Дмитрий Каполь - Посланник железного бога Страница 5

– Да что же случилось с электричеством?! Ладно, система корабля сдохла, но фонари? Еда?

И тут неприятная мысль зашевелилась в его голове. Он отбросил в сторону контейнеры с едой и положил на колени ящик НАЗ. Вытащил из него кусок медной и кусок оцинкованной проволоки, достал и раскрутил фонарик, вытащил из него лампочку. Сложил все аккуратно на приборной панели.

– Интересно, а он есть в баре? Должен быть.

Юра повторил свой путь к корме звездолета, только на этот раз завернул в гостевую каюту. Открыл дверцу мини-бара. Лимон для коньяка, как и положено, лежал на своем месте.

– Отлично! – Юра схватил добычу и покарабкался наверх.

«Я так скоро акробатом стану», – поймал себя на мысли парень.

Он вернулся на кресло, вынул ножик, разрезал лимон и достаточно быстро и ловко, словно занимался этим всю сознательную жизнь, соорудил простейшую батарейку.

– Ну-с, посмотрим, – довольно промурлыкал Юра и поднес лампочку к проводам. Ничего не произошло. Не было даже намека на всполох лампочки. Ни-че-го. Он поднес провода к языку, намереваясь ощутить небольшой разряд электричества, но во рту был лишь привкус меди.

И тут Юру словно прорвало. Он сметнул НАЗ на пол, все содержимое разлетелось по стенкам командирской рубки. Топорик, который выпал из ящика на кресло, он схватил и что есть силы долбанул им по приборной доске. Во все стороны брызнули искры стекла. Юра поднимал топорик вверх и с удвоенной силой опускал его на панель. С силой крушил он ни в чем не повинные схемы и платы. Пластик, краска и металл летели во все стороны. А он продолжал бить, ломать и крушить. Юра отбросил топорик в сторону и голыми руками потянул за появившиеся из нутра корабля провода. Они затрещали, и в сторону был отброшен один из блоков управления автопилотом.

– Значит, небольшое космическое путешествие, да, отец?! – Юра что есть силы рванул на себя очередную плату, и та с треском сломалась. – Пара мгновений сна, туристический обзор планеты и домой, где все про тебя забудут? Да? ДА?! О, ДА!!!

Он нащупал очередной пук проводов и с наслаждением потянул на себя. Провода не поддавались.

– Военный Совет был бы рад, узнав, что я тут застрял навсегда. И помощь, ах да, помощь!

На этих словах Юра рассмеялся, и слезы брызнули у него из глаз. Он хохотал снова и снова, даже никак не пытаясь успокоиться.

– Помощь! Да! Вы, надеюсь, уже спешите сюда?! Прямо СЮДА!

Смех превратился в рыдания.

– Давайте, летите! Я готов прожить эту сотню лет, только чтобы посмотреть, как вы будете вытаскивать меня с планеты, на которой нет электричества. В самом деле, как?!

Слезы текли по раскрасневшемуся от эмоций лицу. Руки судорожно тянули на себя провода. Устав бороться, он отбросил в сторону пучок проволоки и затих.

С усилием сделал глубокий вдох и на выдохе, сквозь плотно сжатые зубы, прошептал:

– Вашу же мать…

Время застыло. Несколько минут он сидит, словно опустошенный. Никаких эмоций, никаких движений. Вдох-выдох, медленный вдох – с усилием, толчками, выдох. Вдох, задержка дыхания, выдох. Вялой рукой он смахивает осколки стекла с приборной панели. Надо покушать. Молекулярную субстанцию есть нельзя. Надо найти консервы. Покушать. Поддержать жизнь. И выбраться к людям. Если они здесь есть. Если они его примут. Если он сможет выжить. Если… если… если…

Пустые консервные банки он бросил в болото. Желудок благодарил за тушенку, хлеб и холодное молоко. На полках он нашел огромный пакет сухого концентрата и развел его с водой. Пить было можно.

Юра сидел на крыле и смотрел в незнакомое ему небо. Комары, или кто они там были, перестали докучать. Хорошо, что в НАЗ кладут рефтамид, и вдвойне спасибо-вам-ученые-кто-его-разработал за то, что местные кровососы к нему так же чувствительны, как и земные. Из-за горизонта медленно и величаво поднялся светло-голубой спутник планеты, окруженный кольцами. За его спиной краснела местная луна. Созвездия чертили непривычные для земного взора узоры. В траве шелестели и трещали насекомые. Он подпер голову рукой, и до его слуха донеслось едва заметное тиканье. Он посмотрел на запястье, и его сердце сжалось от тоски. На запястье в неровном свете голубого спутника планеты матово поблескивали антикварные часы «Луч».

– Надо же, наверняка помнят Советский Союз, а идут, – прошептал Юра, поглаживая пальцами циферблат.

Их перед полетом вместе с фальшивым пропуском на космостанцию дал ему отец.

– От прадеда к деду, от деда к отцу, от отца к сыну, – повторил он последние слова родителя.

Вдалеке раздалось что-то похожее на вой. Юра вздрогнул и положил руку на пистолет, который вытащил из НАЗ. Вой вскоре стих. И тут же рядом, метрах в пятидесяти, раздался угрожающий рык. Юра проворно вскочил на крыло и нырнул в проем окна.

Депрессия депрессией, а жить хотелось не меньше, чем перед отлетом. Немного помешкав, он устроился в кресле, прикрыл окно, чтобы свежий воздух поступал вовнутрь, и закрыл глаза. В первую ночь на планете b Мю Жертвенника ему ничего не снилось.

Глава III. Этот странный дивный мир

Он проснулся от чувства, что кто-то на него смотрит. Юра приоткрыл глаза и вздрогнул от неожиданности. На стекле с носовой стороны корабля, снаружи, сидело существо размером с мелкую кошку. Оно было зеленого цвета, имело растопыренные уши, мордочку с мимикой обезьяны, перепончатые лапы и заостренный на конце хвост. Существо посмотрело черными смышлеными глазами-бусинками на Юру и пронзительно крикнуло:

– Тринкл!

От неожиданности Юра подпрыгнул на кресле. Существо никак не ожидало такой реакции от исследуемого объекта и достаточно проворно убежало прочь.

– Ну ни хрена себе, – выдохнул парень, окончательно проснувшись, – интересно, тут все зверушки говорят?

Он потянулся, отчего суставы захрустели, а тело отдалось приятной истомой. Он схватил с соседнего кресла с вечера приготовленное полотенце с умывальными принадлежностями и неспешно полез наружу, мурлыча себе под нос стишки:

Рано утром на рассветеУмываются мышата,И котята, и утята,И жучки, и паучки.

Он спрыгнул на крыло, а оттуда на каменистый берег:

Надо, надо умыватьсяПо утрам и вечерам…

Юра разложил умывальные принадлежности. Затем снял майку и в ботинках вошел в воду. Ботинки не стал снимать, потому что опасался незнакомого дна. Он зачерпнул руками пригоршню воды и плеснул себе в лицо, после чего удовлетворенно продекламировал: