Ирина Громова - Собака из Терамо Страница 5

– Леська сказала, что это опасно, – Иван уже принял решение, что попадёт на паром непременно и выяснит до конца, что здесь происходит, но счёл необходимым предупредить друга.

– Я знаю, – шепнул в ответ Буратино, – мне она тоже говорила. Поэтому и не хотел, чтобы ты шёл за нами. Это моя собака устроила приключение, мне и расхлёбывать. А у тебя дети и Машка. А случись с тобой что, меня твоя Машка на месте глазищами выжжет.

– Случись со мной что, Машка полностью обеспечена. И квартира ей моя отойдёт, – парировал Иван. – А без меня ей, Вась, даже спокойнее будет. Она всю жизнь с неудачником с психическими отклонениями мучается. Но только не пойму я что-то: ты сейчас на чьей стороне? На моей или на Машкиной?

– На твоей, конечно, – опешил Васька. – Просто беспокоюсь за тебя…

– Забудь про беспокойство, я чую ответ.

– Какой? – длинный Буратиночкин нос начал принюхиваться вслед за Иваном.

– Главный, может быть. Ты лучше смотри вперёд. Место подозрительное.

– А какой был вопрос? – осторожно уточнил Васёк.

– В смысле?

– На какой вопрос ты хочешь получить ответ?

– За что, Вась, я столько лет промучился в психушке? Но позже об этом. Не отвлекайся. Как бы нам не оказаться ниже ватерлинии.

В это время люди вокруг дождались лифтов и придвинулись к круглым дверям. Над дверьми зажигалась лампочка. Люди подступали ближе и произносили фразу, звучавшую как пароль. Круглая дверь поднималась, люди заскакивали в лифты, дверь опускалась, и лифты быстро уходили под воду.

Последний лифт распахнулся перед друзьями. Красивая девушка с азиатским типом лица и в школьной плиссированной юбочке произнесла:

– Здравствуйте, позалуйста казите, цего у вас три?

– Чего-чего? – не понял Васёк.

– Она спрашивает, чего у тебя три? – перевёл Иван, который всегда умел понять саму трудную речь.

– В смысле? – не понял Васька, но Иван больше не дал ему открыть рот:

– Дорогуша, передай главному паромщику, что прибыли инженеры с тройными мозгами. Ему это понравится.

– Арсиана, – это те самые люди, о которых я говорил. Они ко мне. – Раздался некий звенящий звук, в воздухе запахло озоном. К друзьям на инвалидном кресле выкатился сорокалетний лысый человек с довольным круглым лицом и в костюме от лучших итальянских модельеров. Дружок Первый радостно бросился к лысому чудаку.

– Сашок! – в голос крикнули Василий с Иваном.

Бывший однокурсник Сашка Ветров погрузнел, облысел, сел в инвалидное кресло, но был счастлив и прикатил обниматься:

– Я, друзья мои. Это я. Как я рад вас видеть и добро пожаловать в скромную обитель.

– Сань, это у тебя серьёзно? – произнёс Василий, показывая на инвалидное кресло.

– Да это просто мини-автомобиль, – сказал Саня, выпрыгивая из коляски. Лень ходить, корабль огромный. Как я вам рад, друзья. Какими судьбами к нам?

– Да вот, за собакой своей пришёл. Через картинку в стене – ответил Васька. – А как мой пёс здесь оказался? Ну, в смысле, вы оба?

– Дружок? А помнишь, как ты уезжал на юг и просил с ним гулять. Я жил один и просто забрал собаку к себе. Вот мы с ним и гуляли. По Терамо. Даже из комнаты выходить не пришлось.

– Что, у тебя тоже фреска оказалась?

– Оказалась, Вась, и не одна, – подтвердил Сашок. – Но давай после ужина это обсудим. А пока покажу хозяйство.

Лифт стремительно летел в небеса. Наконец, остановился, и гости попали в инопланетный интерьер. Бывшие однокурсники вышли на залитый светом балкон из бело-серебристого металла, и с восторгом смотрели на огромный золотистый шар, висевший перед ними в воздухе. Шар состоял из десятков сотен тонких лёгких трубочек, соединенных в узлы с круглыми утолщениями. Конструкция, эффектно переливаясь, медленно двигалась по часовой стрелке. И была похожа на инстоляцию, имитирующую глобус в стиле техно.

Позволив друзьям насладиться зрелищем, довольный Сашка сделал загадочно-торжественное лицо.

– Эта модель – первостепенное достижение моей жизни и особенная гордость. Пространственно-временной континуум! – Он презентовал инстоляцию из тысяч трубочек таким важным тоном, словно сам выдувал, вырезал, паял и подвешивал эти трубочки последние сто лет. И, увидев расширившиеся глаза Ивана, добавил, – Прошу в мой кабинет. За ужином я расскажу свою грустную историю.

– Что же тут грустного? – не удержался Васёк. – Вон ты как шикарно устроился.

Иван молчал. Он так впечатался взглядом в золотистые трубочки шара, что желваки заходили на его скулах, а Василий напрягся, и начал опасаться, что рассудок друга может не выдержать испытания такой красотой и гармонией. Основания для беспокойства имелись. Васька помнил, как двадцать лет назад у Ивана слетела крыша, и Машка затолкала мужа в психушку. В Красном Ударе его друг пробыл восемь лет. К счастью, тогда обошлось. Ваня вышел на свободу и начал шить женские шляпы.

– Добро пожаловать в мой скромный кабинет! – сообщил Сашок, вытирая лысину дорогущим платочком.

Скромный кабинет напоминал зал для переговоров элитной яхты какого-нибудь арабского шейха. С кессонными, отделанными красным деревом потолками, белой кожаной мебелью и золотой венецианской посудой. Друзья плюхнулись на мягкие белоснежные подушки дивана, тут же утонув в них почти по горло. Девушка в странной юбочке, но с таким красивым именем Арсиана, сразу предложила напитки. Иван пришёл в себя и подмигнул Василию, показывая, что с ним всё в порядке. Буратино выдохнул с облегчением, расслабился и попросил у Арсианы коньячку. Дружок улёгся у ног Василия на королевский паркет. Арсиана заботливо положила собаке под бочок пурпурную бархатную подушку. Сашка принял картинную позу рассказчика, сделал печальное лицо и начал говорить тихо, и с лёгким придыханием.

– Моя история началась пятнадцать лет назад. Вы наверняка помните, что на курсе я не только был лучшим чертёжником, но и хорошим рисовальщиком, – скромно напомнил он. – После института тяга к рисованию только усилилась. Я взял несколько уроков на пленере. И однажды приехал в Италию рисовать городские пейзажи. Разумеется, у меня получились вполне приличные работы, которые я сразу начал рассылать в издательства. Быстро, нашёлся издатель, готовый тиражировать мои работы, превратив их в фотообои и фрески. Бизнес пошёл, появились первые деньги. Я продолжал писать и продавать картины. Пока однажды не прилепил у себя дома собственную фреску. Вот тогда-то я и обнаружил первую пространственную дырку. Да, друзья мои. Нарисованная мною картина оказалась волшебной. Она открывала пространственно-временной портал. Разумеется, обнаружив вход, однажды я не удержался от любопытства. Как и Вы, я зашёл в этот прекрасный город. Только выйти из него до сих пор так и не смог. – И тут Сашка пустил горькую слезу и взял из рук Арсианы порцию аперитива. Опрокинув рюмку привычным движением отечественного алкоголика, Сашка продолжил: