Айзек Азимов - Миры Айзека Азимова. Книга 10 Страница 5

— Эта судьба не ужасна, но не будем спорить. Я должна лететь с тобой не как надсмотрщик, но как друг и помощник.

Тревайз угрюмо буркнул:

— Гея помогла бы мне гораздо больше, указав, где находится Земля.

Блисс медленно покачала головой.

— Гея этого не знает. Дом уже сказал тебе.

— Я ему не совсем поверил. И потом, у вас должны быть хоть какие-то записи. Почему мне до сих пор не позволили на них взглянуть? Даже если Гея и вправду не знает, где Земля, может быть, я смогу о чем-нибудь догадаться, посмотрев эти записи. Я знаю Галактику прекрасно и, несомненно, лучше, чем ее знает Гея. Я способен понять такие туманные намеки в ваших записях, какие Гея, возможно, не совсем понимает.

— Но что это за записи, о которых ты говоришь, Тревайз?

— Какие угодно! Книги, фильмы, магнитозаписи, голографии, артефакты — все, что у вас есть. Но все время, пока я здесь, я ничего похожего не видел. А ты, Дженов?

— Нет, — ответил Пелорат, немного помедлив, — но я, честно говоря, и не искал.

— А я искал. По-своему, исподволь, — сказал Тревайз, — но ничего не нашел. Ничего! Я могу только предполагать, что все это спрятали от меня. Почему, я спрашиваю? Можешь сказать?

Блисс удивленно нахмурилась:

— Почему ты не спросил об этом раньше? Я/мы/Гея ничего не скрываем, и мы не лжем. Изолят[1] может солгать. Он отделен, одинок и боится, потому что он одинок. А Гея — планетарный организм величайшей ментальной силы и не ведает страха. Для Геи солгать, сказать неправду просто немыслимо.

Тревайз фыркнул:

— Тогда почему меня заботливо держали подальше от любых документов? По какой причине?

— По единственной. — Она вытянула перед собой пустые ладони. — У нас нет никаких записей.

4

Пелорат опомнился первым. Вид у него, как ни странно, был гораздо менее удивленным, чем у Тревайза.

— Дорогая, — сказал он мягко, — но это просто невероятно. Вы не можете построить нормальную цивилизацию, не фиксируя каким-либо образом необходимой информации.

Блисс подняла брови:

— Это понятно. Я хотела сказать, что мы не имеем таких записей, о которых говорил Трев… Тревайз, и других, о которых он не упомянул. Я/мы/Гея не имеем летописей, печатной информации, фильмов, компьютерных банков данных — ничего такого у нас нет, даже наскальных надписей. Вот что я хотела сказать. А так как у нас всего этого нет, Тревайз, естественно, ничего и не нашел.

Тревайз не выдержал:

— Что же тогда у вас есть?

Блисс старательно, словно говорила с ребенком, произнесла:

— У меня/нас/Геи есть память. Я помню.

— Что ты помнишь?

— Все.

— Все справочные данные?

— Да.

— Но с каких пор? На сколько лет вглубь?

— На сколько угодно.

— И можешь выдать мне исторические, биографические, научные, географические данные? Каждую местную сплетню?

— Все.

— Все в этой маленькой головке? — Тревайз, сардонически улыбнувшись, показал на высокий лоб Блисс.

— Нет, — сказала она. — Память Геи не ограничивается содержимым моего мозга. Пойми, — на мгновение она стала церемонной и даже несколько суровой, словно перестала быть только Блисс и превратилась в совокупность множества других индивидуальностей, — когда-то, в доисторические времена, человеческие существа были настолько примитивны, что хотя они и могли вспомнить прошлые события, но еще не умели говорить. Речь была изобретена и предназначена для того, чтобы выражать воспоминания и передавать их от человека человеку. Письменность, вероятно, изобрели для того, чтобы записывать воспоминания и передавать их сквозь века, от поколения к поколению. Все технические достижения впоследствии служили для создания больших возможностей для передачи и хранения воспоминаний и более легкого извлечения необходимых данных. Однако, как только для формирования Геи объединилась группа индивидуальностей, все это стало излишним. Мы можем вернуться к памяти, базисная система сохранения данных которой все еще строится. Понимаешь?

— Ты имеешь в виду, что общая сумма сознаний на Гее может запомнить гораздо больше данных, чем отдельный мозг?

— Конечно.

— Но если все знания Геи распространены по всей планетарной памяти, что полезного это дает тебе как индивидуальной части Геи?

— Все, что я пожелаю. Все, что бы я ни захотела узнать, находится где-нибудь в чьем-нибудь личном сознании, а может быть, во многих из них. Если это что-то обиходное, такое, как, например, значение слова «стул», — такое знает и помнит каждый. Но даже если это что-то эзотерическое, что находится в одной-единственной маленькой частице сознания Геи, я могу вызвать это, если необходимо, хотя такой вызов может занять несколько больше времени, чем вспоминать что-либо более обыденное. Пойми, Тревайз, если ты хочешь узнать что-нибудь, чего не знаешь сам, ты смотришь какие-нибудь нужные книгофильмы или пользуешься компьютерным банком данных. Я же обследую всеобщий разум Геи.

— А вдруг информация хлынет бурным потоком, затопит твой мозг и сорвет в нем все краны?

— Зачем ты так шутишь, Тревайз?

— Правда, Голан, не надо грубить, — сказал Пелорат.

Тревайз переводил свой взгляд с Пелората на Блисс и наконец с видимым усилием заставил себя расслабиться.

— Извините. На меня давит груз ответственности, которой я не хотел и от которой не знаю, как освободиться. Наверное, и вправду, вышло грубовато. Блисс, но я действительно хочу знать. Как ты пробираешься сквозь содержимое сознаний других, без того чтобы хранить все это в своем собственном мозгу, не подвергая его перегрузке?

— Я знаю, Тревайз, не больше, чем ты, детали работы, например, своего мозга. Я полагаю, тебе известно расстояние от твоего солнца до ближайшей звезды, но ты же не держишь это постоянно в сознании. Ты хранишь это где-то и можешь вызвать число в любой момент, как только возникнет нужда. Представь мозг Геи как огромный банк данных, откуда я могу вызвать это число, но у меня нет необходимости вспоминать сознательно о любой повседневной вещи. Как только мне будет необходим какой-либо факт или воспоминание, я просто могу позволить ему всплыть из памяти. Точно так же я могу, соответственно, вернуть все назад, так сказать, на то место, откуда было взято.

— Как много людей на Гее, Блисс? Сколько человеческих существ?

— Около миллиарда. Назвать точное число на данный момент?

Тревайз успокаивающе улыбнулся.