Сергей Казменко - Сила слова Страница 5

И все повторилось - только Тьяги не дала эккиару созреть. Кожура плода была еще ярко-желтой, когда она протянула руку и надломила побег у основания. Как и накануне, эккиар копил в себе яд, и она просто не в силах была сдерживаться. Ондизаг не удивился - он не смотрел на растущий плод, он следил за лицом Тьяги и видел, как сосредоточенное ожидание быстро сменилось на ее лице гадливостью. Она смотрела на эккиар, но обостренным чутьем Ондизаг понял, что гадливость эта относится не только к ядовитому плоду - и к нему самому тоже. Чувствовать это было странно и непривычно, и он не мог даже подобрать слова на языке своей расы, чтобы описать собственное душевное состояние.

Но что, что тут было описывать?! Почему вдруг отношение этой девчонки так задевает, уязвляет его? Ну не способен он управлять местными живыми организмами - разве это порок? Немыслимо подумать о том, чтобы в совершенстве овладеть навыками, освоенными всеми покоренными расами. Это и не нужно, когда владеешь главным навыком - способностью превращать других в свои послушные орудия. Один этот навык стоит всех других вместе взятых.

Тогда почему же ему так... так стыдно? Именно стыдно, произнес он про себя на местном языке. Стыдно, стыдно, стыдно... И, когда Тьяги, наконец, повернулась и посмотрела на него, он отвел взгляд в сторону.

- Кейенко, - чуть слышно произнесла наконец она и пошла к выходу. И слово это, как и накануне совершенно непонятное, обожгло Ондизага словно пощечина.

- Тьяги, - сказал он вполголоса, но она не остановилась.

- Тьяги! - сказал он уже громче. - Подожди, Тьяги! - он кинулся вслед и встал, загородив проход. Ондизаг не знал, зачем делает это. Но почему-то чувствовал - так, будто ему сказали - он не должен, не имеет права отпустить ее вот так, иначе не будет у него больше возможности понять... не это слово, нет - понять, что же такое творится с ним самим.

- Пропусти, человек без рук, - сказала она чуть слышно, глядя куда-то в сторону, и попыталась отодвинуть его со своего пути. Но именно попыталась - и тут же отдернула руку. Так, будто коснулась чего-то горячего. Или мерзкого.

- Почему? Почему ты называешь меня "человек без рук"?

- Тебе не понять этого, - она смотрела в сторону. И голос ее был каким-то посторонним, не так говорила она с ним раньше. Даже совсем недавно, входя в его жилище, она была совершенно другой. Или он сам был другим в ее глазах. Или она надеялась, что он другой.

В глубине жилища послышался стук - это оборвалась и упала на пол ветка с несостоявшимся эккиаром. Тьяги даже не вздрогнула, просто стояла и ждала, когда Ондизаг освободит ей проход. Так ждет человек, когда кончится дождь. Или пока автоматы не очистят загрязненную зону, вспомнил свой родной мир Ондизаг. Так ждет человек, пока отступит чужая, косная сила так никогда не ждут другого человека! Никогда еще никто не смел так унижать его! Или он просто не в состоянии был понять это? - вдруг резанула сознание непрошенная мысль. Потому что опять он поймал себя на том, что думает на языке аборигенов.

- Ты должна мне объяснить! - почти прокричал он ей прямо в лицо, но она молчала, закусив нижнюю губу. - Слышишь, ты должна, мне объяснить! он схватил ее за плечи и стал трясти изо всех сил. - Ты должна, должна объяснить мне это!

Она попыталась оторвать его руки, но силы были слишком неравными, и тогда, размахнувшись, она ударила его по щеке. Но гораздо больней пощечины ударили ее слова:

- Кейенко! Онги рекалу тонго!

И все вдруг стало ясно. Так ясно, что не оставалось места для какого-то иного толкования. И не стало надежды на отмену приговора. Пальцы Ондизага сами собой разжались, перед глазами его потемнело, и он как слепой, натыкаясь на стены, с трудом добрался до своего ложа и рухнул на постель.

Как ушла Тьяги, он не помнил.

Мысли его были в полном смятении. Несколько часов пролежал он, тщетно пытаясь ни о чем не думать, чтобы не допустить до своего сознания смысл вдруг открывшейся ему истины, чтобы не вспоминать о том, что он узнал о себе самом. Но время не облегчало боль, лишь усиливало ее, ибо раз за разом ловил он себя на том, что думает на языке аборигенов Алькамы - в языке его собственной расы просто не было ни необходимых понятий, ни конструкций для манипулирования ими. Наконец, с великим трудом он взял себя в руки и сосредоточенно проделал весь комплекс мысленных упражнений эгийер-кн'аги - мучительный, но действенный способ очищения разума, с незапамятных времен известный его расе.

Он вновь обрел способность к ясному мышлению - и какую-то пустоту внутри, которой никогда не замечал прежде.

Многое теперь становилось понятным. Почти все. Он понял, наконец, что в мышлении аборигенов оставалось для него неясным, понял, что сдерживало его от начала атаки на их внутренний мир. Три слова, брошенные Тьяги, раскрыли ранее непонятные связи и сняли покров тайны. Теперь аборигены были в полной его власти. Но радости не было.

Еще вчера все в мире казалось простым и понятным.

Еще вчера ему не о чем было особенно задумываться.

Еще вчера у него просто не было средств для того, чтобы сформулировать такие мысли. Но три слова, которые он услышал сегодня, разрушили плотину в его сознании - и все изменилось. Мир вокруг стал другим - только потому, что Ондизаг не мог смотреть на него прежним взглядом. И в этом изменившемся мире вдруг оказалось немыслимо совершить то, ради чего прибыл он на Алькаму, и остаться при этом самим собой. В этом новом мире естественный для людей расы Ондизага образ мыслей и образ действий вдруг оказался просто несовместимым с самим понятием "человек". И ничего поделать с этим было нельзя - если не позабыть напрочь слова, услышанные им сегодня. Но даже если бы он позабыл их, остались бы логические связи, порожденные осознанием их смысла, и ничего ровным счетом не изменилось бы. А если бы какое-то чудо вдруг лишило его понимания этих связей, то он уже не в силах был бы навязать аборигенам нужный образ мыслей. Ему всегда казалось, что это так просто - слегка изменить структуру языка, иначе расставить акценты, ввести некоторые новые обороты... Никто ни о чем не подозревает, никто не тревожится - но мышление новых поколений, вступающих в жизнь, становится другим. Таким, какое требуется расе Ондизага. Мышлением покорных рабов. Или мышлением людей второго сорта, понимающих превосходство расы Ондизага. Мышлением преданных слуг... И можно не бояться возмездия: сама мысль об этом никогда не сможет возникнуть в сознании покоренных рас.

Еще вчера казалось, что все это так просто.

Еще вчера все это было вполне достижимо.

Но теперь это было невозможно, совершенно невозможно! Просто потому, что совершивший все это мог называться только "кейенко", и это про него можно было сказать "Онги рекалу тонго".