Абрам Палей - Остров Таусена Страница 48

Абрам Палей

ОСТРОВ ТАУСЕНА

Небольшое примечание к предисловию (я перенес послесловие вперед).

Роман А. Палея — единственное крупное произведение из прочитанных мной книг тех лет на тему биологии (30-е — начало 50-х гг.), в котором автор не пытается бездумно повторять вслед за сторонниками Лысенко ругань в сторону генетиков. После этого романа следующие книги Палея увидели свет лишь в 60-х гг.

Впрочем, и отношение к Лысенко давно следует переменить — тогда, в конце 20-х гг., советскими государственными деятелями была сделана — я считаю, что вынуждено, — ставка на быстроту достижения результата, которое как раз и не могли дать генетики. А сторонники Лысенко это обещали и, самое главное, быстро (практически в течение 30-х гг.) выдали новые сорта растений и породы домашнего скота. В дальнейшем выяснилась неустойчивость и тенденция к быстрой деградации таких приспособленных сортов и пород, но это было много позже. А тогда… уже в середине 30-х гг. началась борьба с вейсманистами-морганистами и советское государство практически перестало выделять средства на дальнейшее развитие генетики. Лысенко подняли на флаг и понесли перед собой, а когда выяснились все недостатки, так же быстро затоптали в грязь.

В научной фантастике — одновременно началась печататься пресловутая и многократно обруганная критиками «фантастика ближнего прицела» — шла бурная поддержка Лысенко и его методов. Впрочем, это тема отдельной статьи.

Оценку научных предположений романа вы можете найти в предисловии (то есть, послесловии) — я полностью с ним согласен и ничего не могу дополнить.

Реальность и фантастика в повести «Остров Таусена»

Фантазия — необходимое условие в творчестве художника и писателя. Но без фантазии не может жить и развиваться и наука. В основе всякой творческой работы советского ученого лежит мечта открыть что-то новое, узнать никому не известное, изобрести и построить такие аппараты и приборы, которые раньше не существовали, и поставить все это на службу народу.

Таким образом, фантазия, мечта о новом объединяют интересы ученого и писателя, хотя средства и пути осуществления, которыми достигают своих целей ученый и художник, не совпадают. Тем не менее каждый по-своему интересуется и часто с пристальным вниманием следит за успехами другого.

В научно-фантастической литературе наиболее сближаются и перекрещиваются пути науки и искусства.

Здесь особенно остро и своеобразно сочетаются элементы фантазии с реальностью. Избирая темой такого произведения определенную область науки и изобретательства, писатель имеет право и возможность в своей фантазии значительно опередить и превзойти реальные достижения науки сегодняшнего дня. От того, насколько мечта писателя сумеет опередить уже осуществленные достижения науки и предугадать ее дальнейшие открытия, в значительной мере зависит познавательная ценность научно-фантастического произведения. Она пробуждает пытливость и творческие искания среди молодых поколений, призванных сделать реальным то, о чем мечтает в своих фантазиях писатель.

Но в то же время перед писателем часто стоит угроза оторваться от реального, если фантастика переходит в область беспочвенного мечтания.

Автор должен быть хорошо знаком с состоянием данной области науки и техники, чтобы в сюжетном развитии и действии научно-фантастического произведения достаточно понятно и убедительно обосновать весь ход событий.

В предвидении дальнейшего, вероятного, по мнению писателя, развития знаний науки и техники следует направить мысль читателя на разрешение действительно актуальных проблем науки и техники, представляющих народнохозяйственную и общественную ценность, но не увлекать читателя в область произвольных, надуманных фантазий.

Все эти соображения особенно должен иметь в виду советский писатель, пишущий для советской молодежи, который никогда не вправе забывать громадное общественное, научно-образовательное и воспитательное значение научно-фантастической литературы как весьма действенного средства, мобилизующего мысль и волю читателя на разрешение таких задач, которые были бы одновременно и достаточно фантастичны и увлекательны и в то же время реально осуществимы в перспективах и в рамках времени, примерно — жизни данного или ближайших поколений.

Не случайно первые бесспорные успехи научно-фантастических романов знаменитого французского романиста Жюль Верна были связаны с техническим изобретательством. Крупнейшие технические изобретения конца XVIII и начала XIX века — паровая машина, паровоз, пароход, изобретение ткацких машин и т. д. — вызвали промышленный переворот и способствовали изменению форм общественной жизни, они же дали первые толчки фантазии Жюль Верна — пионера научно-фантастической романтики.

Научная фантастика на биологические темы появилась со значительным запозданием по сравнению с успехами технического изобретательства, ибо самые успехи биологии, подготовившие реальную почву для фантастики подобного рода, пришли значительно позже.

Собственно, впервые биологическая наука стала на научно обоснованный путь смелой фантастики на основе трудов великого Дарвина.

Уже в своем гениальном труде «Происхождение видов» Дарвин дал научные обобщения всему предшествовавшему опыту практиков растениеводства и животноводства о деле выведения новых сортов растений и пород животных.

Создавая свою замечательную теорию искусственного отбора, Дарвин впервые заявил о праве биологической науки преобразовывать природу животных и растении, изменять и лепить их формы, создавать новые разновидности и виды.

Дарвин цитирует высказывания современных ему животноводов, которые «говорят об организации животного, как о чем-то пластическом, что они могут лепить по желанию». Уже тогда практики-селекционеры говорили об искусственном отборе как о средстве «не только влиять на характер своего стада, но и совершенно изменять его. Это волшебный жезл, при помощи которого он вызывает к жизни какие угодно формы» (Дарвин, «Происхождение видов», изд. Лепковского, стр.84).

Мысли Дарвина о могущественном влиянии искусственного отбора получили свое подтверждение в трудах его последователей, сознательно применивших теорию дарвинизма для преобразования форм животных и растений. Применяя предварительные приемы гибридизации, то есть скрещивания более или менее различающихся по наследственным задаткам родительских форм, наш великий преобразователь природы Иван Владимирович Мичурин дал социалистической родине многие сотни сортов плодовых и ягодных растений, которых раньше не существовало; на почве отдаленной межвидовой гибридизации Николай Васильевич Цицин создает новые виды растений в виде пшенично-пырейных гибридов; селекционер Державин создает гибриды пшеницы и ржи и т. д. В последние годы своей жизни наш великий ученый-дарвинист Климент Аркадьевич Тимирязев с юношеским жаром и восторженностью приветствовал работы американского Мичурина — Лютера Бэрбанка.