Светлана Ягупова - Берегиня Страница 5

- Смотри, малышка, не свались, - сказал я и, к своему ужасу и восторгу, увидел, как губы русалки растягиваются в улыбке. Это было так неожиданно и необыкновенно, что я некоторое время не мог вымолвить ни слова, лишь ошарашенно глядел на нее. Захотелось взять ее в ладони, поближе рассмотреть. Но знал, этого делать не стоит: она не терпит никаких прикосновений. Выпуклые глаза продолжали с интересом разглядывать меня, а лицо играло, светилось улыбкой, и не было сил оторвать глаз от этого поистине колдовского очарования. То, что она отозвалась на мои слова, было удивительным - нечто вроде контакта между нами. Я осторожно встал, чтобы разглядеть ее, но Берегиня тут же плюхнулась в воду.

- Глупенькая, - сказал я, подходя к аквариуму и склоняясь над ним.

Русалка сидела между зубцами ракушки и снизу вверх смотрела на меня. Улыбка по-прежнему освещала ее перламутровое, слегка розовое лицо, но была уже с примесью испуга. Она явно выделила меня из всех, кто разглядывал ее.

- Выплывай, я не трону тебя, - пробормотал я, сомневаясь, однако, что она слышит, а тем более понимает меня. Каково же было мое изумление, когда она тут же всплыла на поверхность. Я осторожно протянул ей палец, который, должно быть, казался ей бревном. Берегиня легонько потрогала его перепончатой лапкой-ручкой и тут же испуганно отдернула: вероятно, палец был для нее слишком теплым.

Я менее удивился бы, если б она вдруг заговорила, но того, что случилось в следующую минуту, никак не ожидал. Русалочка поплыла вдоль прозрачной метровой стенки аквариума, и не просто поплыла, а двинулась в каком-то дивном танце, кружась вокруг своей оси и плавно шевеля руками и головой. Танец сопровождался нежным звуком, похожим на звук вибрирующей скрипичной струны на высокой ноте. Берегиня танцевала и пела! Ни дети, ни Людмила, вообще никто еще не видел этого великолепия, и, хотя я был единственным свидетелем, мне вовсе не хотелось, чтобы кто-нибудь сейчас вошел в комнату. Я чувствовал всей душой: русалочка танцевала и пела только для меня!

- Ах ты умница, ах ты красавица, - шептал я.

Будто воодушевленная моими словами, Берегиня стала выделывать еще более замысловатые движения. Ее хвост мелко вибрировал, руки взметывались так пластично, так по-человечески, что было трудно поверить в наличие перепонок между пальцами.

Я невольно обхватил аквариум руками, как бы обняв это маленькое чудо, и вмиг что-то изменилось. Вначале не понял, в чем дело: все поплыло перед глазами, затем будто кто окунул меня в воду лицом. Появились странное зрение и не менее странный слух. Неведомая сила точно уменьшила меня в размерах. Я воспринимал танцующую передо мной Берегиню как равную мне, из моего человеческого мира. Она пела без слов, но я понимал, о чем она поет. Это был рассказ о лесной речке, в которой живет ее племя, скрывающееся от людского глаза, о глубинных зарослях со стайками рыб, о солнечных лучах, отражающихся в воде. Обворожительные, волшебные звуки шли и от стебельков водяных растений, и от мелких ракушек в речном песке на дне аквариума. Улыбаясь, она продолжала кружиться в танце, и мне чудилось, что она кружится не по аквариуму, а вокруг меня. Я был в оцепенении, не в силах отвести от нее взгляда, когда услышал внутри себя нечто, в переводе на язык человека, означающее: "Пока держишься за стенки аквариума, я могу разговаривать с тобой. Не спрашивай, как это у меня получается. Если хочешь общаться, держись за стенки".

Что это? Или я схожу с ума? Разжал руки, и вмиг все стало по местам: я стою, склонившись над водой, а русалочка продолжает свой танец. Угол зрения изменился, и голоса ее уже не слыхать. Опять притронулся к аквариуму - и вновь услышал голос, не голос, а нечто, оформившееся для меня в языковое понятие: "Я научилась понимать тебя. Говори со мной, не бойся".

- Что за чертовщина, - пробормотал я, отшатываясь от аквариума.

Попятился к столу, сея в кресло, обхватив голову. Вот что значит не отдохнуть как следует в отпуск. По сути, только приступил к делу, а, выходит, уже заработался.

В комнату вошла Людмила. Краем глаза я увидел, что русалочка тут же прекратила танец и спряталась в зарослях.

- Что с тобой? Тебе плохо, Виктор? - встревожилась Людмила. - Бледный какой! - Она полезла в сервант за корвалолом. - Пей, - протянула мне мензурку. Плохо соображая, что делаю, я опрокинул лекарство в рот.

- Ну все, все, - успокоил я жену.

- Приляг, - оказала она. - Может "скорую" вызвать?

- Еще чего! - вскипел я, желая чтобы она скорее удалилась, - так хотелось проверить, что это было на самом деле.

- Ладно, ухожу, - виновато сказала она, прикрывая за собой дверь.

В иное время я, возможно, пришел бы в неловкость оттого, что так грубо прервал ее, но теперь было не до оттенков. Я обернулся и увидел, что русалка вновь закружилась в танце. Выходит, и впрямь ей хотелось танцевать лишь для меня. И я тут же дал себе клятву, что никому не расскажу об увиденном - ни жене, ни детям, ни друзьям. Я боялся утратить, расплескать нечто, так щедро обрушившееся на меня, переполнившее меня до краев.

По утрам приходилось следить за тем, чтобы в комнате с аквариумом не оставался кот Ерофей. Дети несколько привыкли к русалочке, потеряли бдительность, и не раз приходилось видеть, как Ерофей, сидя перед аквариумом, жмурит свои хитроватые глазищи.

А тут, как нарочно, то в аквариум ненароком залетел Аленкин мяч, то Валера каким-то образом уронил туда перочинный нож. Но после того, как я однажды застал сына сидящим у аквариума с удочкой и наблюдающим за тем, как Берегиня рассматривает привязанного к леске земляного червяка, не на шутку испугался за русалочку и стал подумывать, не отвезти ли аквариум к себе в кабинет клиники.

Каждый день я теперь выкраивал минуту, когда в гостиной никого не было, чтобы пообщаться с Берегиней. Людмила подозрительно присматривалась ко мне. Ей явно не нравился мой вид, и она то и дело интересовалась, отчего я такой задумчивый, рассеянный и бледный, как Вертер. Я отшучивался. Между тем сослуживцы тоже заметили некоторую перемену во мне, и я забеспокоился: как стряхнуть с себя это русалочье наважденье. Что бы я ни делал, перед глазами стояла танцующая Берегиня.

Вернувшись из клиники, я объявлял Людмиле и детям, что мне надо поработать над историями болезней, и уединялся в гостиной. Для виду разбрасывал по столу бумаги, книги, подходил к аквариуму, притрагивался я его стенкам и, будто распахивая волшебную дверцу, слышал голос Берегини:

- Как дела?

Это было традиционным началом нашего разговора. Разумеется, я не спешил докладывать ей о своих докторских буднях, а сразу же начинал сам штурмовать ее вопросами, которые одолевали теперь и днем и ночью. Берегиня прекрасно понимала меня и отвечала довольно вразумительно. Правда, порой я задумывался: не сам ли с собой разговариваю? Но постепенно убедился, что психика моя в порядке. Информация, которую я усваивал, явно шла извне, а не была плодом моего воображения.

Меня тревожили вылазки Берегини на стенку аквариума: при неосторожном движении она могла легко свалиться. Поэтому я приспособил ей на углу аквариума сиденье, своего рода гамачок из полиэтиленовой пленки, в котором она без опаски могла и сидеть, и лежать.

- Загораешь? - улыбался я, увидев ее на пленке.

- Да, - кивала она. То есть, "да" отвечало в моей голове, ее же рот всегда был плотно сомкнут, и я каждый раз удивлялся, каким образом она общается со мной.

- Тебе снятся сны? - интересовался я.

- Снятся.

- Любопытно, что может сниться Берегине?

- Многое. Лес, речка. То есть мой дом, - отвечала она, и мне становилось неловко. Я смущенно успокаивал ее:

- Подожди немного, скоро приедет тетушка в отвезет тебя на твою речку. Только, пожалуйста, больше не любопытствуй и не попадайся на крючок. Все-таки почему никто, кроме меня, не видел вас, русалок?

- Откуда ты знаешь? Вспомни, что говорили о нас в древности.

- Мифы и сказки - плод воображения.

- Неужели ты до сих пор на поверил в мое существование? Мы древнее вас, людей.

- Чепуха, ты из сказки, - возразил я. - Случайная мутация в результате загрязнения окружающей среды.

Она, кажется, обиделась, потому что тут же скрылась в гротике.

- Почему ученым неизвестен твой род-племя? - допытывался я.

Она выглянула из грота, а потом выплыла на середину аквариума.

- Смотри!

Русалочка вдруг задрожала, завибрировала, стала расплываться, терять форму, и через минуту передо мной была уже не Берегиня, а какой-то уродливый головастик.

- Вот это да! - опешил я. И когда она вновь стала русалочкой, поинтересовался, почему она не применила эту предохранительную метаморфозу в то утро, когда я поймал ее. Она объяснила, что зацепилась за корягу, поранилась, и это помешало ей превратиться в лигуха - так назвала она головастика.

- Я открыла тебе слишком много. - Глаза ее погрустнели. - И теперь мне никогда не вырваться на волю.