Сергей Вольф - Где ты, Маленький Птиль Страница 5

-- Вовсе нет.

-- Тогда почему вы "затянули" нас к себе? В себя!

-- Мы потрясены! Мы не знали, что есть другие, населенные очень разумными существами планеты и политоры на них.

-- По нашему -- это люди? Мы тоже не знали и тоже потрясены. И я посылал вам сигналы, -- сказал папа.

-- Мы их не понимали. И ваши огни незнакомы.

-- А что бы вы сделали, если бы ваш корабль был много меньше и вы бы не могли "втянуть" нас в себя?

-- Не знаю, -- сказал Седоволосый. -- Может быть, мы сблизились бы с вами, чтобы как-то дать понять, что мы предлагаем вам, например, сесть на какую-нибудь, не нашу, планету.

-- Для чего?

-- Как "для чего?"! -- воскликнул Седоволосый. -- Мы же никогда, да и вы тоже, не сталкивались с другими очень разумными политорами... людьми, -я правильно запомнил?

-- Но и теперь есть возможность сесть на какую-нибудь чужую, не вашу планету, установить еще больший контакт и попрощаться.

Это было заявление, которое требовало четкого ответа.

Ответ Седоволосого был похож на тот, про который когда-то на Земле говорили: лапшу вешать на уши.

-- Это правильная мысль, -- улыбаясь, сказал он, -- но по пути к нашей планете уже нет соседних планет, отклониться трудно: топливо. Мы летим прямо к себе. А вы -- гости.

Эта "лапша" обладала качеством почти точного ответа.

-- Можно тогда обойтись без планеты-посредника и просто выпустить нас. Прошу вас учесть, -- сказал папа, -- что я и мой сын считаем себя в противном случае пленниками.

-- Это очень огорчает нас!

-- Но тем не менее вы запомните нашу точку зрения! -- сказал папа. -Что вы намерены сделать с нами сейчас, теперь?

-- Это как вам угодно. Но как хозяева... нам было бы приятно пригласить вас с собой. Вы бы узнали нашу пищу, а потом -- отдельная каюта, сон...

-- Но они возьмут с собой кота! -- нервно и впервые подал голос Лысый.

-- Да, -- сказал папа. -- Но бояться нечего, раз мы рядом. Мы должны обсудить ваше предложение, должны остаться одни.

-- Конечно, конечно. Вы свободные... люди. Не берите с собой ничего особенного, завтра мы прилетаем.

Капитан корабля политоров и его помощник открыли люк и спустились вниз. Папа "вежливо" включил наш прожектор, потом "глазки", закрыл (и на замки тоже) люк, и вскоре мы увидели какую-то, вроде гоночной, машину, но без колес, вероятно, на воздушной подушке, на которой эти двое быстро "уплыли" в глубь грузового отсека, и где-то там, вдали, раскрылась и закрылась за ними стена, тоже действующая по принципу диафрагмы фотоаппарата.

-- Ты... что... ничего не видел?! -- почти крикнул я, когда немного прошла оторопь.

-- А что?! -- Папа заметно напрягся.

-- У этого, у Лысого, когда они повернулись и ушли, -- глаз на затылке! Представляешь -- глаз, третий!

-- Нет, я ничего не заметил, -- сказал папа, явно сбитый с толку. -- А как же тогда глаз капитана? Он же волосатый.

-- Понятия не имею, -- сказал я.

-- Ну и бог с ним, с глазом, -- вяло как-то сказал папа и тут же снова напрягся: -- Давай, Митяй, отключи быстренько свою присоску (сам он при этом отодрал свою), неизвестно, вдруг эта штука записывающая. Теперь быстро иди сюда.

Мы оба подошли к пульту управления.

-- Шляпы они, -- сказал он. -- Помнишь, как они управляли нашей скоростью, когда уже втянули нас в себя? Так что у них эта цивилизация, по крайней мере техническая, такая, что нам и не снилось. Но кое-что они прошляпили. Ты помнишь наш курс, каким мы шли до встречи с ними?

-- Помню.

-- Точно?

-- Как дважды два. -- Я назвал курс почему-то шепотом.

-- А погляди на него теперь.

-- Абсолютно другой!

-- И он держится давно: забрав нас, они, вероятно, сразу легли на свой курс...

-- Похоже.

-- Так вот: на наших приборах и есть их курс, путь к их планете. Если они чего-то боятся, то тут-то они и прошляпили. Первое: запомни, как и я, этот курс намертво. Второе: никогда, ни под каким видом, что бы там ни случилось, -- ты его не знаешь! Это приказ. Понял? Или эта их небрежность объяснима, -- уже задумчиво сказал он. -- Две пылинки внутри их цивилизации. Сдули нас -- и нас нет, удар, укол, ихний лазер какой-нибудь -- и мы уйдем в пустоту... Не знаю, правильно или нет я поступил?..

-- А что такое?

-- Видишь ли, когда мы оба поняли, что это корабль чужой и при этом -не стремится нас уничтожить, может, все же следовало дать сигнал на Землю, где мы и что с нами... Но у меня не было гарантии, что они не перехватят сигнал.

-- Мама, -- сказал я тихо. -- Как быть с мамой? Папаня обнял меня за плечи.

-- Это -- как гвоздь раскаленный сидит во мне, -- сказал он. -- Наши сигналы принимал Славин на пульте главного космодрома и передавал их потом на Каспий-один, маме. Но я, не знаю уж почему, под-подсознание, что ли, какое-то сработало, договорился с ним, что если сигналы от нас прекратятся, он должен регулярно ей звонить, что у нас все нормально. Но все же мы улетели на три недели всего, и когда они кончатся и мама вернется с Каспия, -- вот тогда что делать? Пора начинать думать, как связаться с Землей. И ты думай. Сейчас это необходимость номер один.

-- Понимаю, -- сказал я. -- Это дико сложно! А третий глаз!

-- Да, -- сказал он. -- Третий глаз. Как только они появятся, я сразу же сброшу с приборов координаты их планеты, чем позже, тем лучше, больше будет уверенности, что это точно их курс, этих трехглазых. -- Потом: -Беспокоят меня эти их "плееры". Зачем они им? Что -- нас ждали?

-- Ты хочешь сказать, что иная (не для нас, а для них) цивилизация существует, отсюда и "плееры"?

-- Верно. Не обязательно наша!

Два главных политора были точны: за минуту до истечения названного часа в свете прожекторов "Птиля" открылась дальняя "диафрагма", и к "Птилю" покатила их машинка. Папа быстренько снял показания курса корабля на приборной доске и выключил прожектора, чтобы не слепить передние глаза наших "хозяев". После уже Седоволосый и его старпом поблагодарили за это и особенно за то, как мы "усмирили" нашего Сириуса. Папа успел сделать для него намордничек, ошейник и поводок. Оба они были просто потрясены, узнав, что у нас на затылке нет глаза, после мы закрыли люк "Птиля" и "покатили" на их машине. Открылась перед нами и сразу же закрылась эта их стена-диафрагма. Лысый остановил машину; мы были в ярко освещенном, полукруглой формы зале, где, правда, никого не было, а за десятком прозрачных дверец уходили веером вдаль длинные коридоры. Пока мы шли по одному из них, спускались на скоростном лифте, снова шли, потом поднимались и даже мчались на лифте горизонтальном, по просьбе Седоволосого мы "обменялись" именами. Капитана звали Карпий, старпома -- Ол-ку. Ну, а нас так: папу -- Мунлайт, а меня -Сан, это я успел встрять и таким вот образом назвать нас, затемнить правду, от балдежа, что ли, от нервов -- не знаю, папе уже поздно было что-то переиначивать. Карпий, улыбаясь, прощебетал, что мы, наверное, любим все красивое, если одного из нас зовут Лунный Свет, а другого -- Солнце: эти их хитрые машинки умудрились даже сделать перевод с английского.