Ему казалось нетактичным явиться сейчас к ней и вмешаться в ее дела. Он подождал до тех пор, пока Моргейн не распрощалась с ними и пока слуги не удалились, закончив завтрак. Только тогда он поднялся и отважился выглянуть в ее комнату.

- Садись, - предложила Моргейн, указывая на место за столом и с задумчивым выражением пожала плечами. - Вот уже полдень, а дождь льет не прекращая, все кругом затопило и нет возможности выбраться. Предполагается, что к вечеру ненастье утихнет. Так говорят шию.

Вейни подвинул предложенное ему кресло, но когда стал садиться, заметил пятно на ковре и замер. Она взглянула на него, и он отодвинул кресло, обошел вокруг стола и сел на противоположной стороне, не глядя вниз, пытаясь забыть кошмары прошлой ночи.

Моргейн сидела молча. Он наложил себе еду в золотую тарелке после нее и отпил горячий, незнакомый на вкус напиток, который согрел его больное горло. Он ел, не проронив ни слова, находя ужасно неудобным делить стол с Моргейн - еще более неудобным, чем делить с ней постель. И ему казалось ненормальным сидеть за столом в ее присутствии. Это было возможно в другой его жизни, когда он был сыном лорда, был знаком с придворными манерами и не пользовался репутацией отшельника вне закона.

Она продолжала молчать. Но существовавшая между ними отчужденность здесь, в Охтидж-ине, делала ее длительное молчание даже удобным для него.

- Похоже, они не слишком хорошо кормили тебя, - заметила Моргейн, когда он в третий раз потянулся за едой, а она успела закончить только первую порцию.

- Да, не очень.

- Ты и спал как убитый, впервые за все время, что я тебя знаю.

- Ты могла бы разбудить меня, когда проснулась.

- Мне показалось, что тебе необходим отдых.

Он пожал плечами.

- За это спасибо, - сказал он.

- И еще я понимаю, что твое ложе здесь было не очень уютным.