Филип Дик - Человек в высоком замке Страница 48

– Раньше мне и в голову не приходило, что Оракул может сочинить книгу. – Джулиана пожала плечами. – А вы когда-нибудь спрашивали его, почему он сочинил именно «Саранчу», а не какую-нибудь другую? И почему в ней Германия и Япония проиграли войну? Есть ли тут скрытый смысл, как обычно в его ответах?

Абендсен и Кэролайн молчали. Наконец Абендсен ответил:

– Мы с ним никогда не заводили разговора о дележе гонораров. Если я спрошу, почему он написал «Саранчу», мне, стало быть, придется взять его в долю. Вопрос предполагает, что я всего-навсего печатал на машинке, а это далеко не так.

– Я спрошу его, – сказала Кэролайн, – если ты не хочешь.

– Это не твой вопрос, – ответил Абендсен. – Пусть она спросит. – Он повернулся к Джулиане: – У вас необычный разум. Вы знаете об этом?

– Где ваш Оракул? – спросила Джулиана. – Мой остался в машине у мотеля. Если не дадите ваш, я все равно спрошу у своего.

Абендсен повернулся и пошел к закрытой двери. Остальные потянулись за ним. Писатель исчез за дверью и вскоре вернулся с двумя черными томами. Джулиана уселась в углу за кофейный столик. Гости окружили ее.

– Мне нужны бумага и карандаш.

Мигом нашлось и то и другое.

– Можете произнести вопрос вслух, – сказал Абендсен. – У нас ни от кого нет секретов.

– Оракул, зачем ты написал книгу «Из дыма вышла саранча»? Что мы должны узнать из нее?

– У вас ошеломляющая манера задавать вопросы, – отметил Абендсен, но сел рядом, чтобы следить за гаданием. – Я не пользуюсь черенками тысячелистника, вечно их теряю, – пояснил он, вручая ей три медные китайские монеты с дырочками.

Джулиана бросала монеты. Она была спокойна и уверена в себе.

Абендсен рисовал черты. Когда монеты упали в шестой раз, он поглядел на нее и сказал:

– «Разрешение» внизу. «Проникновенность» наверху. Равновесная ситуация.

– Вы помните, что это за гексаграмма? – спросила Джулиана. – Не заглядывая в Оракул?

– Да, – кивнул Абендсен.

– Я тоже знаю. Это Чжун-фу – «Внутренняя правда». И я помню, что она означает.

Абендсен поднял голову и долго молча смотрел на нее. На его лице застыло суровое выражение.

– Она означает, что моя книга – правдива?

– Да, – ответила она.

– Германия и Япония проиграли?! – гневно воскликнул он.

– Да.

Абендсен захлопнул оба тома и поднялся.

– Даже вы боитесь в это поверить, – сказала Джулиана.

Он задумался, глаза опустели. «Ушел в себя, – поняла Джулиана. – Пытается осознать случившееся».

Взгляд Абендсена прояснился, он хмыкнул.

– Никак не могу поверить.

– Поверьте, – попросила Джулиана. – Пожалуйста…

Он отрицательно покачал головой.

– Не можете, – печально вздохнула она. – Неужели не можете?

– Хотите автограф на «Саранче»? – предложил Готорн Абендсен.

Джулиана тоже поднялась.

– Мне пора, – сказала она. – Спасибо вам большое. Простите, что я омрачила вам вечер. Вы были очень добры, пригласив меня.

Она прошла сквозь кольцо гостей в спальню, где лежали ее вещи. Когда надевала шубку, за ее спиной появился Абендсен.

– Знаете, кто вы? – спросил он Джулиану и обернулся к Кэролайн. – Эта женщина – демон, прекрасный змей-искуситель, который… – Он поднял руку и сильно, чуть было не смахнув очки, потер лоб. – Который неустанно скитается по Земле… – Он поправил очки. – Она поступает так, как подсказывает инстинкт, следует своей природе. Ей не приходило в голову, что своим визитом она причинит кому-то боль. Она просто пришла, как приходят беда или счастье – никого не спросясь. И я рад, что она здесь, и ни о чем не жалею. Она не знала, зачем едет сюда и что найдет. Думаю, всем нам повезло, так что давайте не будем вешать носы, хорошо?

– Да, она ужасная сумасбродка, – подтвердила Кэролайн.

– Весь мир таков. – Абендсен протянул Джулиане руку. – Спасибо за то, что вы сделали в Денвере.

– Спокойной ночи, – сказала она, пожимая руку. – Послушайтесь вашей жены. Носите оружие.

– Нет, – сказал он. – Я давным-давно все для себя решил и не хочу к этому возвращаться. Теперь, когда мне становится тревожно, особенно по ночам, я ищу поддержки у Оракула. Неплохой способ отделаться от тревог. – Он печально улыбнулся. – Честно говоря, сейчас меня беспокоит лишь то, что эти олухи вылакают все спиртное, пока мы тут болтаем. – Повернувшись, он направился к бару.

– Куда вы теперь? – спросила Кэролайн.

– Не знаю. – Почему-то это не волновало Джулиану. «Я немного похожа на него, – подумала она. – Не позволяю некоторым вещам беспокоить меня, какими бы они ни были важными». – Возможно, вернусь к мужу, Фрэнку. Сегодня я пыталась до него дозвониться, пожалуй, еще раз попробую. Если будет настроение.

– Я очень благодарна за то, что вы для нас сделали или говорите, что сделали…

– Но вам бы хотелось никогда меня больше не видеть, – подхватила Джулиана.

– Должна признаться, меня очень расстроил ваш разговор с Готорном, – смутилась Кэролайн.

– Странно, – сказала Джулиана. – Мне не приходило в голову, что правда может вас расстроить. «Правда, – подумала она, – суровая, как смерть. Но найти ее гораздо труднее, чем смерть. Мне просто повезло».

– Думаю, ваш муж прав: не стоит огорчаться. Это всего лишь недоразумение, не так ли? – Она улыбнулась, и миссис Абендсен вымученно улыбнулась в ответ. – В любом случае, спокойной ночи.

Джулиана, не оглядываясь, прошла по залитой светом окон дорожке сада и ступила на темный асфальт тротуара. Она шла, мечтая о машине – яркой, движущейся, живой, – которая доставит ее в мотель.

Комментарии к роману

Кажется уместным упомянуть о некоторых философских аспектах, оказавших существенное влияние на содержание романа «Человек в Высоком Замке».

В статье «Махаяна и китайские учения» востоковед Т. П. Григорьева предложила условные модели логик трех великих мировых культур: «Белое или черное – европейская модель; белое станет черным – китайская модель; белое и есть черное – индийская модель». Китайская модель и является скорее всего ключом к пониманию романа Филипа Дика. Белое станет черным, ян станет инем, ситуация непременно превратится в свою противоположность. И Оракул, к которому постоянно обращаются герои романа, каждый раз подчеркивает эту истину.

И все же, хотя в основе «Человека в Высоком Замке» лежит символика «Книги Перемен», хотя он насыщен духом, философией и терминологией Востока, это очень американский роман, где учение о Дао, образы «Ицзина» и «Бардо Тходол» вплетены в жизнь Америки шестидесятых, в ее прошлое и настоящее (пусть альтернативное). Поэтому перед нами стояла вдвойне сложная задача – сделать перевод не только максимально адекватным оригиналу, но и понятным русскоязычному читателю. Этой цели служат и настоящие комментарии.

1 «Ицзин», или китайская классическая «Книга Перемен», – одна из книг конфуцианского Пятикнижия. «Не без досады, но и не без удовлетворения мы должны предоставить „Книге Перемен“, безусловно, первое место среди остальных классических книг и как труднейшей из них: труднейшей и для понимания, и для перевода. „Книга Перемен“ всегда пользовалась славой темного и загадочного текста, окруженного огромной, подчас расходящейся во мнениях литературой комментаторов. Несмотря на грандиозность этой двухтысячелетней литературы, понимание некоторых мест „Книги Перемен“ до сих пор представляет почти непреодолимые трудности – столь непривычны и чужды нам те образы, в которых выражены ее концепции. Поэтому да не посетует читатель на пишущего эти строки, если некоторые места перевода данного памятника не окажутся понятными при первом чтении», – так писал переводчик «Ицзина» на русский язык Ю. К. Щуцкий. Так как в основе романа «Человек в Высоком Замке» лежат мантико-философские концепции «Книги Перемен», переводчики попытались изложить хотя бы на нескольких страницах основные принципы построения и космогонии «Ицзина», без которых невозможно понимание романа Филипа Дика.

По философии «Книги Перемен» все бытие представляет собой чередование ситуаций, возникающее от взаимодействия равных, пребывающих в постоянном движении и переходящих друг в друга космических сил – ян (света, мужского начала) и инь (тьмы, женского начала). Каждая ситуация символически обозначается знаком, именуемым в европейской литературе гексаграммой. Всего гексаграмм шестьдесят четыре, и вместе они охватывают весь мировой процесс. (Щуцкий Ю. К. Китайская классическая «Книга Перемен». М., 1960. – С. 22.)

Каждая гексаграмма состоит из шести горизонтальных черт. Черты символизируют этапы развития данной ситуации и читаются снизу вверх. Первой чертой считается нижняя, которая называется «начальной» и характеризует зарождение ситуации, второй – вторая снизу и т. д.; верхняя черта называется не шестой, а именно «верхней» и знаменует завершение ситуации, ее переразвитие, переход в свою противоположность. Существует два типа черт: непрерывные – они именуются чертами ян («световыми», «сильными», «девятками») и прерванные посередине – они называются чертами инь («теневыми», «слабыми», «шестерками»). Как нетрудно заметить, всего таких комбинаций из шести инь и ян может быть шестьдесят четыре, то есть по числу гексаграмм «Ицзина».