Чарльз Шеффилд - Мыслями в Джорджии Страница 5

— По-моему, золото на самом деле принадлежит Тревельянам. Однако им невдомек, что здесь есть гораздо более ценные вещи. — Он сунул дрожащую руку во второй сундук. — Вот что я хотел тебе показать в первую очередь, — произнес Билл хриплым от волнения голосом. — Даты я еще не установил, но подлинность сомнения не вызывает. Обращайся с ними поосторожнее, ладно?

Ригли держал в руках три книги размером с бухгалтерскую, переплетенные в черный материал, похожий на тонкую шершавую кожу. Я бережно взял верхнюю.

Страницы были испещрены стройными рядами цифр. Аналитическая машина к этим цифрам отношения явно не имела, поскольку написаны они были от руки; кое-какие записи были зачеркнуты и исправлены.

Я принялся перелистывать страницы. Сплошные цифры, никаких пояснений. На каждой странице дата, причем везде — октябрь 1855 года. А почерк тот же, что и в инструкции по программированию.

Во второй книге дат не было и в помине. Она представляла собой сборник весьма подробных чертежей, изображавших различные детали аналитической машины. Чертежи сопровождались примечаниями и указаниями размеров, но почерк был уже другим.

— Не надо, — остановил меня Билл, когда я потянулся за увеличительным стеклом. — Это писал не «Л. Д.». А чертежи суть копии чертежей Беббеджа. Когда вернемся в Окленд, я покажу тебе другие экземпляры. Откровенно говоря, не знаю, каким образом их сумели скопировать. Кстати, я уверен, что и золото, и детали машины, и все остальное прятали одни и те же люди.

Я мог бы поверить Биллу на слово, но не стал, поскольку, в конце концов, прилетел в Новую Зеландию в качестве независимого эксперта.

— Не возражаешь, если мы вернемся в кухню? Здесь все-таки маловато света.

— Как скажешь, — ответил Билл. — Я предполагал, что мы задержимся здесь на несколько дней, поэтому предупредил Тревельянов. Готовить будем сами; правда, Энни заявила, что всегда рада видеть нас у себя за столом. Наверное, им не хватает общения.

Не знаю, не знаю. Вообще-то я не сноб, но, судя по всему, разговоры, которые нам с Биллом предстоит вести в ближайшее время, вызовут не только у Энни Тревельян, но и у большинства нормальных людей, смертную тоску.

В третьей книге ни единого рисунка не обнаружилось, страницы заполняли бегущие наискось строчки писем, которые следовали одно за другим. Абзацев внутри посланий не было, расстояние между двумя последними письмами составляло ровно полдюйма. Почерк бисерный, не тот, что в книге с цифрами.

Первое письмо, датированное 12 октября 1850 года, гласило:

«Дорогой Дж. Г.! Аборигены, к сожалению, по-прежнему остаются язычниками, но к нам относятся дружелюбно. Чем лучше мы понимаем их язык, тем яснее становится, что племени принадлежит куда большая территория, нежели казалось поначалу. До сих пор речь шла только о северных островах, от Таити до Раратонги, но теперь выясняется, что маори делятся на северных и южных, причем последние обитают чуть ли не на Великом Южном континенте, который исследовали Джеймс Кук и капитан Росс. Я собираюсь отправиться в плавание к одному из островов на юге — разумеется, в сопровождении аборигенов. Нас ожидают грандиозные свершения; жаль, что наши друзья слишком далеко, чтобы разделить с нами радость. Европа и суета из-за денег — «все в прошлом». Луиза полностью оправилась от болезни, которая столь беспокоила меня два года назад, и полагаю, что основная причина выздоровления — перемена в настроении. Она снова взялась за работу и трудится не покладая рук. Мои биологические штудии также приносят плоды. Прошу Вас, в Вашем следующем письме расскажите нам не о политике и не о светской жизни, а о том, как развивается в Англии наука. Именно таких новостей нам с Л. очень не хватает. Безмерно Вам признательный и помнящий о Вас Л. Д.»

Второе письмо было датировано 14 декабря того же года и подписано «Л. Д.». Два месяца спустя. Интересно, успело ли первое письмо за это время дойти до Англии и мог ли прийти ответ?

Я заглянул в конец книги. Последние двадцать с небольшим страниц были чистыми, а бисерный почерк в поздних письмах сменился более неряшливым. Книга обрывалась на октябре 1855 года.

— Других записей нет? — спросил я Билла, который пристально глядел на меня.

— Нет. Но отсюда вовсе не следует, что они перестали писать письма. Просто что-то сохранилось, а что-то погибло.

— Если они не переставали писать, почему пусты последние двадцать страниц? Ладно, пойдем наверх.

Мне хотелось прочесть каждое письмо, изучить каждую страницу. Но если засесть за книги в холодном подвале, я наверняка подхвачу воспаление легких. Меня и так уже знобит.

— Как насчет первого впечатления? — осведомился Билл после того как положил три книги на кухонный стол и захлопнул крышку люка. — Признаться, мне не терпится узнать твое мнение.

Я пододвинул стул поближе к очагу, в котором жарко полыхал огонь.

— Инициалами «Л. Д.» подписывался не один человек, их было двое. Возможно, муж и жена.

— Или брат и сестра.

— Одному из них — женщине — принадлежит инструкция по программированию аналитической машины. Второй рисовал насекомых и писал письма, причем заносил тексты писем в третью книгу. Ответов, очевидно, не нашлось?

— Я показал тебе все, что сумел найти. — Билл подался вперед, протянул к огню озябшие руки. — Что их было двое, я догадался сам, но вот до «разделения труда» между ними не додумался. Продолжай, пожалуйста.

— Чтобы продолжать, надо почитать письма. — Я взял со стола третью книгу. — Знаешь, эти Л. Д., похоже, были миссионерами.

— Миссионерами-учеными, как то было принято в девятнадцатом веке. — Билл пару минут понаблюдал за тем, как я читаю, потом не выдержал (с одной стороны, ему хотелось получить немедленный ответ на все вопросы, с другой — он понимал, что не стоит мне мешать). — Пойду схожу в Большой Дом. Ты не против там перекусить?

Я представил себе жизнь на ферме. Поколение за поколением те же заботы, те же хлопоты… А теперь там остались двое стариков, и у фермы нет никакого будущего.

— Нет, я не против.

— Хорошо.

— Если я вдруг заговорю за столом о наших делах, пожалуйста, останови меня.

— Попробую, но не ручаюсь, что сам буду помалкивать. — Билл застегнул плащ и направился к двери, но вдруг остановился. — Что касается золота… Знаешь, когда я его нашел, то хотел сразу рассказать Джиму с Энни. А потом подумал, что детишки, как только узнают, сразу примчатся домой — отнюдь не из-за любви к родителям. Посоветуй, как быть, а? Ненавижу разыгрывать из себя божество.

— А мне, выходит, предлагаешь? Ладно, как, по-твоему, с какой стати кому-то в середине прошлого столетия тайно переселяться в Новую Зеландию?