Лавр Сивер - Авария или В ожидании чуда Страница 47

- Стой! Кто идет?

- Это я, Витя, - ответил Палыч, останавливаясь и ловя рукой наткнувшуюся на него сзади Ольгу.

Ну, наконец-то! - со вздохом сказал Виктор, узнав голос Тарасова, - мы уже тебя потеряли. Я тут битый час торчу, не знал уже, что и думать, еще немного и пошел бы искать. А кто это с тобой? - А это гости у нас, Витя. Прошу, так сказать, любить и жаловать, - Палыч пропустил вперед и легонько подтолкнул оробевшую девушку в приоткрытые ворота цеха, - знакомься Витя - Ольга Горская.

- Ну, чего стоишь? - подтолкнул Палыч остолбеневшего Храмова, - пойдем быстрее в тепло, не май месяц.

* * *

Многое теперь стало для беглецов очевидным.

- Что тут можно сказать - рассказывала Марина, ничуть не стесняясь присутствия Ольги, скромно примостившейся на стуле у окна, - правительство все последние годы было под влиянием возможностей Горского в формировании политического курса и экономики страны. Понимаете, они просто делали то, что он им говорил.

- Я не совсем понимаю, - наморщив лоб, сказал Виктор и удивленно посмотрел на Марину, - что значит «делали, что он говорил»?

- Буквально, - ответила Марина, - а теперь они растерялись, исчез один из привычных факторов, влияющих на их жизнь; вот представьте, что вдруг у вас исчез источник дохода, к примеру, -вас выгнали с работы. И что вы будете делать? Конечно же - искать другую.

- И президент делал то, что велел Горский?.. - не унимался Храмов.

- Президент? Скажи, а как иначе можно было допустить возникновение китайской полосы? А каким образом произошел захват побережья здесь, на юге? Видишь ли, тут два варианта: либо он тупой, либо делает то, что ему говорят, имея меркантильный интерес, - Марина вздохнула и, помолчав, продолжила, - все делали, Витя, и правительство, и президент, деваться им было некуда, и концов тут не найти. Все оказались повязаны. Либо ты делаешь все, что тебе скажут, засунув свою честь и совесть подальше, и получаешь награду, либо выражаешь протест, и бац!

- тут же влачишь жалкое существование как все непосвященные, получая гроши. Как вы думаете, многие отказываются? Так сформировали чиновничью вертикаль власти...

Проснувшись утром, Ольга не сразу поняла, где находится. У нее все болело, несмотря на активный образ жизни, вчерашнее приключение придавило ее к постели и не давало встать. Улыбнувшись сама себе при мысли о том, что к ней до сих пор не зашла прислуга, Ольга окончательно победила сон, поднялась и, закутавшись в покрывало, проследовала в ванную. Она понимала, что ничего хорошего с ней не происходит, но все же эти люди внушали ей доверие и возбуждали чувство ожидания увлекательных приключений.

В прихожей на стуле сидел Храмов и, разложив на коленях кусок старого полотенца, чистил ружье. Проходя мимо него, Ольга остановилась и, несмотря на то, что терпеть не могла запах ружейного масла, сделала вид, что данный процесс очень ее заинтересовал. Виктор оторвался от своего занятия, взглянул на нее и снова сосредоточенно продолжил свое дело. В ее присутствии он был хмур и не знал как себя вести. Но Ольга была очень терпеливой, жизнь научила ее сто раз подумать, прежде чем что-то сделать. Только в этом случае она могла рассчитывать на то, что ей удастся хоть как-то повлиять на происходящие вокруг вещи. Все тут были с ней приветливы, но этот смотрел бирюком и отмалчивался. Странное чувство преследовало ее с момента, когда она впервые увидела его. Ольге казалось, что она видела его раньше, более того, что с этим дядечкой были связаны некоторые события ее жизни. Ей хотелось задать несколько вопросов, и она рассчитывала момент, когда у этого угрюмого дяденьки появится настроение. И тут она вспомнила, она вспомнила, где могла его видеть.

- А Вы часто ходите на охоту? - спросила она первое, что пришло на ум, машинально убирая волосы со лба.

- Нет, не часто, по мере необходимости, - ответил Храмов, не глядя на Ольгу и продолжая свое занятие.

- А меня возьмете?

- Возьмем, если хочешь, - сказал Храмов и поднял глаза.

Одно лицо, - подумал он, встал, поставил ружье в угол и собрал разбросанные вокруг по полу промасленные тряпочки.

- А когда пойдете, мне пострелять дадите? Ну, не в зверей, а так, просто, я умею, честное слово.

- Ты - умываться? - оборвал ее Виктор.

- Ага, - она поняла, что уже отвернувшийся Храмов не хочет продолжать разговор, и в отчаянии внезапно спросила:

- Скажите, а вы, что, знали мою маму раньше?

- С чего ты взяла? - машинально возразил ей Храмов.

- Я видела вас на старой фотографии вместе, - соврала Ольга.

Вернее, она не была уверена, соврала ли она, среди маминых бумаг действительно была пара фотографий с каким-то парнем, но тот только отдаленно напоминал этого, скорее, она чувствовала то, что между ними была какая-то связь, и это отчасти подтверждало его странное поведение - Это было давно, - ответил Виктор, не сообразив, что девочка его обманула, - когда твоя мама еще училась...

* * *

В тот же день произошло событие, которое обрадовало бы Храмова. С Соловьем и его спутницей. Их выпустили. Ну, не сказать уж прямо, что охранники сделали это по своей воле. Но они открыли камеру и ушли, так что Соловей несколько минут сидел и смотрел на приоткрытую дверь, потом встал и осторожно выглянул в коридор. Небольшая камера, в которой их держали, была спрятана в недрах одного из районных отделений полиции. Допрашивали их преимущественно люди, явно к полиции не имеющие никакого отношения, даже когда они находились в камере, снаружи дежурил парень в гражданской одежде.

В здании было тихо, Рома разбудил спящую у стены девушку, взял за руку и повел по коридору к выходу. Идти было не очень комфортно, ему здорово отбили ноги, да и опухшее от побоев лицо болело изрядно. Светлану тоже били, но не так сильно, как его. Она держалась молодцом, никому ничего не выдав, тем более что, ни она, ни сам Соловей, абсолютно ничего не знали ни про то, где находится Храмов, ни про какую-то там неведомую им Милевскую.

Дойдя до середины коридора, Рома вдруг резко толкнул Светлану в один из кабинетов и осторожно прикрыл дверь. Тяжело дыша, мимо прошли несколько человек, характерно скрипнула дверь камеры.

- Их нет уже, - сказал один из них, - менты, уроды, двери открыли.

- Далеко не уйдут, догоним, - ответил ему второй.

- Ладно, ты с Тимуром давайте в Калинине, - распорядился первый, - смотрите, не спугните их только, связь по радиостанции, какая-то обезьяна отключила все сотовые. Все, нечего тут стоять, торговать, пошли.

С минуту после того, как топот затих, Соловей сидел на корточках и прислушивался к странному поскрипывающему звуку, доносившемуся снаружи. Звук то нарастал, то угасал с одинаковой амплитудой. Рома осторожно подобрался к окну, завешенному пыльными жалюзи, и выглянул на улицу. Мимо, в еще не успевшем развеяться утреннем тумане, двигалась колонна боевых машин. Доезжая до угла, они заворачивали, издавая тот самый противный поскрипывающий звук, скользя гусеницами по асфальту. Улица была узенькая и до торчащих в люках, обвешанных амуницией солдат, с нагромождением прикрепленных к шлемам приборов, казалось, можно было дотянуться рукой. На сей раз, угандийцев не было. То ли немцы, то ли шведы, ну и, естественно, американцы. Последние ехали в хвосте колонны на трех бронеавтомобилях с пулеметными турелями на крышах.