Дино Буццати - Семь этажей Страница 5

Через неделю, часа в два пополудни, неожиданно вошли в палату фельдшер и три санитара с каталкой.

— Ну как, мы готовы к переезду? — бодрым голосом спросил фельдшер.

— К какому переезду? — У Джузеппе перехватило горло. — Что опять за новости? Ведь персонал третьего этажа только через неделю возвращается из отпуска.

— При чем тут третий этаж? — удивился фельдшер. — Приказано перевести вас на первый. Вот посмотрите. — И показал на напечатанное на бланке распоряжение о переводе на самый нижний этаж с подписью самого профессора Дати.

Ужас и ярость Джузеппе Корте прорвались наружу такими оглушительными криками, что задрожали стены в отделении.

— Успокойтесь, ради бога, тише, — умоляли его санитары, — ведь здесь тяжелобольные!

Но ему ни до кого уже не было дела.

Прибежал заведующий отделением, человек очень воспитанный и любезный. Он спросил, в чем дело, прочитал бумагу, выслушал объяснения Корте. Затем раздраженно повернулся к фельдшеру, сказав, что это ошибка, он не давал подобных распоряжений, что с некоторых пор здесь царит полная неразбериха, так больше продолжаться не может, ему ни о чем не докладывают, и он обо всем узнает последним… Наконец, разнеся в пух и прах своего подчиненного, он сменил тон и обратился к больному с глубочайшими извинениями.

— Но, увы, — добавил врач, — увы, профессор Дати час назад уехал за город отдохнуть и вернется только через два дня. А я при всем желании не могу отменить его приказ. Поверьте, он первый будет глубоко сожалеть… Немыслимое недоразумение, просто в голове не укладывается, как такое могло произойти!

Джузеппе Корте никак не мог совладать с собой: его била нервная дрожь и весь он был во власти дикого, панического страха. В палате еще долго не смолкали его по-детски отчаянные всхлипывания.

И вот из-за дурацкой ошибки он прибыл на последнюю станцию — в отделение для умирающих! Это он-то, чье место, по мнению самых строгих врачей, было на шестом, если не на седьмом этаже!

Ситуация настолько нелепая, что Джузеппе так и подмывало разразиться истерическим хохотом.

Полуденный зной лениво парил над городом. Джузеппе, прикованный к постели, неотрывно глядел на зелень деревьев и ощущал себя в каком-то нереальном мире: пугающе белые, выложенные кафелем стены, холодные, плотно закрытые двери, словно ведущие в покойницкую, такие же белоснежные призрачные фигуры в халатах. Даже деревья за окном кажутся какими-то ненастоящими: вон уж сколько он на них смотрит, а ни один листочек их не шелохнулся.

Эта мысль настолько взволновала Корте, что он вызвал сиделку и попросил сильные очки, которые в постели никогда не надевал. Слава богу, сквозь очки он разглядел, что деревья самые настоящие и листья хотя и едва заметно, но все-таки шевелит налетающий ветерок.

Сиделка вышла; наверно, с четверть часа он лежал в полной тишине. Шесть этажей, словно могильные плиты, из-за глупого, формального недоразумения навалились на Джузеппе Корте всей своей неумолимой тяжестью. Сколько лет да, теперь уже счет идет на годы, — сколько лет понадобится ему, чтобы выбраться из этой пропасти?

Но почему в палате вдруг стало так темно? Ведь еще день.

Невероятным усилием преодолев сковавшее его, как паралич, странное оцепенение, Джузеппе дотянулся до лежащих на тумбочке рядом с постелью часов. Половина четвертого. Он повернул голову к окну и увидел, как шторы, повинуясь чьему-то таинственному приказу, медленно опускаются, преграждая доступ дневному свету.