Джеффри Лорд - Бронзовый топор Страница 49

Блейд, откинувшись назад, затягивал петлю все туже и туже. Теперь Краснобородый согнулся, лицо его почернело, в агонии мотая головой, он боролся за один глоток драгоценного воздуха. Его огромное тело отказалось расставаться с жизнью, оно сотрясалось, передавая свою смертельную дрожь сопернику, отчаянно цеплявшемуся за концы удавки.

Наконец Краснобородый нашел правильное решение, но было уже слишком поздно. Оставив попытки сорвать петлю, он завел за спину огромные руки, и пальцы его сомкнулись на лодыжках Блейда. Последним чудовищным усилием он попытался разорвать врага пополам. Блейд, стиснув зубы от боли, напрягая каждый мускул, сопротивлялся из последних сил. Руки его, продолжавшие закручивать волосяную удавку, онемели и потеряли чувствительность – но только смерть могла разжать скрюченные пальцы.

Внезапно все кончилось. Огромное тело рухнуло на пол, ладони скользнули с лодыжек Блейда и, дернув ногами в последней конвульсии, Геторикс по прозвищу Краснобородый, предводитель морских разбойников и гроза альбийского побережья, растянулся в полный рост около винного бочонка. Мертвый!

Ричард Блейд, сам скорее мертвый, чем живой, пошатываясь, поднялся на ноги, оставив косу обернутой вокруг шеи врага. Каждая мышца, каждый нерв его изнемогающего тела молили о пощаде, требовали покоя, милосердного забытья, сна. Или смерти? В эти последние безумные мгновения он не был уверен, кто победил, кто умер, а кто остался в живых. Он чувствовал огромное желание сомкнуть веки и покончить с мучительной пыткой.

Но дело требовалось довести до конца. По мере того, как дыхание его выравнивалось и шум в голове затихал, он начал понимать, что произошло. Он, Ричард Блейд, стал теперь королем морских разбойников! Вождь Геторикс Краснобородый мертв – да здравствует вождь Блейд, принц Лондонский!

Он стоял, покачиваясь, над телом мертвого гиганта. В огромном зале царила тишина.

Блейд поднял руку и произнес на удивление сильным и громким голосом:

– Теперь я – ваш вождь! Ярл будет моим первым капитаном. Вы все должны подчиняться его слову – так же, как моему.

Он посмотрел вниз, на труп Краснобородого, еще не совсем уверенный, что одолел такого великана.

– Похороните этого человека достойно, как подобает воину. Ярл проследит, чтобы ему отдали последние почести. Я приказываю!

Внезапно человек, сидевший за столом около винного бочонка, прыгнул на него с пронзительным воплем ненависти и горя. В дымном тусклом свете мелькнул длинный кинжал, и Блейд почувствовал резкую боль, когда лезвие вошло в его плоть.

На дрогнувших ногах он шагнул вперед, пытаясь найти какое-нибудь оружие, кровь стекала по его спине. Руки Блейда шарили по столу, когда противник опять ринулся на него. Он упал грудью на стол и, истекая кровью, перекатился на спину, чтобы встретить нападающего лицом к лицу. И тут начал действовать Ярл.

Сквозь кровавую пелену накатившего полузабытья, Блейд успел увидеть, как Ярл с гневным криком бросился к человеку с кинжалом. Его меч описал сверкающий полукруг, со свистом опустившись на шею пирата. Безголовое тело какое-то мгновение еще держалось на ногах, кровь фонтаном била из обрубка шеи, кинжал прилип к окровавленным пальцам. Голова, упавшая в бочонок с вином, плавала в пурпурной жидкости, уставившись в потолок выпученными глазами.

Блейд чувствовал, как погружается в сон, во тьму забытья. Но теперь, когда желанный покой снизошел к нему, он страшился его тихих холодных объятий. То, что овладевало его разумом и телом, не было сном – смертельное оцепенение подкатывало к сердцу. Он попытался заговорить, но услышал лишь сдавленный хриплый стон. Он падал куда-то вниз, в пропасть, в темный бездонный колодец.

Внезапно сильная рука подхватила его. Ярл, все еще сжимая окровавленный меч, смотрел на Блейда. Губы капитана шевельнулись, слова приходили к разведчику словно бы с безмерно далекого расстояния. Он почувствовал горечь – возможно, то была последняя вспышка сражающегося с небытием сознания. Сделать так много, пройти так далеко, бороться с обстоятельствами столь достойно и закончить свою жизнь здесь, среди пьяного сборища головорезов…

Голос Ярла звучал то затихая, то усиливаясь, будто ветер, гудевший в каминной трубе. Блейд едва понимал смысл слов – но то, что удалось расслышать, было ясным. Он должен умереть.

– Ольг – сын Краснобородого – кинжал отравлен – мы не знаем противоядия, господин. Но мы попытаемся – попытаемся – попытаемся… Тут есть жрица – жрица друсов – о которой ты говорил – возможно, она… она… она…

Голос Ярла исчез, лицо его потускнело, исчезая во мраке. Блейд усмехнулся, удивляясь, что вызвало эту улыбку. Он ведет себя как последний глупец! Ему всегда была ненавистна мысль о смерти и, в глубине души, он боялся ее… почему же теперь он улыбается?.. Сейчас, когда уже слышит поступь вечности… чувствует ее ледяную ладонь на лбу…

Талин… Сильво, бедняга… Что будет с ними?

Затем он провалился во тьму.

Глава 13

Десять дней упрямый и буйный ветер задувал с северовостока, разбросав пиратские суда, словно осенние листья, по Западному морю.

Ричарду Блейду, в дневном полусне-полубреду и в ночных кошмарах, чудилось, что он находится в колыбели, которую раскачивает гигантская рука. Рана его воспалилась, и жизнь Блейда висела на волоске, поддерживаемая только горьковатым отваром, что давала ему среброволосая жрица друсов – та, которую он в своих снах звал Друзиллой.

Ее настоящее имя было Канаки. Она назвала его Блейду в одну из редких минут бодрствования, перед тем, как он в очередной раз выпил теплую горькую жидкость, погружавшую его в состояние полусна. В каком-то дальнем уголке сознания билась мысль о том, что лекарственное питье, которое дает ему жрица, борется с ядом, спасая его жизнь. Он походил сейчас на корабль в бурном море – такой же, как уносившее его вдаль судно, беспомощное перед морскими волнами, слишком слабое, чтобы сопротивляться урагану. Блейд тоже не мог сопротивляться. И – не хотел; таким, по-видимому, было действие коварного зелья. Мозг его словно погрузился в спячку, воля и разум дремали, могучие мускулы казались бессильными, словно тело было набито ватой.

То был первый день на борту корабля или, возможно, пятый – Блейд потерял чувство времени, – когда он смутно ощутил ее присутствие. Жрица регулярно навещала его, всегда с кувшином горьковатого отвара, наблюдая за тем, чтобы сознание не вернулось к нему полностью. Блейд, одиноко блуждавший в океане боли, каждый раз приветствовал ее появление. Горькое зелье означало, что жжение в боку и ужасные судороги, сотрясавшие его тело, на время отступят.