Вячеслав Букур - Поиск-87: Приключения. Фантастика Страница 5

— Его избранничество почти ясно. А сейчас пойдем отдохнем.

Но сначала все отправились навестить Старца, готового перейти к Предкам. Родная орда столпилась вокруг, гладила занемогшего по горячим рукам и голове и поила медовой брагой. Но ум его уже почти весь пребывал в Местовремени Снов, он разговаривал с невидимыми существами, а драгоценная жидкость вяло выливалась без пользы из пахучего рта. Все отошли и залезли в один шалаш из шкур, тут мед всеми овладел, и мы повалились друг на друга, сплетясь в одно ордовое существо.

Поутру мы проснулись. Предки, вошедшие вместе с медом, прямо так и распирали наши головы. Их было много, и поэтому им было там тесно. Мы терпеливо перенесли эту вспыхивающую, гремящую боль — ведь Предкам хотелось иногда оживать, и у них не было иного выхода. Что может быть лучше жизни?

Если выпить много воды и съесть кусок хорошо пропеченного курдюка горного барана, они будут довольны и выйдут вон.

В безмедовом состоянии мы вновь исполнили хоровод обсуждения. Потом какой-то из Старцев кивком подозвал какую-то девушку и спросил:

— О, еще не взрослая, ты все запомнила из вчерашнего обсуждения?

— Запомнила.

— Все запомнила из сегодняшнего обсуждения?

— Запомнила.

— Есть ли какие отличия?

Невзрослая задумалась. Потом, запинаясь, сказала:

— Первый палец: это было вечером, а сегодня это произошло утром. И второй палец: вчера — это ведь было вообще вчера, а сегодня ведь светит другое солнце.

Теперь уже не только Старцы, но и вся орда усиленно начала решать — большие это отличия или нет. Все-таки установили, что сегодняшнее решение не слишком отличается от вчерашнего.

И вот закипела орда, перекликаясь внутри себя, разбиваясь на охотничьи группы мужчин, а женщины, подростки и дети скучивались в другом месте, чтобы пойти собирать пищу с поверхности мать-земли. Молодой Старец сжал мой локоть твердой рукой:

— Ты пойдешь искать Предка с Другом Камня. Не удивляйся: хоть над тобой не совершили необходимых обрядов и ты еще не мужчина, но ты заявил, что Предки избрали тебя. Если это так, то из похода за Предком ты вернешься первым в орде Мальчиком-Старцем. Ты мне сразу понравился вчера, когда я пришел, сгибаясь под тяжестью добытого мяса.

Он шел рядом со мной, легко перебирая длинными сухими ногами охотника, и совсем не был похож на мастера-Рыбу. Тот приземистый, с грубыми выпуклостями мышц, весь как кусок кремня, с которым он дружен.

— Ты говоришь про свое тело «я» и понимаешь под этим совсем другое, не то, что всегда понималось. Ведь пока тебя не посетило чувство избранничества, ты твердо знал, что «я» и «мы» — это разные слова для называния одной и той же вещи — родной орды.

Я смотрел на Молодого Старца в восхищении. Он говорил как заправский Старец, доживший до невообразимых лет, не умерший с голода, не съеденный зверем, чужеордынцем или болезнью.

— Я наблюдал за тобой, когда ты произносил эти слова: «я — избранник», «я посоветовал Старцам». С удивлением я увидел, что твое «я» не означает «мы». Это слово указывает именно на этого безымянного юнца с облупленным носом и тощим длинным телом. Неужто «Я» — имя этого недозрелка? Но ведь «Я» издавна является моим именем. Кроме того, меня зовут «Младостарец». Как-то, в свое время, почувствовалось вдруг, что «я» означает не эту скученность родных существ, а одно-единственное, выделенное из этой массы тело… Вот это тело, — он хлопнул себя по широкой плоской груди. — А поскольку все остальные так и остались в «мы»… то… — Он не знал, как это превратить в слова, пошевелил длинными прекрасными пальцами: — Понимаешь?

— Мне кажется, я понял.

Он со светлым лицом посмотрел на меня:

— Вот! Ты опять сказал «я» в другом смысле… В новом смысле. — Сильный взор Младостарца засиял слезами. — А я-то думал, что я один… Какая заброшенность… А теперь нас двое. Мы, то есть не «мы» — все вообще, а «мы» — два «я», — мы сможем такого наделать… Моя орда… То есть твоя орда… От радости я даже запутался. В общем, ЭТА орда, если она станет частью нас, прогремит на весь мир — от Ледяной Пасти до южного Края Предков.

Мы, не сговариваясь, повернули назад — к центру мира, к родным людям, причем мне пришлось обежать вокруг него.

— К чему я посылаю тебе такие слова? — спросил вопросом Младостарец. — Отгадай.

— Но я ведь не Предок и не Старец, разгадывающий загадки Ледяной Пасти, — возразил я и добавил: — Пока не Старец.

Он с удовольствием посмотрел на меня.

— Мне нравятся такие мечты. Ты приходи целый с охоты на Предка, ладно? А то ведь опять будет одно «я».

Вдруг он остановился, и мне, чтобы не забежать вперед, пришлось остановиться тоже. Он медленно совершил шаг ко мне и возложил сильные ладони на мои плечи:

— С этим Рыбой нужно что-нибудь сделать… — Он слабо потискал мою меховую накидку, его губы нерешительно пошевелились, а взгляд убежал под ноги. Кажется, он прошептал слова «удочка», «крючок». Резко он вскинул глаза и упер в мои — и понятно стало.

— Зачем? — спросил я.

— Нужно начать хотя бы с этого. — Голос и глаза его стали туманными, тревожно манящими сразу во все стороны дикого, неустроенного мира.

— Старец! Который в стороне! Пора! — кричали из единственного домашнего места в этом мире — из славной орды. Молодой Старец зачастил:

— Наша орда должна распространить свою силу на весь дикий мир, она должна покорить всех лжелюдей, слить их с родимой ордой или уничтожить, если они захотят оставаться зверьми. Но как, с чего начать — не знаю… Нужно пробовать, пробовать, понял? Вот ты и должен… Друга Камня… Ясно? Уговорить. Но только после того, как уговорите Рыжего Длинноносого.

Я опять понял, и все спуталось вокруг, и я почувствовал, как уходит жизнь из всего на свете.

— Как? — хрипло каркнул я, и жизнь, испугавшись такого голоса, вернулась обратно, завращалась, выжимая из тела жар и пот. — Как я смогу это сделать? Ведь Друг Камня наш гость, а значит, и часть нашей орды.

Мне стало страшно. Уб… то есть уговорить члена нашей орды ни с того ни с сего — да этого не было ни в одном предании! Пусть даже он временный соордынец!!!

Дунул насыщенный холодом, приманчивый ветер с севера.

— Ну Младостарец же! Пора!

— Уже ведь сказаны все наставления.

Выслушав эти крики, он холодно повернулся ко мне:

— Я знаю, ты думаешь, как тяжело уговорить родича. Прекрасно. Хвалю. Но НА САМОМ-ТО ДЕЛЕ он нам совсем не родич, а так, жалкий остаток нелюдского рода, оборотень и лжец. А ты боишься. Ты вот еще чего боишься, я знаю: мол, нет такого предания, которое приказывает сделать то, о чем я тебя прошу. Ну так вот, я, я тебе говорю: смелее! Дерзай! Пробуй! Если мы, то есть «я» да еще «я», победим, мы сделаем, выдумаем себе любое предание, какое захотим. Это будут сказания о нелюбви к людям и о любви к нелюдям, о том, что земля — это небо, а небо — это земля, что все родственники и что все — неродственники.