Андрей Кокоулин - Я — эбонитовая палочка Страница 5

Мне нравится разбирать их на составные части, на побудительные движения, на эмоциональные порывы, нравится видеть отдаленную взаимосвязь. Нравится смотреть на все, как на загадку, требующую участия.

В какой-то мере я этим живу.

Это ведь обо мне: "Народу опять было — не продохнуть. Я встал за низеньким, лысеющим мужчиной…"

Поезд постоянно подтормаживал. Тетка облизывала ярко-красные губы розовым языком.

Что я знаю о зомби? — думал я. О классических? Немного, собственно. Жрут людей. Разлагаются. Медлительны. Никакого сходства с попытавшимся сбить меня мужчиной.

Что еще? Немота. Кровожадность. Все не то.

Вот я стою, стал мысленно реконструировать я ситуацию. Сергей — от меня справа. Краем глаза уже видится наплывающее сзади синее пятно. Потом — толчок. Это Сергей сбивает меня с траектории зомбибега.

Если бы не он, смел бы меня бегун на рельсы. И сам бы, скорее всего, упал.

Дальше… Дальше я уже лежу, и бегун, видимо, тоже сидит-лежит, каким-то образом остановленный, оглушенный и пришибленный.

— Площадь Восстания.

Ч-черт! Чуть не ухватил!

Клацнули двери. Затолкались, застучали каблуками. Пахнуло одеколоном. Кто-то обмахнул мое лицо букетом цветов.

Итак, общее… Что же общее?

Зомби идет за живым. Так. Попадись на пути его преграда, он так и будет биться в нее, чувствуя впереди добычу.

А мужчина этот — он тоже бежал ко мне, сломя голову. Если предположить, что старушки в вагоне как раз о нем говорили, то он действительно мало кого замечал. Обезумел? Действовал инстинктивно? Как зомби? Ему надо было добраться до меня любой ценой?

А ведь горячо.

То есть, получается, некая зашоренность, безразличие ко всему, что отлично от цели, и роднит. Вполне логично тогда. Но возникает вопрос: почему он бежал ко мне? Что он хотел от меня?

Я чуть присел, расслабляя правую ногу.

Определенно была здесь взаимосвязь с сидением на барьере. Дурак буду, если нет.

Может ли все это быть розыгрыш?

Сильно сомневаюсь. Вообще — смысл неясен. Розыгрыш какой-то ни о чем получается. И по времени опять же… Никто что-то не подскакивает, не объявляет: "Улыбнитесь! Вас снимает скрытая камера!"

С потоком на переходе совсем тонко. Это надо было сотни две людей подговорить, да время рассчитать, да какую-то синхронность отрепетировать. А реши я не закрывать глаза? Или открой невовремя? Ой-нет, погодите-погодите, Николай, мы еще не совсем готовы?

В общем, бред.

Я придвинулся ближе к дверям. Нахальная тетка вышла на Восстания, сразу вроде и свободнее стало. Вспышками пронеслись лампы.

— Чернышевская.

Ну вот, следующая — моя.

Часами я не пользуюсь. От часов у меня тянет кисть. Через день хоть на стенку лезь. Хорошо, время можно просто посмотреть в мобильнике.

Итак, девять пятьдесят две.

Я повертел телефон и спрятал его во внутренний кармашек куртки. Застегнулся. Девять пятьдесят. С передышками в офис я доберусь к половине одиннадцатого. Это в лучшем случае. По нынешним ногам — к без двадцати, к без пятнадцати. Крику будет…

"Ты, Николай, безответственный, неисполнительный, попросту плохой человек. И ваши ноги вас не спасают. Не в ногах дело, ты понимаешь? В голове".

Я представил покрывающуюся пятнами Светлану Григорьевну и вздрогнул.

— Площадь Ленина. Финляндский вокзал.

Что ж, на выход.

В коленях похрустывало. Короткий зал станции тянулся и тянулся, отмечая мой ход порциями скользящих меж пилонами пассажиров. В резиновый поручень эскалатора я вцепился уже на последнем издыхании. Вверх!

Так, необходимо посидеть. Обязательно. Страшно подумать, что там с икрами. Небольшой массаж, отдых, попробовать хоть чуть-чуть расслабить…

Я заковылял в здание вокзала. Извините, Светлана Григорьевна, пять минут. Вон и скамейка у стены. Уф-ф!

Я закачался на сиденьи, оглаживая ноги — от коленей к ступням, от коленей… Милицейский наряд, косясь, прошел мимо. Черные куртки. Короткие автоматы.

— М-мы с-сидели на барьере, — шептал я икрам какую-то на ходу приходящую в голову лабуду, — м-мы забыли о к-карьере, словно где-то в к-кавалерии, м-мы седло п-по росту меряли.

Допустим, думал я, что и зомби, и пассажиры в переходе — вещи одного порядка. Реакция на меня. Розыгрыш отметем. Гипноз… Гипноз тоже. Тогда реакция пассажиров — правильная, а у зомби, получается, излишняя. Или же вовсе остаточная.

А вывод? Я фыркнул. Вывод: я притягиваю людей.

То есть, раньше не притягивал. Так явно, скажем, не притягивал. А теперь — пожалуйста. Правда, с чего бы так по-разному? Нет, может быть, может быть. Только все равно не верится. И разумное зерно в моем неверии есть: случай, в общем-то, единичный. Необходимо подтверждение. Лучше два-три. Вдруг я губу раскатываю, а люди, проходя, просто думали: рассмотрим-ка мы придурка, сидящего на барьере, поближе?

Хотя тоже, конечно, так себе теория.

Я зажмурился. Вспомнить что-нибудь хорошее… А что вспомнить? Кроме Феодосии в памяти как-то… Ну, вот елка новогодняя была…

— Молодой человек.

Меня легонько стукнули по плечу.

Я открыл глаза. Сдвинув кепи на затылок, передо мной стоял милиционер из только что прошедшего наряда. Веснушчатый, нос картофелиной. На ремешке на запястьи висела дубинка. Неужели я его притянул?

— Д-да?

Милиционер козырнул:

— Документы ваши, пожалуйста.

— С-сейчас.

Я похлопал себя по карманам. Телефон справа, портмоне… ага, портмоне слева. Интересно, подумал, может так быть, что на новогоднюю елку только представители власти реагируют, а на Феодосию — вообще все?

— В-вот, — я подал паспорт.

— Вы нарочно заикаитесь? — спросил милиционер, щурясь.

— Н-нет. Д-дэцепэ.

— А-а…

Мой паспорт повертелся в чужих пальцах, распахнулся на разделе регистрации и был смущенно возвращен. Милиционер козырнул снова:

— Извините. Все в порядке.

— Н-ничего.

С икрами было глухо. Если только вечером отпарю…

Я встал. Триста метров по почти прямой, в сущности, ерунда. Во всяком случае, ноги пока управляемые.

Шаг. Еще шаг. Конечно, начинаю немного заваливаться. Зато кто-то сердобольный придерживает дверь на выходе.

— С-спасибо.

Город пах бензином и сдобой. Газетный киоск на углу тонул в махровом печатном многоцветьи. Глянец бил по глазам. Парочки прогуливались по площади.

Шаг, еще шаг.

Я работаю аудитором. Правда, невыездным. Фирма маленькая, но с репутацией и приличным портфелем клиентов. Здесь, на улице Комсомола, у нас крохотный офис в две комнатки на шесть человек.

Я люблю работать с цифрами. И мне кажется, я очень хорошо к этому приспособлен. Видимо, это своеобразная компенсация моим ногам. А еще мне нравится, когда из хитросплетения чисел возникает строгая, четкая картина. Доходы. Расходы. Прибыль. Иногда я и вовсе чувствую себя Эркюлем Пуаро. От бухгалтерии.