Кир Булычев - Витийствующий дьявол Страница 5

– Сколько?

– Чего сколько?

– Сколько за спасибо хочешь?

– Да ничего я не хочу. Я к тебе как человек шел. Вижу, расписка, человек в лапы дьяволу загремел. Надо освобождать. Мы же все люди.

– Ты комсомолец, что ли?

– Нет.

– Так запросто хотел отдать?

– Ну сколько тебе повторять, дубина!

– И не из органов?

– Слушай, выпусти ты меня.

– А бумажку отдашь?

– На что мне сдалась твоя бумажка!

– Тогда суй ее под дверь.

– А выпустишь?

– На что ты мне?

Сашок уже перестал бояться и сообразил, что он Спикухиным обижен.

– Нет, – сказал он. – Ты меня обидел.

– Я извинюсь.

– Нет, все равно обидел.

– Тогда скажи: сколько?

Сашок встал перед дилеммой. Благородство, конечно, в нем еще жило, но хотелось наказать этого жлоба. А на сколько? Сколько стоит в наши дни бессмертная душа?

– Полсотни, – сказал Сашок.

– Четвертак, – отозвался из-за двери Спикухин.

– Тридцать, – сказал Сашок.

За дверью зашуршало, потом в щели появились три красные купюры. Въехали к ногам Сашка и замерли. Сашок сразу пожалел, что не попросил тысячу рублей. Но слово есть слово. Он выпрямился, открыл дверь и отдал Спикухину расписку.

Спикухин был добрый. Он сказал, складывая расписку и запрятывая ее в кулак:

– Дурак. Я бы тебе за нее тысячу дал.

– Ни к чему мне твоя тысяча. Я же так бы ее отдал, а ты выступать начал.

– Нервы, – сказал Спикухин. – Нервы у меня. Пошли на кухню, примем по маленькой.

– Пошли, – сказал Сашок.

Они сели за белый стол. Кухня была фирменная, импортная. Спикухин положил расписку в морозильник, а из холодильника вынул бутылку, колбасу-сервелат, нарезанную на тарелочке. Из шкафа извлек два фужера. Разлил.

– За знакомство, – сказал Спикухин. – Напугал ты меня. Я думал – из органов.

– Нет, – сказал Сашок, – Я не из органов. Я случайно нашел. Думаю – надо помочь хорошему человеку.

– Помогать надо, – согласился Спикухин, еще налил. – А я решил, что ты из органов. Вернее, нет, сначала я думал, что ты – сам товарищ Д. Только в другой форме. А потом вижу: наверное, из органов. А ты не знаешь, где я работаю, – значит, не из органов. Сечешь?

– Просек, – сказал Сашок. – Я тебе ее для этого и нес. Сначала думал – сам сожгу, а потом думаю – нет, надо, чтобы ты сам.

– Зачем жечь? – не понял Спикухин.

– Чтобы душу спасти.

– Ты мне про душу не надо, – сказал Спикухин. Он налил еще. Выпили. Заели колбасой. – Человек мне помог, я его подвести не могу.

– Кто помог?

– Товарищ Д.

– Как же он мог тебе помочь, если душу за это взял?

– А ты не знаешь ситуацию, помолчи.

Выпили. Заели колбаской.

– Ты мне расскажи. Я как могила, – сказал Сашок.

– Не продашь?

– Если бы хотел, – сказал Сашок гордо, – чего бы к тебе пошел?

– Сашок, а ты мне нравишься, – сказал Спикухин.

– Ты, Эдик, тоже правильный человек, – сказал Сашок.

– Бывают ошибки в жизни, – признался Спикухин. – Кто не застрахован?

– Это точно.

– У меня ревизия. С такого верху, что тебе и не снилось. Всё. Кранты. Не отмажешься – «десятка» светит с конфискацией. Тебе это понятно?

– Мне это понятно.

Выпили. Закусили колбаской.

– Они уже в бухгалтерии. Бухгалтера выводят. Ясно? Через пять минут будут у меня в кабинете. Куда побежишь? И тут входит он. Я по глазам понял, что он.

– Кто он?

– Товарищ Д. И говорит: «Времени, – говорит, – у тебя, Спикухин, нету. Секунды тикают. Возьмут тебя под белы ручки как пить дать. Есть выход. Продавай мне душу. Ревизию уведу».

– И ты поверил?

– Я сначала в переносном смысле поверил. Но у него взгляд. И вынимает он тонкий такой ножичек. «Давай, – говорит, – палец. А за дверью голоса. Вот я и написал.

– И что дальше?

– А дальше… Дальше – ревизия уехала.

– А может, она просто так уехала?

– Не просто так. Я с ним беседу имел. Он мне обещал – ни одна ревизия не тронет.

– И что?

– Вокруг берут. Меня не трогают.

– А не страшно?

– Теперь не так страшно. Сначала опасался. Теперь нет.

– А душа?

– Слушай, Сашок, а у человека есть душа? Я в последнее время книжки стал читать. Библиотечку атеиста. В основном отрицают.

– Может, все-таки сожжешь на всякий случай?

– И завтра ревизия? Я же, Сашок, за последний год сильно осмелел.

– Значит, не будешь?

– При первой же возможности ему верну. Кое-какие дела закончу и верну.

– А у тебя связь с ним есть?

– Сашок, хоть ты мне и друг, не все тебе могу сказать. Не все. Ты спешишь?

Сашок понял намек. Спикухин проводил его до двери. Глядел вслед через цепочку, потом, когда Сашок спустился на полпролета, крикнул:

– Дурачье ты, Сашок! Ты бы с меня тысяч пять мог взять.

– Не нужны мне твои тысячи…

У него от этой встречи, хоть она и кончилась вроде бы по-дружески, остался неприятный осадок.

«Ничего, – сказал он себе, сидя на бульваре и кушая мороженое, чтобы прочистить мозги. – Спикухин человек дрянной. И даже неизвестно, бывает ли у такого душа. А может, другие люди будут счастливы? Не все же на свете такие?» Сашок понял, что благородство в нем еще не истощилось. И поехал на такси, раз уж деньги есть, по второму адресу.

Ивановой Дарьи Павловны дома не оказалось.

Сашка встретил мужчина, видно, ее муж, человек понурый, все вниз – и нос, и уголки губ, и щеки, только уши торчком. Но вежливый.

– Дарья Павловна, – сказал он, – скоро вернется от косметички. Если вы будете так любезны, вы можете подождать ее возвращения.

Квартира, куда попал Сашок, была невелика и тесно заставлена вещами, в основном антикварного характера. А муж Дарьи Павловны совершенно к этим вещам не подходил, хотя был одет чисто, аккуратно. Сашок сразу понял, что в этой комнате хозяин не муж. В углу, за диваном и большим торшером, сделанным из березового полена, был столик на витых ножках. На столике лежали бумаги и пишущая машинка, совсем маленькая.

– Хотите чаю? – спросил муж.

– Нет, – сказал Сашок и сел на старинный диван, узкий и неудобный, но сразу видно – дорогой.

Муж постоял, поглядел на Сашка, не мог придумать, что с ним положено делать, подошел к своему столику, полистал бумажки, потом вернулся к Сашку, сел напротив на неудобный древний стул и спросил:

– Вы по делу?

Было ясно, что он занят собственными мыслями, и Сашок ему неинтересен.

– По делу, – сказал Сашок. – А ваша жена что делает?

– Делает? – Муж пожал плечами. – Вы курите? Курите, не стесняйтесь. Вот пепельница. А вы давно знаете Дашу? Дарью Павловну?

– Нет, – говорит Сашок. – Я же по делу.

– Конечно, вы говорили.

Они посидели, помолчали.

– Сумасшедший дом, – сказал муж. Он подошел к телефону, набрал номер. Дождался ответа, но тут же повесил трубку.