Алекс Мистер - Транссферы Страница 47

* *

*

Вначале было СЛОВО. Точнее целый монолог профессора Кольта о том, что такое вита-реальность, био-трансфизическое моделирование, (-ипсилон-алгоритмы и, главное, неуловимая и всемогущая "энтелехия* ". Все, о чем так самозабвенно говорил профессор, было Герману страшно интересно. И в то же время пугало налетом средневековой мистики и античного витализма. То, чем занимался профессор, и чем предстояло теперь заняться Герману, действительно было чем-то большим, чем вся земная наука вместе взятая. И действительно оно имело лишь отдаленное отношение к самым передовым направлениям генетики и классической бионауки. Герман пребывал в нерешительности, граничащей с оцепенением или, даже, шоком. Ведь та сокровенная тайна Природы, на пороге познания которой дерзко топтался Гарольд Кольт, могла запросто перевернуть весь мир верх ногами или... Или бесповоротно его уничтожить ! Герман боялся об этом даже и думать. Внутри него полыхал ураган сомнений и чисто животный ужас. Но все же, он почему-то сказал профессору "Да !". Его решение не было обдуманным. Но, в тоже время, не было и случайным. Оно как бы пришло само собой, в какой-то степени даже против воли самого Германа. Но, несмотря на все это, Герман ни о чем не жалел. Напротив, ему было легко и беззаботно. Как если бы он искренне исполнил свой долг и поступить иначе был не в праве. В общем, на следующее после своего прибытия на станцию утро он уже был в лаборатории профессора. В отличие от других колонистов "Велеса-13", получивших от Начальника станции двухдневный тайм-аут и весело проводящих время в суматохе новоселья, Герман такой возможности оказался лишен. И это стало его первой из обещанных Кольтом "привилегий". Лаборатория Профессора представляла из себя зеркальный сфероид, обшитый снаружи листами металлопластика, вынесенный на добрых три десятка километров от станции и соединенный с ней дюжиной силовых и функциональных ферм и трубопроводов. Попасть в "шкатулку Пандоры", так негласно окрестили на станции владения Кольта, можно было только одним путем - на борту транспортного "Челнока" и только с личного разрешения Начальника станции. Очень скоро, пообщавшись со "старожилами" "Велеса-13", Герман понял, что столь жесткие меры предосторожности, предпринятые Кольтом в отношении своей лаборатории, были совсем не лишними. На станции ходило много будоражащих фантазию легенд и самых невероятных историй. Все они, как правило, в той или иной степени были тесно связанны с таинственной личностью Начальника "Велеса-13" и его необычным детищем. Большая часть из этого космического фольклора носила на себе отпечаток откровенного вымысла и фантазии авторов. Другие же слухи и сплетни имели под собой вполне реальную почву и вызывали плохо скрываемое раздражение на лицах офицеров Службы безопасности и самого Кольта. В частности, один из самых захватывающих слухов, дошел до Германа в самые первые дни и часы пребывания его на "Велесе-13". Эта была странная история о том, что с момента прибытия Кольта на станцию его лаборатория уже не менее десяти раз загадочным образом исчезала..., а затем практически с нуля отстраивалась заново никому неизвестными на "Велесе-13" инженерами и монтажниками. Причем, "знатоки" утверждали, что во всех этих случаях странного и необъяснимого исчезновения "Шкатулки Пандоры" виноват был только сам профессор. И что он сам лично отдавал распоряжение об ликвидации своей лаборатории. И при этом никогда и ничем не мотивировал причин подобного своего решения. Даже те, кому он особенно доверял на станции - главный распорядитель "Велеса-13" майор Клейн и тщательно подобранный самим же профессором персонал лаборатории - не были в курсе событий. Или, по крайней мере, упрямо придерживались данной официальной версии развития событий. Одним словом, когда Герман оказался вместе с профессором на борту "Челнока", стартовавшего с "Велеса-13" к "Шкатулке Пандоры", в его голове копошилось с десяток тревожных и неосознанных мыслей. Кроме них двоих - Германа и Кольта, на борту корабля было еще пять человек. Не считая пилота. С тремя из своих попутчиков, Герман был знаком еще с университетской скамьи. Среди этой троицы особо выделялся застенчивый и молчаливый парень с голубыми кристаллами сенсорных усилителей на висках. Юношу звали Брахмой. Было ли это его настоящим именем, фамилией или просто прозвищем, так и осталось загадкой для всех, кто с ним когда-либо имел дело. Брахма был негласным "любимчиком" Кольта и одним из лучших студентов Космобиологического Университета. Так что его появление на борту "Челнока" ни у кого не вызвало удивления. Другое дело была Ленка Дроздова. В университете, за ней прочно укрепилась слава легкомысленной кокетки. К тому же достаточно вольного и непредсказуемого поведения. Профессор Кольт не мог не знать этого. Как и того, что в очаровательной головке Дроздовой беспрерывно бушевал ветер и неутомимая жажда романтических похождений. Почему именно на ней профессор Кольт остановил свой выбор - никак не укладывалось в голове Германа. Третьим из попутчиков Германа был розовощекий старшекурсник. Кажется, его звали Виктор. Хотя Герман в этом и не был уверен на сто процентов. У него были густые брови, кудрявая шевелюра и тонкие, как у пианиста, пальцы. Когда они познакомились в кабинете Кольта, лицо Виктора показалось Герману знакомым. Возможно, они пару раз и сталкивались друг другом в университетских коридорах или на лекциях. Но эти случайные встречи никак не отразились в памяти Германа. Что же касается Виктора, то, судя по всему, в его душе эти встречи оставили серьезный отпечаток. Он не сводил с Германа страстного взгляда и время от времени нервно хрустел пальцами. Герман же упрямо игнорировал подобные знаки внимания к своей персоне. Наконец, кроме описанной выше троицы и профессора, в пассажирской кабине "Челнока" были еще двое: бородатый мужчина, угрюмо уткнувшийся в силиконовый экран своего персонального "ноутбука", и худощавая брюнетка лет тридцати пяти. Оба они оказались в команде Кольта задолго до появления на "Велесе-13" Германа и его университетской братии. Мужчину звали Семеном и он был "правой" рукой профессора во всех его научных авантюрах. Женщину звали Светланой. По циркулирующим на станции слухам, она была безнадежно влюблена в профессора и выполняла при нем роль бессменного и преданного секретаря. Сам Кольт это начисто отрицал и в то же время поручал Светлане самую сложную и неблагодарную работу. В частности, по ведению своих научных записей и канцелярской отчетности. К участию в своих опытах он допускал только Семена.

Минут через десять полета "Челнок" во главе профессором и с его притихшей и изнывающей от скуки командой наконец дотащился до шлюзовой камеры "Шкатулки Пандоры", торопливо освободился от своих пассажиров и немедленно стартовал обратно к станции. Профессор проводил космолет равнодушным взглядом и твердым шагом направился во внутренние помещения лаборатории. Прибывшие вместе с ним колонисты поспешили последовать его примеру, на ходу снимая с себя скафандры и пластиметовые защитные шлемы. Герман переступил заветный порог лаборатории последним, пропустив впереди себя не только профессора с его привычной "свитой", но даже боязливо ежившуюся и мраморную от бледности Ленку Дроздову. "Лейтенант Леваневский так бы никогда не поступил. Он привык всегда и во всем быть первым. Даже тогда, когда это было не совсем уместным и вежливым по отношению к другим " - пронеслось в его мозгу, когда ему в глаза ударил яркий солнечный свет и за его спиной бесшумно сомкнулись тяжелые двери. То, что открылось его взору, не было чем-то из ряда вон выходящим. Внутри "Шкатулка Пандоры" и, в общем-то мало чем отличалось от типичного лабораторного комплекса. В которых Герман бывал не раз и к скромному убранству которых он давно успел привыкнуть еще на Земле. Внутренние покои профессорских владений имели вид правильной сферы, разделенной черной блестящей платформой на две идентичные половинки. Каждая из этих половинок в свою очередь подразделялась защитными переборками на дюжину боксов и вспомогательных помещений. В самом центре просторной залы, опиравшейся на платформу, размещался главный испытательный купол. Он был выполнен из необычно прозрачного материала, имел слегка усеченную форму и был увешан густой паутиной всевозможных стекловолокнистых кабелей, энергопроводов, сенсорных датчиков, емкостей с разноцветной и бурлящей жидкостью. Нижняя часть купола утопала в густом белесом тумане, чем-то напоминавшим кисель или даже желе. Сквозь этот загадочный туман смутно проступали контуры стеклянных контейнеров с биологическими образцами и титановые дорожки для обслуживающего персонала. Таких дорожек было ровно восемь. Они были выполнены в виде восьмиконечной звездочки и острооточенными лучами расходились в стороны от купола. Каждая из таких "дорожек" неизменно вела к одному из вспомогательных боксов лаборатории, была идеально отполирована и имела нечто похожее на изящные поручни. Первым на одну из таких дорожек вступил профессор. Семен было устремился вслед за ним, но Кольт властным и не терпящим возражений жестом его остановил. Семен поморщился, затоптался на месте, обиженно упершись взглядом в спину быстро удаляющегося к куполу профессора, повернулся лицом к своим спутникам и разочарованно произнес: - Старик любит все делать сам. И в этом вопросе ему бесполезно перечить. - А что там, внутри купола, - с детской непосредственностью перебила его Ленка Дроздова и быстро захлопала своими длинными и бархатистыми ресницами. - Скоро сами узнаете, - высокомерно отрезал Семен и после паузы добавил. - Если, конечно, старик даст на это "добро". А может и не узнаете. Такое тоже бывало. Профессор не любит лишних глаз и ушей, и, главное, болтливых ротиков. Ленка покраснела от обиды и демонстративно фыркнула в адрес Семена, продолжавшего сохранять маску равнодушия и безучастности на лице. - Ладно, - вновь заговорил Семен, косясь в сторону "купола". - Пока профессор здоровается со своим "Прометеем", нам всем не мешало бы переодеться. Профессор не любит зря тратить время. А еще, наверное, стоит вам всем показать что здесь к чему. - Кроме "купола", конечно, - поспешил оговорится Семен, поймав на себе недоуменный взгляд Светланы. - Это уже в компетенции профессора. - А кто такой "Прометей", - вновь перебила Семена Ленка Дроздова. - Он живой человек, да? - Живой. Даже слишком, - раздраженно пробубнил ей в ответ Семен. Только, наверное, не человек. К тому же не он, а оно. И вообще, может хватит вопросов? Я вам не энциклопедический справочник и профессор мне ничего не говорил по этому поводу. Если вам, дорогая моя, не дает покоя любопытство, то это уже по его части. Так что, поберегите свои вопросы для него. Мое дело маленькое. Сейчас покажу вам наш гардероб, комплекс жизнеобеспечения и ваши рабочие места. И точка. Ленка наградила говорившего рассерженным взглядом, но продолжать разговор с Семеном в таком тоне не решилась. - Ладно, пошли, - бесцеремонно повернувшись ко всем спиной, распорядился Семен и направился по периметру залы в сторону одного из его боксов. Герман вместе с остальными уже было устремился вслед за ним, но Светлана неожиданно преградила ему дорогу. - Пусть идут без нас, - холодно пояснила она. - Гарольд Эрнестович попросил нас подождать его здесь. Семен в курсе, так что не волнуйся. - А что мне волноваться-то? - беззастенчиво соврал Герман, хотя в его душе не было места спокойствию и уверенности. - Здесь так здесь. Можно и подождать. Раз уж так нужно. - А вы давно работаете с профессором? - как бы между прочим спросил он Светлану. - Давно, - настороженно ответила она. - А вам это зачем? Вы хотите меня спросить про те слухи, что гуляют по станции? Не так ли? - Совсем нет, - в очередной раз соврал Герман и смущенно покраснел. Если быть до конца честным, именно этот дурацкий вопрос и вертелся у него на языке. Однако проницательность Светланы выбила почву из под его ног. - Совсем нет, - в задумчивости повторил Герман в адрес женщины. - Я просто хотела узнать, что за человек профессор. И как с ним работается. Да и вообще... - Гарольд Эрнестович очень хороший человек и, главное, талантливый ученый, - искренне ответила Светлана. - Работать с ним интересно. Хотя, конечно, и не так просто. Особенно мне. Светлана побледнела и поспешила отвернуться в сторону. Но Герман успел таки уловить тень грусти и непокорную слезинку на ее лице. - О чем это вы так увлечено беседуете, девушки, - раздался за их спиной знакомый голос профессора. - Уж не обо мне ли? Или может быть о вита-концепциях? И та, и другая темы мне отнюдь не безразличны. Светлана украдкой смахнула рукой слезинку со своей щеки и торопливо обернулась на голос. - Где Семен? - между тем продолжал профессор. - Он показывает нашим новым сотрудникам лабораторию, - бодрым голосом ответила ему женщина. - Очень хорошо. Даже замечательно! - удовлетворенно кивнул профессор, переводя свой взгляд со Светланы на Германа. - Как вам понравились мои пенаты, Анастасия Викторовна? Не правда ли, впечатляет? Хотя, вы еще даже не видели самого главного. - Вы имеете ввиду "Прометея"? - не удержался от соблазна козырнуть своей осведомленностью Герман. - Ага, вы уже знаете! - рассердился профессор. - Уже успели выболтать, да ? Ну, Семен, погоди. И вы Светлана, тоже хороши. Я же просил вас обоих держать язык за зубами. До поры до времени. И вот. Стоило вас оставить без присмотра и... Заметив растерянность на лице Светланы, профессор великодушно сменил гнев на милость. - Ну, ну, не будем кукситься, - вполне дружелюбно произнес он в адрес женщины. - Семену я разумеется всыплю по первое число. Тем более, что ему к этому не привыкать. - Однако, не будем тратить время по пустякам, - спохватился профессор, бросая взгляд на сверхточный хронометр на своей руке. - Вас Светлана я попрошу помочь Семену ввести новых сотрудников в курс дела. Брахма пусть займется Суперкомом. Надеюсь, что они быстро найдут друг с другом общий язык. Дроздовой передайте все ваши "бумажные" дела и научите ее как пользоваться моим мнемосуфлером и параметрическим регистратором. Инин может начинать тестировать лабораторное оборудование и манипуляторы. Очень скоро они нам могут понадобиться. Даже значительно раньше, чем он об этом думает. Семена пришлите ко мне. Нечего ему прохлаждаться и без толку молоть языком. Пусть лучше образцы подготовит к эксперименту. А то прошлый раз мне чуть не пришлось все это делать самому. Пожалуй все?! - А я? - неуверенно перебила профессора Светлана. - А мне что делать? Если Дроздова займется вашей отчетностью, то... - То вы будете участвовать в эксперименте, - закончил за нее профессор. Вместе с Семеном, Анастасией Викторовной и мной. Я так решил. У вас есть какие-то сомнения на этот счет? - Нет, что вы, - опешив от неожиданности, выдавила из себя Светлана. На ее лице загорелась радостная и в то же время недоверчивая улыбка. - Ну, я тогда, пойду?! - робко спросила она профессора. - Я передам все ваши распоряжения Семену Аркадьевичу и нашим новым сотрудникам. - Идите. Я больше вас не задерживаю, - уверенно распорядился тот. Минут через двадцать я жду вас вместе с Семеном в "куполе"... - А вы, Анастасия Викторовна, - обратился профессор уже к Герману. - Если не возражаете, можете вместе со мной сразу же пройти в "купол". Поверьте мне на слово, вы не будете разочарованы тем, что вас там ожидает . - Да, конечно, - с готовностью согласился Герман, вслед за профессором направляясь к "куполу". Они были уже на полпути к намеченной цели, когда профессор вдруг спросил: - Если я вас буду называть просто по имени, это вас никак не обидит? Герман неуверенно кивнул. Все его внимание было всецело приковано к испытательному "куполу" и его таинственному содержимому. В самом центре "купола" тускло мерцала своими гранями зеркальная пирамида. Она как бы висела в воздухе на расстоянии человеческого роста от платформы и своими четырьмя остроконечными вершинами упиралась в загадочные серые шары. Та часть платформы, которая располагалась под пирамидой, имела вид вогнутой чаши, до краев заполненной густым белесым туманом. Сквозь этот таинственный туман отчетливо проступали контуры четырех операторских кресел. Причем, одно из них возвышалось точно в эпицентре воображаемой тени пирамиды и имело на своей спинке яркий символ "0". Три других кресла размещались по периметру чаши таким образом, что строго контролировали каждую из боковых граней пирамиды. На спинках этих кресел красовались малознакомые Герману греческие символы "(", "(" и "(".