Уильям Тенн - Бунт мужчинистов Страница 5

«Разговоры Шепа начистоту» сводились к всевозможным увещеваниям и призывам в выражениях, господствующих в раздевалке стадиона в перерыве между таймами футбольного матча. Лейтмотивом их обычно бывали вот такие сентенции: «Мужчины — потерянный пол в Америке, поскольку мужчинами пренебрегают все больше и больше и не считают их людьми не только в семье, на улице, на работе, но и в масштабах всей страны в целом. В наши дни все направлено только на то, чтобы лишить их чувства собственного достоинства и понизить общественный статус. Но кому из них не захочется стать сильным, вместо того чтобы униженно ползать на коленях, стать твердым духом, а не мягкотелым слизняком? Так давайте же постоим за себя, мужики Америки! Выше голову, настоящие мужчины!»

Существовала довольно обширная аудитория для подобного рода чтива, о чем свидетельствовало постоянное увеличение тиража «Новостей мужчинизма». От душевых кабинок к писсуарам, от унитазов к умывальникам все распространялась молва о том, что проблемы, с которыми сталкивается мужской пол в целом, наконец осознаны, что половая потенция, возможно, снова станет высоко ценимым качеством. Филиалы Общества Мужчинистов как своего рода масонские ложи были учреждены в каждом штате. Большинство крупных городов вскоре уже похвалялись наличием пятнадцати и более районных отделений общества. С самого начала традиции организации формировал энтузиазм ее рядовых членов. Вкладом в ее становление кливлендского филиала стало Тайное рукопожатие. Хьюстон подарил движению целый набор нецензурных выражений, употреблявшихся в качестве пароля. Декларация основополагающих принципов движения, созданная ложей штата Монтана, легла в основу общенациональной мужчинистской конституции: «Все мужчины созданы равными с женщинами…», «Среди этих прав главными являются права на жизнь, личную свободу и стремление к представителям противоположного пола…», «От каждого — по его сперме, каждой — по ее яичникам…». Подгруппа, известная под именем «Лига Шепарда Л. Мибса», впервые появилась в Олбени штат Нью-Йорк. Те, кто приняли Олбенскую присягу, торжественно клялись жениться только на таких женщинах, которые объявят во время церемонии бракосочетания: «Обещаю любить, почитать и ПОВИНОВАТЬСЯ». На этом последнем слове нужно было сделать особое ударение. Таких мужчинистских подгрупп как союз «Люби их и бросай их!», общество «Я ничем не обязан этим недомеркам-женщинам». Оба лидера делили поровну доходы, приносимые движением, и оба необычайно разбогатели. Кроме того, Мибс сколотил небольшое состояние, опубликовав книгу «Мужчина, сильный пол», ставшую библией мужчинизма, но богатство Поллиглоу превзошло самые смелые мечты, которые плодило его снедаемое алчностью воображение.

Он больше уже не был всего лишь одним из многих тысяч производителей мужской одежды — он перепрофилировал свои предприятия на изготовление фирменных этикеток — «лейблов». Он изготовлял лейблы, пришиваемые к воротникам мужских комбинезонов и с внутренней стороны коричневых котелков, цветные полоски, которыми перевязывались сигары, и небольшие металлические таблички для мечей, на которых владелец мог выгравировать свое имя. И только одну деталь мужской одежды он продолжал изготовлять собственноручно, вернее, на своих фабриках. Он не переставал с теплотой и обожанием относиться к продолговатому матерчатому карманчику, носившему быстро ставшее легендарным фирменное название «подлинный гульфик от Поллиглоу». Производство таких карманчиков придавало ему чувство сопричастности как к величайшим свершениям его братьев по полу — мужчин, так и ко всем взлетам и падениям человечества в целом. Во всем остальном он пользовался такими привилегиями, о которых вряд ли могли мечтать многие из монархов древности. Без его санкции нельзя было производить и выставлять на продажу широкий ассортимент самых различных товаров. И всякий раз, когда Поллиглоу давал подобную санкцию, на его банковский счет переводилась очередная круглая сумма. Никто из производителей, находясь в здравом уме, даже не мечтал о том, чтобы осмелиться выйти на рынок с новой моделью спортивного автомобиля, новым вращающимся креслом для офиса или, коль речь уже зашла о мебели, новым заполнителем для сидений или спинок таких кресел, не обзаведясь бросающейся в глаза надписью на своем товаре: «Официальный спонсор — Движение мужчинистов Америки». Для подавляющего большинства покупателей в их стремлении следовать моде во все времена самым характерным свойством было крайне обостренное стадное чувство: многие люди, даже и не помышлявшие о том, чтобы прикрепить к своей одежде значок, свидетельствовавший об их принадлежности к Движению или хотя бы поддержке его, все равно отказывались покупать любой товар, если он не был освящен магической фразой на ставшем уже таким привычным треугольничке небесной голубизны. Несмотря на дополнительную пошлину, которой облагались подобные товары во многих странах — на Цейлоне, в Эквадоре, в Австралии, в Нигерии — мужчины все равно требовали наличия этого лейбла и согласны были переплачивать за возможность лицезреть его на сделанной ими покупке. Рынок товаров для мужчин, всегда оттесняемый на задворки большой торговли, подвергавшийся в течение многих десятков, если не сотен, лет самой унизительной дискриминации, наконец-то вступил в такую пору расцвета, о котором никогда не смели даже и мечтать производители подобных товаров. А П. Эдуард Поллиглоу стал всемирным сборщиком налога, установленного для данного ассортимента товаров. Он был заправилой этого бизнеса и стриг купоны с него. Мибс же верховодил в Движении и набирал все больший политический вес.

Однако прошло целых три года, прежде чем между ними возник конфликт.

Жизнь не очень-то баловала Мибса в пору взросления, на ее пиру ему доставались лишь бокалы полные бешенства, переполнявшего его при каждом очередном крушении надежд на успех, и закуска в виде едва подавляемой ярости, всякий раз застревавшей у него в горле. Мечи и шпаги, которыми он наделял теперь мужчин, предназначались далеко не для декоративных целей. «Стальные клинки, — писал он в «Волосатой груди» — для женщин столь же чужеродны, как бороды и усы. Роскошная борода и длинные, лихо закрученные наподобие велосипедного руля усы — обязательные внешние атрибуты мужчинистости. Но если у мужчины борода барда и шпага браво[4], то почему голос у него должен быть, как у пришибленного евнуха? Почему у него должна быть робкая походка заурядного кормильца семьи? Ни в коем случае! Вооруженный мужчина должен и вести себя так, как подобает вооруженному мужчине, он должен шествовать по жизни с высоко поднятой головой, от его львиного рыка все должны шарахаться в кусты, он должен всем своим видом ежесекундно показывать, кто есть кто, и не останавливаться перед применением силы при малейшем проявлении непокорности. Он должен быть всегда готов дать достойный отпор любым посягательствам на его мужчинизм».