Уильям Форстен - Роковая молния Страница 48

Тамука замолчал.

Рока неуверенно прокашлялся.

— И все-таки он был полноправным кар-картом. Клянешься ли ты, что Вука умер не от твоей руки?

Тамука бросил злобный взгляд на настойчивого командира. Сильный порыв ветра принес волну жаркого и дымного воздуха со стороны города. Наконец он достал свой меч и снова рассек себе предплечье.

— Я клянусь своей кровью, — прошипел Тамука. Рока пристально наблюдал за ним.

— Да будут свидетелями твоей клятвы Хулагар и все наши предки, — произнес Рока.

Тамука смотрел мимо него, на бушующее пламя и чувствовал холод в душе, как будто глаза Хулагара все еще наблюдали за ним. Злобно фыркнув, Тамука посмотрел на предводителей орды. Большинство одобрительно кивали и негромко высказывали свое осуждение в адрес Роки, а некоторые молча смотрели в огонь погребального костра.

— Хочет ли еще кто-нибудь говорить? — спросил Сарг.

Никто не ответил.

Сарг достал из своей седельной сумки меч кар-карта и подошел к сошедшему с коня Тамуке.

— Вот меч кар-карта Тамуки, — провозгласил Сарг, с трудом удерживая его слабой, покрытой седой шерстью рукой. — Да пребудет Тамука нашим всемогущим кар-картом до тех пор, пока не взовьется над золотой юртой белое знамя мира.

Тамука поднял руку и схватил рукоять меча. Как по команде, все предводители кланов сошли с коней и подошли к кар-карту, чтобы склонив головы поцеловать лезвие меча. Рока ждал до последнего, потом без слов поклонился и тоже поцеловал лезвие.

Тамука вернулся к коню и прыгнул в седло. В тот же миг прозвучал сигнал одинокой нарги, подхваченный другими. Тамука пришпорил коня и галопом поскакал к вершине холма, продолжая держать заветный меч в высоко поднятой руке. Он пересек железнодорожный путь, проскакал между заграждениями покинутой линии обороны и остановился только на вершине. Внизу на многие мили расстилалась долина, в пустом городе бушевало пламя. На равнине четкими квадратами выстроились перед ним десятитысячные умены мерков. Душа Тамуки наполнилась ликованием. Протяжным голосам нарг скоро стали вторить удары мечей о щиты, оружие засверкало под утренним солнцем.

— Тамука. Тамука. Тамука кар-карт!

Его окружили все предводители орды, даже Рока, опустив голову, присоединился к группе. Рев четырехсот тысяч голосов взметнулся к небу.

— Вы знаете, что нам предстоит! — закричал Тамука. — Мы помчимся на восток! Мы напьемся крови из черепа Кина, как потребовал Губта. Мы опустошим города скотов и до отвала наедимся их мяса!

Снова раздались крики одобрения. Тамука обернулся к Роке. — А тебе я поручу особое задание. Рока с подозрением посмотрел на нового кар-карта.

— Три умена твоего клана вместе с твоими приближенными должны вернуться по той же дороге, по которой мы пришли сюда. Тебе предстоит идти на Карфаген и отобрать его — неважно, у скота или у бантагов.

От изумления Рока не мог найти слов.

— Я могу доверить это только тебе.

Рока, не зная, радоваться ему или сердиться, только кивнул головой.

Тамука взглянул на Сарга, и шаман ответил ему одобрительной улыбкой. Рока покинет орду, значит, будет меньше поводов для разногласий. Южные границы будут в безопасности. Трех уменов слишком мало, чтобы отделиться от орды. А если Рока задумает переметнуться к бантагам, его казнит собственный совет племенных картов. Если он не справится с порученной задачей, это ослабит его позиции. Войско Тамуки уменьшится на три умена, но ему достаточно и того, что останется.

Тамука отвернулся от опального командира и указал мечом на восток.

— Мы выступаем немедленно!

— Адмирал Буллфинч!

Буллфинч очнулся от своих мыслей и взглянул на Элазара, посла Карфагена.

— Похоже, они подожгли Кев, — сказал Буллфинч, указывая на далекий столб дыма, видимый на фоне голубого неба даже с расстояния в сорок миль. Карфагенянин не ответил.

— Это был красивый город, — может быть, даже красивее Суздаля. Там стоял старейший на Руси собор. Говорят, именно в том месте тысячу лет назад появились первые русские люди. Боюсь, с ним покончено.

Элазар грустно кивнул.

— Странная история произошла со всеми нами И мы, и римляне, русские и янки, констаны и майя, чины на востоке и древнейшие люди с Нила, живущие на юге, в земле бантагов. Все мы храним в памяти свои потерянные миры. Значит, мы все должны объединиться в одну семью ради борьбы с ордами.

Буллфинч кивнул в знак согласия.

— Вот только ваш Гамилькар нарушил наш союз. Эндрю предложил ему защиту даже после того, как карфагеняне воевали против нас. Мы предоставили убежище сорока тысячам ваших беженцев, и даже сейчас они находятся в нашей стране и не испытывают никаких притеснений. Припомни, ведь Гамилькар захватил один из наших кораблей и большую часть галер, чтобы вернуться в Карфаген.

— Он отбил этот город у мерков.

— Все равно он нарушил договор — сердито возразил Буллфинч.

Элазар развел руками.

— Скажи-ка мне, если бы события развернулись по-другому, если бы твоим соотечественникам предстояло сожжение на погребальном костре Джубади и именно ты правил этими людьми, неужели ты не испытывал бы такого же гнева?

— Я в первую очередь помнил бы о высшей цели. о том, что победа возможна только в случае единства всех сил.

Элазар улыбнулся.

Ты действительно так думаешь? Буллфинч не смог ответить, в глубине души он сознавал, что говорил как адмирал флота Республики, а не от своего собственного лица. Ему довелось увидеть отблески погребального костра, и до сих пор он не мог избавиться от ночных кошмаров, наполненных криками обреченных.

— Как я уже говорил, я здесь неофициально, — сказал Элазар. — Мой господин Гамилькар действовал в порыве гнева. Он считал, что все карфагеняне могут попасть в убойные ямы, если он не поторопится. Да и сейчас, пока мы тобой разговариваем, пять уменов бантагов направляются к Карфагену в надежде завладеть городом и найти оружие. Гамилькар действовал внезапно и легко выгнал из города единственный умен мерков. Другое дело — столкнуться с пятью уменами, готовыми к сражению. У него всего один броненосец и около двух десятков маленьких пушек. На фабрике можно изготовить еще двадцать пушек и несколько сотен мелких орудий, которыми можно стрелять с плеча. Но проблема в порохе. То место, где он изготавливался, находится далеко за городом и все еще в руках мерков.

— И ты имел наглость приехать сюда и просить меня о помощи.

Буллфинч показал пальцем на повязку, прикрывающую пустую глазницу.

— Я лишился глаза после выстрела одной из ваших пушек в прошлогодней войне. Невероятно, что я вижу тебя здесь и слушаю твои жалобы.