Александр Казанцев - Спустя тысячелетие Страница 5

Не только папа и мама, математик корабля Надя и штурман Никита, все члены экипажа звездолета обожали мальчика. Он был для них символом грядущих поколений.

— Сейчас же спускайся вниз! — настаивала Надя, отрываясь от иллюминатора, через который вместе с другими звездонавтами рассматривала долгожданную родную Землю.

Ловко подплыв к малышу, она взяла его за ручку.

— Я не знаю где «вниз», — сопротивлялся тот.

Но Надя спустила его. Ее невесомые огненные волосы распустились при этом непослушной волной, напоминая воительницу былых времен, на репродукцию портрета которой еще годовалый Никитенок показывал в их семейной каюте, говоря «мама», хотя волосы у Жанны д’Арк были черные.

С мальчиком на руках Надя встревоженно обратилась к всегда невозмутимому долговязому папе Никите:

— Неужели это Земля наша? Не верится!

— Ну что ты, родная, — возразил низким голосом Вязов. — Компьютеры не могли ошибиться. Мы с Федей с ними крепко дружим. «Гончих псов» с их галактикой с неба никто не угнал. «Туманность Андромеды» на месте, как пришпиленная. Такие ориентиры не подведут.

— Но почему очертания материков не похожи наземные?

— Видно, нынче здесь мода такая на облачный покров.

— И все-таки Надины сомнения можно понять, — вмешался Вася Галлей, второй математик корабля, маленький, подвижный, с острыми чертами лица, который считал для себя Надю недоказанной великой теоремой Ферма.

— Что, Вася, Америки своей отыскать внизу не можешь? — с упреком заметил его закадычный друг, второй штурман звездолета Федоров, сухой, скуластый, нескладный. — Тебе бы только выдумывать неразрешимые задачи да находить хитроумные решения.

Перекидываясь словами, звездонавты тревожно изучали медленно поворачивающуюся перед ними в иллюминаторе голубоватую, затененную с одной стороны сферу, разукрашенную причудливым узором облаков. Но никто не напомнил друг другу, что таких «земель» во Вселенной великое множество, как и звездных «кристаллов», в узлах которых находятся «солнечные системы», во всем сходные между собой, как атомы в кристаллах земных.

— Да, старые карты, пожалуй, не годятся! Кто знает, что тут произошло без нас, — вздохнул Вася Галлей.

— Не могло произойти на Земле ядерных войн! Не могло! — с жаром воскликнула Надя. — Все ядерное оружие уничтожили еще до нашего появления на свет!

— Кабы одно только ядерное оружие грозило людям, — многозначительно произнес Никита. — Сами себе они угроза.

— Не хочу этому верить! Скорее поверю, что не в тот звездный «кристалл» мы попали!

— Уничтоженное и восстановить можно, — мрачно заметил Федоров. — Но вот времени, потерянного нами, не восстановить. Снова разгоняться, выбирать куда лететь, опять тормозить… На Земле еще столетия промелькнут.

— Прикинь еще два корабельных года, штурман. Конечно, Никитенка женить еще рано будет, — усмехнулся Вязов!

— Да и не на ком, — вставил Вася Галлей. Командиры космической экспедиции Бережной и Крылов не вмешивались в разговор. Но сомнения соратников тревожили и их. Решение о том, улетать ли от Земли, достигнутой в конце бескрайнего путешествия, искать ли другую планету, более похожую на их родину, или решиться на отважный спуск на непонятно как изменившийся земной шар невыносимой тяжестью лежало на командирах. Но не только незнакомые очертания материков смущали их; необъяснимым казалось отсутствие вокруг излучений в радиодиапазоне и безответность радиосигналов, посланных со звездолета. Неужели никто не ждет их?

Бережной отличался от своего добродушного полнеющего коллеги могучей фигурой и решительностью суждений.

— «Це дило треба разжувати» — если «тысячу лет» можно разжевать.

Крылов тихо добавил:

— Не могу поверить, что это было последнее земное тысячелетие.

— Спустимся — побачимо.

— А если найдем пустыню?

— Улетели с Землии, улетим и с Земли; — бодро ответил Бережной.

— Тогда спускаться надлежит так же, как на Землии?

— Если в муравейник руку совать, так лучше в перчатке.

— Скафандры и будут вроде перчаток, — согласился Крылов.

— Так что, хлопцы да дивчины! — обратился Бережной к окружающим, хотя «дивчина» в кабине была только одна. — Готовьтесь снова к подводному спорту. Никитенок подрос, в ранце за спиной у матери уже не поместится. Приладим контейнер.

— Я буду рыбкой, как на картинке! — обрадовался мальчик, по-своему понявший смысл слов командира. — Ура! Я подружусь с другими рыбками. И птичками!

Звездонавты не могли не улыбнуться. Теплее стало у них на душе.

Предстояло прощаться со своим звездным домом.

Командиры остались в рубке управления, обсуждая детали предстоящего спуска на космоплане. «Экспедиция на Землю» начиналась.

Федоров с Галлеем получили задание обследовать поверхность планеты в электронный телескоп, обнаружить населенные места, выбрать район приземления, подобно тому, как это было сделано на далекой планете-двойнике, Землии.

— А ведь города-то есть! Сохранились, что ли? — говорил, не отрываясь от телескопа, Галлей. — Пожалуй, стоит предложить посадочную площадку вблизи такого мегаполиса. От домов длинные тени.

Федоров, как всегда, был согласен со своим другом.

— Все, что думаешь, запиши и забудь, — неожиданно сообщил по браслету личной связи Бережной. — Дороги видел? И движения по ним, говоришь, нет? Так делай отсюда вывод, что встречи нам не подготовлено. Триумфальной арки не соорудили.

— Неужели, командир, вы всерьез хотите как на Землии?

— Безопасность, хлопцы, прежде всего. Кто их там знает, как они живут, если вообще существуют!

— Георгий Трофимович прав, — подтвердил Крылов. — Надо иметь запасной вариант с подъемом к нашему звездному дому.

— Чтоб от родного дома улетать? — возмутился было Галлей, но почувствовал на плече руку друга Феди.

— Хуже не будет, — односложно сказал тот, садясь к электронному телескопу.

— Хуже не бывает, — буркнул Галлей, уступая ему место.

Супруги Вязовы прощались со своей уютной каютой, где вырастили своего Никитенка, живую память о том, что пережито было ими на чужой планете. Надя предложила отправиться в отсек отдыха, где звездонавты любили проводить свободное время среди земных пейзажей, перенесенных голографическими изображениями на стены.

Вязов удивился:

— Зачем нам земные картинки, коль скоро сами там будем? Натуру увидим. Никитенок на настоящее дерево забраться сможет.