Роберт Стоун - Цена заклятия (Обретение волшебства - 1) Страница 48

Мадх отпустил запястья Хейна и толкнул его обратно на кровать. Как ни неприятно это признавать, но убийца прав.

- Кстати, где Эстон? - продолжал Хейн, нажимая на то, что он считал выигрышным пунктом. - Ты пообещал найти его еще несколько дней назад.

На хмуром лице Мадха явственно читалось раздражение.

- Судя по всему, этот человек исчез с лица земли.

- Никто так просто не исчезает. Где ты его искал?

- Искал? - Мадх горько рассмеялся. - Я ищу там, где могут видеть немногие.

Хейн заерзал на своей кровати. Он ненавидел привычку маленького чужеземца изъясняться посредством зловещих намеков, исполненных неясного, скрытого смысла.

- Разговаривай на доступном мне языке, черт побери.

Мадх откинул со лба длинные черные волосы и заглянул в остекленевшие от веридина глаза Хейна.

- Ты бы хотел заглянуть туда, куда заглядываю я? - язвительно спросил Мадх, однако после паузы добавил: - Но может быть, мне стоит снова попытаться.

Он вытащил из-под старой, колченогой кровати свой тюк и порылся внутри. Через секунду он достал оттуда плоскую чашу и маленькую шкатулку, оба предмета были сделаны из красновато-коричневого дерева.

- Подай кувшин, - распорядился он.

Хейн неохотно протянул ему кувшин с водой, стоявший на тумбочке у кровати. Мадх наполнил чашу до половины и отставил кувшин. Затем он очень осторожно открыл латунную защелку шкатулки и поднял крышку. Внутри шкатулка была обита черным бархатом, на его фоне трудно было различить темный предмет, лежавший на дне. Хейн наклонился поближе и увидел деревянный шарик размером с грецкий орех, из которого торчало бесчисленное множество острых, как иголки, деревянных шипов.

- Что это? - спросил Хейн почти против воли. Чем меньше он знает о магических делишках Мадха, тем ему лучше.

Мадх устремил взгляд на наемника, в прищуренных глазах чужестранца разгорался темный огонь.

- Это корень каханес, и, должен заметить, он ничуть не похож на другие корни. Каханес - это черное изогнутое дерево, растущее только в топях севернее залива Бисмет. Каханес ниже других болотных деревьев, так что свет солнца до него не доходит. Поэтому он должен вытягивать свою пищу из земли. Эти наросты образуются на корнях, сразу под верхним слоем болотной жижи. Шипы содержат чрезвычайно сильный яд. Паралич наступает мгновенно, но смерть приходит медленно и крайне болезненно. Трупы обеспечивают деревья питанием.

- Очаровательно, - попытался усмехнуться Хейн, с трудом изображая беззаботность в жалкой попытке сохранить присутствие духа. - И для чего тебе понадобилась такая штучка?

Мадх скривил тонкие губы в подобии безрадостной улыбки. Не говоря ни слова, он перевернул коробочку, и корень каханес упал на его раскрытую ладонь.

- Какого черта?.. - вскрикнул Хейн, отскакивая назад. При более ярком свете он разглядел отравленные острия шипов, которые спокойно лежали на мозолистой ладони Мадха. Под тяжестью шипов там, где они соприкасались с ладонью его нанимателя, образовались крохотные углубления, но колючки не проткнули кожу. - Не стоит так шутить, - продолжал Хейн. - Можешь кончать жизнь самоубийством сколько влезет, но не раньше, чем мои услуги будут оплачены.

- Кончать самоубийством? - переспросил Мадх, явно развеселившись, - Ну нет, дело отнюдь не в этом.

И он крепко сжал смертоносный корень в ладони. Хейн сделал шаг вперед, но было уже слишком поздно что-либо предпринимать. Осознав это, убийца расслабился и принялся изучать своего нанимателя глазами профессионала. Смерть была тем полем, по которому Хейну частенько приходилось хаживать, но всегда имеется нечто новое, представляющее немалый интерес для настоящего знатока. Он с любопытством наблюдал, как тело Мадха внезапно задергалось в конвульсиях, а затем так же внезапно словно бы окостенело, его челюсти сжались, исторгнув долгий мучительный вздох.

Между пальцев Мадха показалась кровь, она скапливалась в сжатом кулаке и стекала в чашу.

Хейн оглянулся, раздумывая, как поступить. Сама по себе смерть Мадха не беспокоила его - наемнику никогда не нравился маленький таинственный чужестранец, - но тот задолжал ему существенную часть денег, обещая расплатиться сразу по приезде в Тирсус. Если Мадх сейчас умрет, Хейн потеряет целое состояние.

Убийца знал нескольких докторов в Прандисе, но ни один из них не умел лечить от яда, который можно найти только где-то в сердце континента. Может быть, какой-нибудь волшебник...

Отвратительный, какой-то придушенный звук вырвался из горла Мадха. Агония. Ни доктор, ни маг уже не помогут.

Однако этот звук продолжался гораздо дольше, чем любой предсмертный хрип, который Хейну доводилось слышать, а уж лысый убийца слышал их столько, что мог бы дирижировать сочиненной из них симфонией. Со временем горловые звуки стали более разборчивыми, и Хейн сообразил, что это вовсе не предсмертные хрипы.

Мадх говорил.

Конечно, если это можно было назвать речью, слишком уж сильно раздававшиеся звуки отличались от имеющихся в любом языке, когда-либо слышанном Хейном. Поглощенный диковинным зрелищем, он смотрел, как сведенные лицевые мускулы Мадха медленно расслабляются. Веки маленького человека затрепетали и открылись, но взгляд все еще бессмысленно блуждал по комнате. Все слова теперь звучали громко и отчетливо, но от этого более понятными или хотя бы знакомыми они не стали. Голова Мадха медленно качнулась вперед, склонившись к чаше, стоявшей на полу.

В нее упало всего несколько капель крови, но они быстро распространились по поверхности, будто бы заражая чистую воду вокруг себя. Через несколько секунд содержимое чаши приобрело темно-алый цвет. По мере того как Мадх продолжал свою мучительную речь, где-то на дне чаши стали образовываться пузырьки, постепенно увеличивавшиеся в размерах. Вскоре вся поверхность бурлила, и жидкость едва не выплескивалась через край. Наконец Мадх произнес два слова, которые Хейн понял: "Бэрр Эстон". Взбаламученная жидкость мгновенно превратилась в темную гладкую поверхность. "Бэрр Эстон!" - яростно повторил Мадх, но ничего не произошло. Плечи человека сгорбились, а глаза вновь приобрели обычное проницательное выражение.

- Видишь, - сказал он, и его голос опять звучал совершенно естественно, - старик защищен. Каким-то образом он закрылся от моих поисков.

Хейн вдруг почувствовал, что пытается подавить внутреннюю дрожь. Сперва Тарем Селод, теперь Мадх... Наблюдая за чьей-то смертью, Хейн уже больше не рассчитывал вновь побеседовать с этим человеком. Легкая непринужденность Мадха страшно нервировала его, и Хейн решил, что лучше никогда не становиться мишенью поисков Мадха.