Джек Вэнс - Троя Страница 49

— Незачем.

Наступило неловкое молчание.

— Или сказать иначе — почти незачем, — словно в раздумье, добавил Бардуз.

— Что значит «почти незачем»?

На изможденном лице магната мелькнуло подлинное одушевление.

— Все очень просто. Я скажу пару слов Клайти, дабы разрешить все ее сомнения и упростить ей жизнь. То же самое я сделаю и со Смонни. Меньшего она не заслужила. — Бардуз усмехнулся, и когда заговорил снова, лицо его стало почти безмятежным.

— Возможно, мы встретимся и все вместе — и тогда — кто знает, каковы могут быть результаты и последствия?!

— Надеюсь, мы с Чилком будем рядом с вами, хотя бы только как наблюдатели.

— Хорошая идея. — Бардуз с ужасом посмотрел на медсестру, подходившую проверить терапевтический аппарат. — Когда я, наконец, освобожусь от этих чертовых проводков и прищепок! ?

— Терпение, господин Бардуз, терпение! Не забывайте, что когда вас привезли, вы были трупом на девяносто девять процентов. Вам придется пролежать еще никак не меньше двух недель, и помните, что каждый ваш новый вздох — просто чудо современной медицины!

Бардуз успокоился.

— С этими медиками не поспоришь, — проворчал он. — У них на руках все козыри. А как вы сами, дружище? — обратился он к Глауену.

— Относительно ничего, поскольку мне выпала только доля того, что пришлось перенести вам.

— А Эустас Чилк? Он, кажется, уже вполне бодр?

— Это только на словах. Они кидали в него огромные булыжники и пытались загнать вниз под камни. Но вот яда ему удалось почти избежать.

— Хм, — хмыкнул Бардуз. — Значит, он родился под счастливой звездой. И теперь понятно, почему он такой оптимист.

— Чилк тоже человек практический, он старается избегать страхов, тоски, плохих мыслей только потому, что они делают его ничтожным и жалким.

— Концепция простая и ясная, но она производит впечатление именно из-за своей блестящей простоты.

— Чилк вообще часто производит впечатление. И в настоящий момент пытается это сделать в отношении Флиц. Больше того, ему даже кажется, что и он ей интересен.

Бардуз закашлялся.

— Да, вот уж воистину оптимист. Такие кампании уже проводились, причем со всем вооружением и бодрым духом атакующих, но увы. Впрочем, душа у нее есть.

— Так вы не разочарованы?

— Разумеется, нет! Как я могу? Он спас мне жизнь — разумеется, с вашей помощью. И в любом случае, Флиц вольна поступать, как ей заблагорассудится.

Глауен в инвалидной коляске и Чилк на костылях кое-как выбрались на террасу. Утро было прохладным, но ветер едва обдувал лица. Терраса, окаймленная железной балюстрадой выходила на юг, и расстилавшийся перед ними пейзаж, казалось, был нарисован черной тушью и сепией.

Глауен и Чилк сидели, жмурясь от солнца, и размышляли о разговоре с Бардузом.

— Получается так, что мы сможем вернуться на Араминту в месте с ним и считать нашу миссию с успехом выполненной.

Чилк согласился, но с небольшим добавлением:

— Пурист — а Бардуз именно таков — непременно должен был бы назвать и имя Намура. Но этого мы не услышали.

— Не важно. Это дело уходит из наших рук и переходит уже под другую юрисдикцию.

— По указанию Бардуза?

Глауен кивнул.

— Бардуз заявит о пропаже своего судна, не упоминая о покушении. Для Вука этого будет вполне достаточно.

— Особенно, когда он припишет «Фортунатас» к Бюро Б и станет появляться на нем во всяких официальных поездках.

— Послушай, но надо же все-таки постараться найти способ избежать этой участи для «Фортунатаса»! — сморщился Глауен. — Попробуй что-нибудь придумать, мне в голову ничего законного не приходит.

— Мне тоже.

— Бардуз не встанет еще две недели, а я буду готов уже через неделю.

— На меня очень не рассчитывай, — сразу предупредил Чилк. — Я занят делами поважнее. Мной занимается Флиц лично, и мы оба ума не приложим, почему это моей ноге помогает только ее массаж.

— У некоторых людей есть дар целительства, — вздохнул Глауен.

— Именно, именно! У нее вообще много талантов, и между нами уже медленно растет колоссальное взаимопонимание.

— Медленно — ты сказал?

— Увы, да. Очень медленно. В таких вещах нельзя торопиться. На самом деле, она еще очень пуглива.

— Мне кажется, она просто прекрасно понимает, что у тебя на уме и, прежде чем выйти из комнаты, осматривает углы.

— Чушь! — разозлился Чилк. — Женщины обожают привкус опасности, даже воображаемой. Это придает им чувство собственной необходимости и значимости, и они бегут в нужном направлении, как крысы к «джорджонцоле».

— Что такое «джорджонцола»?

— Такой сыр на Старой Земле. А крыса — это крыса.

— А, тогда, конечно, все ясно. И ты надеешься…

— Я уверен, что приучу ее есть из моих рук в три дня плюс-минус четыре часа.

Глауен с сомнением покачал головой.

— Интересно, догадывается ли Флиц о том, какая опасность ее подстерегает?

— Надеюсь, что нет. Она слишком занята.

В этот же день Чилку представилась возможность проверить свои догадки. Он позвал девушку, когда она пробегала главным холлом.

— Подожди, Флиц! Самое время почитать стихи!

Флиц остановилась. На сей раз на ней был белый свитер из пушистой мягкой шерсти и бледно-синие брюки. В волосах, как всегда, черная лента. Чилк залюбовался ей, не в силах найти ни в лице, ни в фигуре ни одного изъяна.

— А кто будет читать и кому?

Чилк показал ей томик в кожаном переплете.

— У меня здесь есть «Изобилия» Наварта. Можно почитать сначала самые твои любимые, а потом мои. И еще, прихвати-ка кувшинчик старого Сайдвиндера и пару кружек.

Флиц холодно улыбнулась.

— Сейчас я не настроена заниматься поэзией. Но почему бы вам не почитать вслух самому себе и столько, сколько пожелаете? Я закрою дверь и вы никому не помешаете.

Чилк отложил кожаный томик.

— В таком чтении нет шарма. Впрочем, ладно. По-моему, уже вполне можно устроить небольшой пикник.

Несмотря на все возрастающее желание двинуться дальше, Флиц остановилась и спросила:

— Какой такой пикник?

— Ну, я имею в виду, что было бы чудесно, если бы мы с тобой взяли и позавтракали где-нибудь на улице, вдвоем.

Флиц улыбнулась самой мимолетной из своих улыбок.

— С вашей ногой, которая находится в таком плачевном состоянии? Я полагаю, это неразумно.

Чилк залихватски махнул рукой.

— Тут нечего опасаться. Первая же боль станет сигналом, чтобы тебе начать свой чудодейственный массаж, боль пройдет и мы продолжим наш пикник и нашу беседу — или еще что-нибудь, чем будем заниматься.

— Вы обманываете сами себя, господин Чилк.