Александр Казанцев - Том (6). Пылающий остров Страница 5

Двое ученых оживленно беседовали о физике, а проводник-кореец, очевидно захмелев, сидел, привалившись к стене, и похрапывал.

– Черт возьми! – вскочил с лавки Баков. – Если вы думаете, что ваш профессор только тянул здесь бечеву, то вы заблуждаетесь, господин Кленов. Не угодно ли взглянуть? – И он положил перед Кленовым выцветшую любительскую фотографию.

– Что такое? – внимательно разглядывая снимок, спросил Кленов.

– Я думал, что был единственным исследователем района падения Тунгусского метеорита, о чем и писал вам, голубчик. Однако я ошибся. Вот такое существо я встретил в запретном месте, куда не покажется ни один тунгус… Вблизи вот от этого мертвого, стоячего леса. – И он положил на стол еще несколько фотографий поваленной тайги.

– Кто же это такой? – спросил Кленов, рассматривая первый снимок.

– Не такой, а такая. Всмотритесь.

Кленов видел на фотографии утесы, белую пену горной речушки, черные камни, у которых вздымались буруны, и остроносую лодчонку-шитик с высокими бортами. В лодке стояла, управляя веслом, женщина с развевающимися волосами. На ней была лишь набедренная повязка.

– Это что? Негатив? Почему она черная? – поинтересовался Кленов.

– Это позитив, милейший! Она чернокожая.

– Ничего не понимаю, – признался Кленов. – Откуда здесь, в тайге, чернокожие? К тому же она, как мне кажется… очень рослая.

– Боюсь, что я не достал бы ей до плеча. А волосы у нее огненные, рыжие, как моя борода…

– Простите, но какое отношение это имеет к физике?

– Быть может, не меньшее, чем остальные фотографии… Но об этом потом. Итак, бежать? Бежать в Америку, к Холмстеду? Исследовать сверхпроводимость или искать трансурановые элементы, черт возьми!

Баков встал и прошелся по горнице. Он взъерошил бороду, потом потер руки.

– Бежать! – убеждающим тоном повторил Кленов. – И как можно быстрее. Кэд проведет вас через границу…

– Быстрее? Не могу, голубчик. Мы с вами должны прежде повидать эту чернокожую… Уверяю, она имеет отношение к физике.

Кленов стал нервно теребить бородку. Его водянисто-голубые глаза выразили неподдельное отчаяние.

– Что мне с вами делать?

– Готовиться в поход! Мы выедем немедленно. Кэд останется здесь, а я достану тунгуса Лючеткана с верховыми оленями.

– Вы с ума сошли, профессор! Мы не имеем права терять времени.

– Вы только послушайте, милейший, – наклонился к Кленову профессор Баков. – Я навел о ней справки. Она шаманит в роде Хурхангырь.

Несмотря на протесты Кленова, Баков тотчас же отправился в тунгусское стойбище.

Вернулся он к вечеру в сопровождении безбородого старика с узкими щелками вместо глаз. Они привели с собой трех верховых оленей.

Лючеткан, потирая голый подбородок, по просьбе Бакова рассказывал удрученному Кленову про шаманшу:

– Шаманша – непонятный человек. Порченый. Баков пояснил, что тунгусы порчеными называют душевнобольных.

– Пришла из тайги после огненного урагана, – продолжал старик. – Едва живой была, обгорела вся. Говорить не могла. Много кричала. Ничего не понимала. И все к тому месту ходила, где бог Огды людей жег…

– Помните, Иван Алексеевич, я писал вам? – прервал Баков.

– Живой приходила. Видно, знакомый ей бог был. Значит, шаманша. Потом увидели: одними глазами лечить умеет. Люди рода Хурхангырь прогнали старого шамана. Ее шаманшей сделали. Другой год ни с кем не говорила. Непонятный человек. Черный человек. Не наш человек, но шаман… шаман!

– Я в отчаянии, Михаил Иванович! – пробовал протестовать Кленов. – Я привез вам приглашение самого Холмстеда, а вы увлекаетесь поисками какой-то дикарки.

Однако Баков настоял на своем. Утром двое ученых в сопровождении Лючеткана выехали верхом в стойбище Хурхангырь.

Всю дорогу Баков фантазировал, ставя Кленова в тупик своими неожиданными гипотезами.

– Чернокожая, чернокожая! – говорил он, задевая носками сапог за землю. При его росте казалось, что он не едет верхом на олене, а держит между колен это маленькое животное. – Вы думаете, что тунгусы, или эвенки, как они сами себя называют, милейшие и добрейшие в мире люди, и есть коренные жители Сибири?

– Понятия не имею.

– Эвенки, почтенный мой Иван Алексеевич, принадлежат к желтой расе и родственны маньчжурам, соседям вашего Ким Ид Сима. Когда-то они были народом воинственных завоевателей, вторгшихся в Среднюю Азию. Однако они были вытеснены оттуда якутами.

– Тунгусы, якуты в Средней Азии? Не легенды ли это?

– Ничуть, дорогой мой коллега. Изучайте, кроме физики, и другие науки. Эвенки были вытеснены из Средней Азии якутами и отступили на север, укрылись в непроходимых сибирских лесах. Правда, и якутам пришлось уступить завоеванную ими цветущую страну более сильным завоевателям – монголам – и тоже уйти в сибирские леса и тундры, где они стали соседями эвенков.

– Кто же в таком случае коренные жители Сибири? Может быть, американские индейцы?

– Отчасти верно. Действительно, люди сибирских племен вышли из Сибири «тропою смелых» через Чукотку, Берингов пролив и Аляску и заселили Американский континент. Но не о них будет речь… Не угодно ли закурить? – протянул Баков Кленову портсигар.

– Спасибо, Михаил Иванович. Я ведь не курю.

– Я сам отпилил заготовку для этого портсигара от кости коренного обитателя Сибири.

Кленов испуганно посмотрел на Бакова, а тот расхохотался:

– Это был бивень слона.

– Может быть, мамонта? – робко поправил Кленов.

– Нет. Бивень был прямой, а не загнутый. Его принес мне Егор Косых. Он исколесил таежные болота и гривы. И на 66° северной широты, насколько я мог потом определить это по карте, и 104° восточной долготы он открыл «кладбище слонов». Горные кряжи заборами отгородили плоскогорье со всех сторон. Жаркое сибирское солнце растопило слой вечной мерзлоты и оголило кости. Три недели Егор Егорыч не ел ничего, кроме «пучек» – местного растения из семейства зонтичных, весьма пригодного для дудочек и очень мало для гастрономических блюд. Он оставил на кладбище слонов всю провизию, лишь бы принести мне, ученому человеку, как он говорит, неведомую кость.

– Что же следует из всего этого, если даже, осмелюсь так выразиться, поверить вашему неграмотному таежнику?

– Из этого следует, милейший, что в Сибири до последнего ледникового периода был жаркий африканский климат. Здесь водились тигры, слоны…

– Вы хотите сказать, что и люди, обитавшие здесь…

– Вот именно! И люди, обитавшие здесь, были совсем другие, чернокожие. Не хотите ли еще раз взглянуть на фотографию?