Владимир Аренев - Паломничество жонглера (фрагмент) Страница 49

Потом было еще много чего. Деревня Агнуль, например, где Иссканр услышал о странной смерти "лет эдак двадцать назад" одной тамошней семьи. Очень странная смерть очень обыкновенной семьи. Тем более странная, что, как выяснилось (это уже когда Иссканр попал в Нэрруш, что в Тайдонском округе), господин Балхай, бывший нэррушский жрец, погиб точно такой же странной смертью.

Потом...

Много всего было потом.

Теперь же Иссканр шагает по Лабиринту, прислушивается к шепоту ветра в боковых коридорах и помахивает в воздухе рукой с огненным браслетом, чтобы разогнать тьму.

Теперь он знает ответ на свои старые вопросы. Он мог бы и не идти сюда - вот только с некоторых пор Иссканру начало казаться, что спрашивал он не о том, совсем не о том. И поэтому - теперь-то Иссканр понимает - он пришел в Лабиринт, чтобы научиться задавать правильные вопросы.

Несколько таких вопросов уже щекочут ему нёбо. Но он бросает взгляд на неестественно отогнутый мизинец Фриния, на рывками - игрушка графенка! двигающегося Быйцу, на призрачный силуэт Мыкуна, - и молчит, потому что время для этих вопросов еще не наступило.

А когда оно наступит, это время, когда оно горным барсом выпрыгнет на них из темноты, неплохо бы иметь наготове метательные ножи ответов.

Фриний останавливается, нервно поводит плечом:

- Привал. Будем считать, что ночевка.

Привал так привал, мысленно соглашается Иссканр. Самое время передохнуть от воспоминаний - и заодно кое о чем разузнать здесь и сейчас.

Например, выяснить, кто вот уже несколько часов следует за ними по пятам?..

Часть вторая. Наемный шут, или "Сон чародея рождает..."

Глава восьмая:

Лабиринт меняется. Новые попутчики из старых знакомых. Шорох под

потолком. Дорожные беседы "за жизнь". Фриний убеждается. О воле выбора у

плаксивых ящериц. "Я никогда не соскользну!"

Что тебе до царей, что - до дальних морей?

Словно старый борец, покоритель арен,

ты теперь наблюдаешь за жизнью с галерки.

Только вот не кричишь: "Добивай же, скорей!"...

Кайнор из Мьекра

по прозвищу Рыжий Гвоздь

Постепенно Лабиринт менялся, но Фринию, закованному сейчас, как в панцирь, в оболочку из боли и воли (того и другого примерно поровну, и неясно, что же возьмет верх), - Фринию было не до этих изменений. Он отстраненно отмечал, что коридоры становятся шире и что вот уже несколько раз они проходили через круглые зальцы с невысоким потолком, по-прежнему бугрящимся барельефами, - но что ему сейчас зальцы? что - коридоры?! Следовало любой ценой довести этих троих до цели - а там наконец можно будет расслабиться... да, можно будет, нужно будет!.. будет...

"Хватит! - одернул он себя. - Вспомни: "смешон намеревающийся осилить дорогу одним скоком". Пора остановиться, передохнуть. Да и есть хочется..."

Они как раз находились в небольшом зальце, вполне подходящем. Фриний повернулся к своим спутникам: "Привал. Будем считать, что ночевка", - и сам же мысленно скривился от собственной косноязычности - и тут же раздраженно отмахнулся: какая разница?!

Да никакой. Что старику этому трехсотлетнему, что дурню-Иссканру, что Мыкуну - нет им до слов никакого дела! И до Фриния - никакого, если не считать того, что ждут, пока он, как балаганный фокусник, вынет им из воздуха да положит в протянутые руки обещанное.

Вяло, тяжело и огнисто ворочалось в животе невесть что. "Чужой, подумал чародей. - Для них и вообще для всего мира я чужой - и ничего уже не изменится". Он смотрел на своих спутников: как белесым призраком сидит под стеночкой Мыкун, как вышагивает по залу угрюмый Быйца, как Иссканр, что-то пробормотав, направился в один из боковых коридоров. Этот куда еще подался?! Впрочем, все равно, далеко не уйдет, дурак - но не настолько.

И никому, ровным счетом никому нет дела до...

Тяжелая ладонь хлопнула Фриния по плечу - он обернулся.

- Холодает, - сообщил Быйца, сверкая совиным оком. - И ветер... все сильнее дует, между прочим. А ты тут стал врастопырку и потолком любуешься!

Он выжидательно глядел на Фриния и явно напрашивался на скандал. И получил бы, что хотел, но то ли во взгляде, то ли в интонации, какой были произнесены обидные слова, чародею померещилось вдруг что-то невыносимо знакомое, что-то из прошлого, что-то...

- Так и будешь молчать? Дитё ж вон мерзнет, на ней же, кроме рубахи этой да штанов ничего, считай, и нет. А здесь тебе все-таки не то, что в низине, - холодно здесь! Или думаешь, если она слова сказать не может...

До Фриния наконец дошло.

- Что ты сказал?!

- То, что ты услышал, то я и сказал, - кудахтнул Быйца. - И учти, со мной ты впредь будешь разговаривать вежливо - седины нужно уважать, особенно такие, как у меня, - он посмотрел вызывающе. И чародей первым отвел взгляд ("Он знает?!").

- Думаю, впредь мы все будем вежливее и внимательнее друг к другу.

Горбун довольно кивнул:

- И начнем прямо сейчас и с нее, - он указал подбородком и кадыком на Мыкуна. - Кстати, скажи, зачем ты решил выдать ее за мальчика?

Вместо ответа Фриний покосился в ту сторону, куда ушел Иссканр.

- Из-за него?! - закашлялся смехом старик. - Ну ты даешь!.. Парень не настолько прост, чтобы... Ладно, - махнул он рукой, - чем греться-то будем? У тебя наверняка ведь еще какие-то "игрушки" припасены, как раз на такой случай.

"Да, - теперь на дне Фриниевой души плескались облегчение вперемешку с благодарностью и злорадством. - Да, конечно! Когда я готовился, я не думал о "таком случае", но... Да, припасены!"

Из мешка он вынул лакированный человеческий череп, без нижней челюсти и без правого клыка, потом оттуда же добыл памятную по прошлой ночевке свечечку, зажег ее, установил на полу, а сверху накрыл черепом. Быйца, похоже, знал, что к чему, но только крякнул себе под нос: "Вот та-ак даже..." - а возражать не стал.

"А пусть бы и возражал, - подумал Фриний. - Ничего другого я тебе предложить не могу", - и сам же испугался этих слов.

"Так - есть, пить, спать! Когда они уснут, я попробую что-нибудь сделать. ...Еще и Мыкун, Мыкунья эта, - раньше он старался даже думать о ней, как о мальчике, но теперь можно было не следить за собой, - навязали мне ее, навязали... а зачем - не знаю. Пока - не знаю", - добавил, как будто это что-то меняло. Достал из мешка лепешки и сыр, принялся кормить... "как же ее звать-то теперь? полудурой, что ли?" - кормить Мыкунью, потом поел сам. Быйца пристроился в сторонке и тоже чем-то чавкал, причем чавкал как-то очень уж нарочито, вызывающе.

Иссканр до сих пор не вернулся.

"И где его зандробы носят?!"

Фриний взглянул туда, где чернел проем коридора, чем-то привлекший Иссканра.

Проема не было - одна сплошная стена, черная, гладкая, безответная.

...постепенно Лабиринт менялся.