Георгий Гуревич - Темпоград. Научно-фантастический роман Страница 49

Ну мог ли Лев покинуть Темпоград в такое время?

19. ДЕНЕК И ЕЩЕ ДЕНЕК

«Прошу продлить мне срок пребывания в Темпограде на одни (1) темпосутки в связи со срочной работой по реорганизации совета после безвременной гибели…»

«Прошу продлить мне срок пребывания в Темпограде на одни (1) темпосутки в связи…»

«Прошу продлить на одни (1) темпосутки…»

«Прошу продлить…»

«Приказываю оформить мне продление…»

«Приказываю оформить…»

«Президенту Академии Времени

Многоуважаемый президент Ван Тромп!

Существующее положение с жестким трехгодичным сроком пребывания в Темпограде мешает нормальному проведению научных работ.

Многие ученые не успевают окончить исследование, приходится откомандировывать их только потому, что истек положенный срок и поручать завершение работ некомпетентным новичкам.

В других случаях, хорошо зная, что возвращение в Темпоград практически исключено, закончив работу, люди дотягивают свой срок без особой нужды, придумывая себе добавочную тематику.

Прошу уравнять нас — темпонавтов — в правах с астронавтами. В космосе нет стандартных сроков, каждая экспедиция работает сколько требуется по конкретному плану…

В Темпоград каждый ученый прибывает по своему личному желанию и имеет возможность по желанию оставить город в любую минуту. В отличие от космоса отбытие осуществимо практически.

Настаиваю на том, чтобы отменить надуманные ограничения…»

Денек, еще денек, неделька, другая… Но много ли темпоградских недель у человека? Четыре-пять полновесных. А там уже старость, на пенсию пора, силы иссякают, жизнь подходит к концу.

Логика же всякий раз одинаковая. В Большом мире тебя подождут денек-другой. Мама на курорте, за Жужей присматривают медики; с родными ничего не случится за эти два дня. В Темпограде же ты остро необходим. Тут решаются судьбы замыслов и проектов, накладки, запарка, кризис. И никак не обойдется Т-град без референта Льва Январцева, без члена совета Январцева, без ученого секретаря Январцева, без его докладов, его предложений, его гипотез, его расчетов, его опыта, без чутья на очередные и внеочередные несделанные открытия.

Тем более что в Большом мире сию минуту глубокая ночь, Жужа спит все равно, или же раннее утро, незачем будить, или поздний вечер, до утра можно и подождать, или нерабочий день, Академия закрыта, не с кем разговаривать до понедельника.

Или же ливень, гроза: глайсеры не летают. Есть смысл подождать, пока распогодится.

А пока распогодится, возникает еще одно срочное дело, задерживает на часок, другой, третий.

Надо же разрешить острый кризис.

Но, как говорил Гранатов, Темпоград был запроектирован на неизбежные кризисы. Он был задуман и построен, как город скорой научной помощи. Готовые оказать помощь ежеминутно, на всех ярусах должны были ожидать кабинеты, лаборатории и головы. Но, ожидая, простаивали. Простаивание лабораторий невыгодно, простаивание голов недопустимо; мозги надо занять чем-то, иначе их владельцы разбегутся… и будут правы. Чем занимать свободные места и умы? — эта проблема не уходила из Темпограда.

Только в самые первые дни она не чувствовалась. Город долго проектировался, долго строился. Надеясь на него, все науки накапливали списки срочных дел. Не всех жаждущих удалось включить в первую очередь. Институты и ученые спорили, с обидой доказывали, что их темы важнее, напрасно их обошли, предпочли бесперспективных соперников, большой ущерб будет от такого непродуманного решения.

Счастливчики, получившие билет в Т-град, рьяно взялись за работу… На сколько лет была рассчитана их работа? У большинства — на год-два, у некоторых — на полгода. Следовательно, уже 15 мая, не успев написать возмущенный протест, обиженные получили приглашение в Темпоград — на освободившиеся места. И многие запросили отсрочку. Далеко не каждый может приступить к исследованию сию минуту, даже если оно задумано и продумано. Нужно собрать материалы, нужно собрать вещи, подбить итог прежним делам.

Так что через несколько дней завал срочных дел рассосался. Подготовленные исследования были завершены, неподготовленные нельзя было начать. Город начал пустеть.

Тогда в опустевшие кабинеты пригласили авторов монографий, учебников, романов, поэм, симфоний и опер, монументальных полотен и световых картин, монументальных статуй и все ниспровергающих теорий. В парке у Часов слышались разговоры о статических и динамических композициях, борьбе линий, форме и содержании, формулах и существе. Изменился дух города, изменился состав президиума. Шел спор: что такое Темпоград — Город-лаборатория или Город-гостиница? Гости были в большинстве.

Лев застал самый конец этого периода. Мрачный поэт, предсказавший его будущее, а также первый муж Жужи были из числа гостей.

Гостиница исчерпала себя. Сколько лет нужно было авторам, чтобы завершить свой труд? Полгода, год-два, три года — самым неторопливым. Следовательно, через два-три дня творцы освободили свои кабинеты. Еще через два дня ушла и вторая смена. Третья не набралась. Оказалось, что на всем свете не так уже много авторов, способных сию же минуту явиться на вокзал Темпограда с ворохом бумаг и замыслом в голове. Большинству надо еще подумать, почитать, поднакопить наблюдения, повременить месяц или два. Но два месяца для Темпограда — это же целая эпоха.

Дискуссия угасла сама собой. Примерно к 22–23 мая в президиуме остались только представители точных наук, твердо убежденные, что Темпоград — Город-лаборатория.

Лев вошел в эпоху лаборатории. Город заполонили математики, физики, химики, физикохимики, химикофизики, биохимики и биофизики. Разговоров о композиции и контрапункте почти не было. У Часов рассуждали о квантах, сингулярностях, релятивизме, аберрации, адсорбции, аккумуляции и активации.

Лев это слышал, отметил, принял как должное. Но он не понял, что и эпоха лаборатории на склоне. Лев не понял, а Гранатов знал и очень беспокоился о надвигающемся кризисе.

Дело в том, что физика, задававшая тон в лабораториях, во все века развивалась рывками. Физика изучает вещество, а вещество, образно говоря, «этажно». Небесные тела, земные, молекулы, атомы, частицы — это и есть «этажи». Рывок следует за открытием очередного этажа.

Телами занимались ученые XVII и XVIII веков. XIX век — эпоха молекулярной, затем и атомной физики. Физика газов, жидкости, теплоты — молекулярные разделы. Глубже атомов наука не шла, некоторые ученые даже считали атомы условной гипотезой. И раздавались наивные голоса о том, что вообще физика завершена, остались некоторые уточнения.