Игорь Гетманский - Цена бессмертия (сборник) Страница 5

— Ну и в чью пользу оказывалось сравнение?

Она прикурила, торопливо затянулась и по–женски естественно проигнорировала мой последний вопрос. А стала отвечать на первый:

— Он сотрудник Бюро, Дэн. Ученый. Работает в лаборатории ментальных исследований.

Что–то настороженно шевельнулось во мне при последних словах Лотты Ньюмен. Я наталкивался на выражение «лаборатория ментальных исследований» уже второй раз за вечер. Казалось бы, случайность. Но я не прохожу мимо таких вещей. Однажды я твердо уверовал в то, что случайность — категория закономерности, и приучил себя обращать на нее внимание.

Это знак, подумал я. И внутренне сжался. Мне не хотелось иметь ничего общего с ментальными исследованиями. Я уже однажды сотрудничал с этой конторой: стрелял из пистолета, который изготовили в лаборатории Макса Гриппа. В людей. И в разных тварей. И в обоих случаях от этого у меня остались тягостные воспоминания…

— Его руководитель — Макс Грипп?

— Да, — ответила Лотта. — Ты знаешь профессора?

Я утвердительно кивнул. Но объясняться посчитал излишним.

— Грегори — один из самых способных помощников Гриппа, — продолжила Лотта. — Он допущен профессором в узкую группу лиц, работающих над доводкой программного обеспечения электронных копий человеческой личности.

Она сказала это с гордостью. И отбарабанила как по бумажке, особенно последнюю фразу. Сразу видно, что не раз проговаривала это в разных беседах. Я посмотрел на ее порозовевшее то ли от кофе, то ли от плохо скрываемой радости за успехи мужа лицо, и сердце торкнулось в груди неожиданной ревностью. Я в первый раз за вечер осознал, что передо мной сидит мужняя жена. Которая скорее всего любит своего Грегори Рута. И, естественно, краснеет от удовольствия, когда речь заходит о его талантах….

Но я не дал себе зациклиться на несущественном, на глупой ревности. Лотта позвала меня на помощь, я должен был помочь ей — это главное.

— Ого! — делано бодрым тоном отреагировал я. — Ничего себе! Да твой муж — важная шишка! Насколько я слышал, этим работам придают в БЗС такое большое значение, что не подпускают посторонних и на пушечный выстрел.

— Да, — охотно откликнулась Лотта, оживляясь еще больше. — Гриф секретности — четыре буквы! Ты знаешь, Грег еще довольно молод, но он один из трех сотрудников лаборатории, кого доставляют из Черного Квадрата на базу БЗС на служебном автомобиле!

— О–о, — поднял я руки над головой, — я молчу и отдыхаю в сторонке!

Лотта сдержанно, но польщенно засмеялась. Сигарета в ее руке потухла, поэтому я снова дал ей прикурить и, не теряя темпа разговора, благодушно спросил:

— Ну, и кто он у тебя по специальности? Программист? Психолог? Экстрасенс?

Я уже понял, что Грегори Рут и его работа — в отвлечении от причины встречи Дэниела Рочерса и Шарлотты Ньюмен — были для меня той самой тропинкой, по которой я уверенно выводил Лотту из ее непонятной пассивности. Я уже не сомневался в том, что Рут в ее жизни занимал место намного большей площади, нежели это делал когда–то я. Если рассуждения о муже вводили Лотту в то самое «ресурсное» психологическое состояние, в котором она восстанавливала силы, мне оставалось только мысленно аплодировать своему давнему и более удачливому сопернику.

И все–таки, что же с ним стряслось? С этим идеальным мужем?

— Ты знаешь, — говорила Лотта, — у него два диплома. И две специальности. Он системный программист и нейрофизиолог. Ведь создание электронной копии человеческой личности требует решения двуединой задачи — правильного ментоскопирования мозга и точного программного моделирования…

Она говорила без запинки. Почему — я уже понял: она живо интересовалась делами Рута, а он не раз объяснял ей то, что считал возможным объяснить. Да, она не запиналась, но я заметил и еще одно: она не моргала, когда проговаривала мне все это. И я вдруг осознал, что она прекрасно отдает себе отчет в том, какую игру я с ней веду. И охотно поддается. И тараторит — как механическая кукла, не мигая, боясь остановиться, потерять мысль, — лишь бы отдалить тот момент, когда придется сосредоточиться на главном и объяснить мне причину нашей встречи.

— …И поэтому Максу Гриппу требуются специалисты экстра–класса, которые разбирались бы в том, что такое нейронная проводимость, потенциалы нейронов, медиаторы, аксоны, дендриты и импульс действия, и одновременно могли бы перевести все данные ментоскопа в машинные алгоритмы. Вот Грегори и есть такой специалист. Людей с подобной подготовкой во всем мире можно пересчитать по пальцам. Действительно, подумай сам: какой идиот будет одновременно изучать физиологию и программирование?

Она наконец остановилась, потушила так и недокуренную сигарету и вопросительно уставилась на меня. Я осторожно спросил:

— Так ты хочешь сказать, что твой муж — идиот?

— Сам ты идиот! — весело засмеялась Лотта, и на секунду я увидел перед собой ту самую бесшабашную ветреную диву, которая однажды вместе со мной надралась виски и здорово нахулиганила на одной планете с красивым названием Виолетта. — Просто он еще со студенческой скамьи мечтал работать над созданием Е–существ и…

— Как ты сказала? — перебил я. — Е–существ?

— Да–а, — удивленно посмотрела на меня Лотта. — Ты не знал, что так по–другому называют электронные копии человеческих личностей?

— Нет, не знал, — ответил я, — только сегодня, незадолго до встречи с тобой приобщился к кругу посвященных. Второй раз уже сегодня это слово слышу…

Это был второй знак всего за один вечер. И мне, человеку без предрассудков, вдруг захотелось плюнуть трижды через левое плечо, пугнуть нечистого. Мне не нравится слово «существо». Его употребляют, как правило, тогда, когда говорят о том, кто не является человеком. Например, о какой–нибудь негуманоидной твари, пусть и разумной… И мне не нравится, как я уже говорил, сочетание слов «ментальные исследования». Потому что тот памятный пистолетик от Макса Гриппа, «Ментал–7», одним разрядом превращал человека именно в «существо». Правда, справедливости ради надо сказать, что в существо довольно безобидное — без разума и воли к действию…

Мне вдруг показалось, что весь вечер я медленно, но очень уверенно втягиваюсь в какую–то темную историю…

Я тряхнул головой и заставил себя мыслить трезво. Прекрати, сказал я себе, лаборатория ментальных исследований во главе с добрейшим Максом Гриппом и разрабатываемые в ней Е–существа не имеют ничего общего с темнотой и злом. Слова, которые тебя пугают, всего лишь термины, больше ничего. Они не могут быть источником бед. Источник твоих бед — ты сам, и почему это так — до сих пор не можешь понять. Так что лучше наблюдай не за случайными повторениями, а за собой…