Кэролайн Черри - Источник Шиюна Страница 5

Затем она пошла по проходу в самой гробнице, вымощенной тропинке, которая вела выше и выше, к двери, словно лестница башни, к проходу, который едва мерцал в рассеянном свете. Она подняла руку и потрогала камни, которые, знала, должны были быть вокруг. Первый подступ был на уровне ее роста, и она не могла добраться до вершины следующего блока. Это доказывало, что она находится у могилы одного из Первых Королей, сразу после времен Тьмы, поскольку потом люди не строили таких богатых и помпезных усыпальниц.

Этот холм, уже даже не несущий имени короля, старый и забытый, был одним из ближайших к холму Анла, и по традиции располагался поближе к силам, над которыми эти короли хотели властвовать - так говорилось в легендах, ко временам которых им всем хотелось бы вернуться. Забытое имя; но он был велик и всемогущ, и, конечно, подумала Джиран с замиранием сердца, очень, очень богат. Она шла по тропинке, ведущей к могиле, щупая в темноте путь, и вдруг неожиданный страх охватил ее, - об этом она не подумала, - возможно там окажется логовище какого-нибудь дикого зверя. Ей не приходило это в голову раньше, поскольку в воздухе вроде бы не было никакой угрозы, но, в любом случае, было бы неплохо, чтобы сейчас с ней оказалось весло или, того лучше, серп. Однако больше всего она сейчас нуждалась в лампе.

Она вошла в зону, расположенную под куполом, где солнечные лучи падали сверху, обрисовывая контуры предметов на полу и освещая золотистую пыль на камнях и замшелых руинах. Ее шаги отдавались эхом высоко над головой.

Она видела много могил, некоторые зачастую были едва ли больше тела короля, захороненного в ней, видела и две огромные куполообразные усыпальницы Ашрана и Анла, которые были давным-давно разграблены, и гробница Ашрана давно уже была открыта небесам. Однажды она наблюдала за вскрытием одной из небольших могил, за работой своих дядьев. Но никогда ей еще не доводилось в одиночестве нарушать молчание и темноту погребального склепа.

Упавший со свода камень разломал погребальные дроги, и слабый свет освещал лишь то, что должно было быть останками короля: старые тряпки и кости. У стены напротив была другая груда останков, принадлежавших, должно быть, его двору - прекрасным леди и смелым рыцарям. Она представила похоронную процессию, следующую за своим королем для того, чтобы умереть, - все одеты в великолепные одежды, молодые и прекрасные, распевающие религиозные песни. В другом месте, должно быть, была залежь заплесневевших костей их лошадей, огромных высоких животных, которые топтались и упирались от страха, совсем не желая, в отличие от своих господ, последовать в усыпальницу - тех самых животных, которые бегали когда-то по равнине, где сейчас плещется море. Она отчетливо разглядела поблескивающую в пыли сбрую.

Она знала легенды и песни, написанные на древнем языке, которые были жизнью и смыслом Бэрроу; богатство их содержания давало пищу ее самым счастливым мечтаниям. Она знала по именам всех королей, которые были гордая майжа - ее предками, она знала, как они жили, хотя не могла прочитать их письмена. По картинам она знала, как они выглядели, и была влюблена в красоту волшебного искусства, процветавшего в те времена. Она искренне сожалела о том, что эти вещи обречены временем на разрушение и тлен. Конечно, она уже многое забыла из того, что ей приходилось видеть в детстве, ибо не сознавала тогда красоту предметов, не понимаемых болотниками, даже не отдававшими себе отчета в культурной ценности золота, используемого ими в торговле. Сказки были необходимы, чтобы учить детей, но их красота не ценилась в Бэрроу. Цену имело только золото или что-то, чем можно было обладать.

Двигаясь, она задела какой-то предмет около двери. От ее прикосновения он издал звук, отдавшийся в темноте гулом. В горле застрял ком, она внимательно и тревожно прислушалась к пустоте, образовавшейся после эха, и устыдилась своей дерзости: она, Джиран, дочь Эла, позволяет себе грабить короля.

Она отошла от стены и вошла в главное помещение, где свет, устремляясь сверху вниз на остатки гроба, поблескивал на пыльном металле. Она увидела тело короля, его одежду, всю обвитую паутиной, и потемневшие от времени кости. Кисти его рук были сложены на груди, пальцы унизаны, в свое время, кольцами, а на лице лежала золотая маска, - она много раз слышала, что такова была традиция. Смахнув пыль, которая покрывала маску, она увидела прекрасное мужественное лицо. Глаза маски были закрыты. Высокие скулы и изящные очертания губ указывали на то, что это был скорее кел, чем человек. Погребальный художник выточил даже тоненькие полосочки бровей и ресниц и вырезал губы и ноздри так тонко, что, казалось, они подрагивали от дыхания. Это было лицо молодого человека такой красоты, что она знала наверняка - оно будет преследовать ее впоследствии, когда она будет спать рядом с Фваром. Жестокая, бессердечная. Она пришла ограбить его, сорвать маску и оставить от него лишь грязный прах.

При этой мысли она отдернула руку и задрожала, притрагиваясь к амулетам на шее. Она отошла и обратилась к другим мертвым, лежащим вдоль стены. Обирая их, она брела без разбора между останков, снимая золотые украшения и смешивая кости, чтобы призраки не были способны на месть.

Что-то проскочило между останками и напугало ее так, что она чуть не выронила свои сокровища. Но это была всего лишь крыса, из тех, которые обычно гнездятся на островах и питаются утонувшими животными, а иногда селятся в открытых могилах.

"Кузина", - поприветствовала она ее с горьким юмором, сердце ее забилось в панике. Носик крысы торчал вверх, как бы упрекая, и когда она двинулась дальше, показалось, что она словно бы плывет. Джиран поспешно собрала в юбку все, что могла унести, затем повернулась к выходу и, с трудом продвигаясь по узкому тоннелю, поспешила на свет. Выбравшись наружу и погрузив все в плоскодонку, она огляделась вокруг, чтобы убедиться, что была одна. Неожиданное богатство вынуждало ее опасаться свидетелей, даже там, где их не должно было быть. Она прикрыла все травой на дне плоскодонки и опять поспешила ко входу, с тревогой поглядывая на темнеющее небо.

Облака на востоке сгущались. Она хорошо знала, как быстро могут они двигаться, когда ветер начнет гнать их, и теперь спешила вдвойне, чувствуя приближение шторма и понимая, что потоки воды могут снова запечатать вход в могилу.

Она снова проскользнула во тьму, нащупывая путь, пока глаза опять не привыкли к темноте. Теперь она шла через кости лошадей, собирая куски золота с кожаной упряжи. Она не хотела тревожить эти останки, поскольку они принадлежали животным, которых она жалела, вспоминая маленьких пони из крепости Бэрроу. Если бы в ее силах было оживить их, ей бы хотелось, чтобы они снова гуляли по равнинам, которые теперь скрыло море.