Феликс Крес - Королева Громбеларда Страница 5

— Трудно узнать. Но это, похоже, не наш.

Она кивнула.

— Давно о вас не было слышно, госпожа. Странно, что ты осмеливаешься появляться в казармах Громбелардского Легиона.

— Это мои проблемы.

Они остановились перед входом в здание. Подсотник что-то сообщил часовому, упомянув при этом ее прозвище.

— Коня я заберу, — снова обратился он к ней. — А с этим что делать?

— Тоже забирай и стереги его как следует.

Он принял это как данность, оставаясь бесстрастным.

Она достала лук и колчан и стала ждать, пока не вернется посланный к коменданту, солдат и не впустит ее внутрь. Ожидание оказалось коротким, правда, принял ее не комендант, а его заместитель.

— Коменданта нет, — кратко объяснил он. — Слушаю.

Она рассказала обо всем. Потом выждала, пока офицер переварит услышанное, а сама тем временем внимательно его разглядывала.

Офицер был молод. По обычаю высоких чинов, он не носил знаков различия. Однако она знала, как тяжело в мирное время продвинуться по службе, особенно в провинциях. Коменданты гарнизонов не носили знаков различия потому, что каждый второй из них был всего лишь сотником. Высокая должность, но невысокое звание. За всю жизнь она видела только одного коменданта в звании тысячника. Это был П.А.Аргон, комендант гарнизона в Громбе, столице Громбеларда. Ее бывший командир.

Вот уже два года как его нет в живых.

Тот, что напротив, — мужчина ее возраста, то есть лет тридцати с небольшим, — мало походит на прирожденного солдата. Но и на дурака он тоже не похож. Она перехватила его взгляд, испытующий, возможно даже несколько враждебный, хоть и не оскорбительный. Он явно знает, кто перед ним, соответственно этому и ведет себя.

— Мне сказали, кто ты… — сказал он; потом, поколебавшись, добавил: госпожа… Неужели действительно?.. Уже давно мы не слышали об… этой женщине.

— Обо мне, — просто ответила она. — Я та, о ком ты говоришь, комендант. И о ком думаешь. А.И.Каренира, Охотница. Иногда меня называют даже Царицей Гор. Мне нравится это прозвище, оно мне идет.

Он оглядел ее.

— Тебя, госпожа, разыскивает Трибунал. А значит, и имперские легионеры. Как это ни странно, — он покачал головой, — но солдаты согласны с чиновниками.

— Нет, господин, — возразила она. — Разыскивают? Меня когда-то обвиняли в гибели отряда солдат. Но никто никогда не смог бы доказать, как все было в действительности. Со мной пошли добровольно. Их убили стервятники при попытке освободить нескольких захваченных ранее арбалетчиков. Лишь мне одной удалось спастись. Что в этом странного? Надеюсь, ты не считаешь, господин, что меня прозвали Охотницей без всяких на то причин?

Их взгляды встретились, и он отвел глаза, как сделал бы каждый на его месте.

— Оправдываться я больше не стану, — добавила она. — Не вижу необходимости. Ты хочешь, господин, отдать меня в руки Трибунала? Тогда ты покойник.

— Не понимаю. Ты мне угрожаешь, госпожа?

Он медленно поднялся и прошелся по комнате — холодной, каменной, потом выглянул в узкую бойницу, служившую окном.

— Вовсе нет. Но я привезла тебе, комендант, разбойника, переодетого солдатом. Не знаю, где он взял мундир, но боюсь, что один из твоих дозоров не вернется больше. Четверо, выдававшие себя за твоих легионеров, расспрашивали в "Приюте воина" о частоколе, числе подручных, осмотрели лавку трактирщика и его подвалы.

— Однако ты не слишком торопилась с этими сведениями, госпожа.

— Сомневаюсь, что после того, что я там натворила, они сразу же решатся напасть.

— Ты хочешь сказать, что справилась с четырьмя воинами? В доспехах и при мечах, которыми, как ты утверждаешь, они хорошо владели?

— Пустяки. Для меня — пустяки. Я довольно привлекательна, чтобы разжечь желание, и достаточно сильна, чтобы погасить пыл.

— Достаточно тщеславна, ты хотела сказать?

Она встала, вынимая меч. Он едва не потянулся к своему, но она только откинула плащ за спину, и тогда он заметил открывшиеся из-под подвернутых рукавов мускулистые руки. Она взяла меч двумя руками: одна придерживала острие, другая — гарду, и резко, без труда сломала его о колено.

— Достаточно сильна, — повторила она; ее голосу вторил звон лопнувшего железа, протяжный и долгий. Она бросила обломки клинка на пол и чуть ослабила завязки куртки, глядя исподлобья. Затем снова села.

Он тоже мог бы сломать меч, но все-таки он мужчина.

Он снова выглянул в окно.

— Что ты собираешься делать, госпожа?

— Собственно, ничего. Я отправляюсь в Тяжелые Горы. По дороге встретила разбойников. Не в первый и, думаю, не в последний раз. Одного и привезла сюда, поскольку мне это было по пути. Теперь я пойду поесть и поспать, раз в "Приюте" не получилось. Там удалось только пива хлебнуть, да и то наспех. До сих пор в животе бурлит.

Она встала.

— А какое тебе, собственно, было дело до этого постоялого двора? Я слышал, что ты в своей жизни видишь только стервятников.

— Ну почему же? Иногда и солдат. К сожалению, не всегда сообразительных. "Приют" — единственный постоялый двор в этих краях, более того — единственный на всем тракте, не считая тех, что в городах. Я ночевала в нем пару раз, и, может быть, мне просто хочется, чтобы такая возможность была и впредь.

— Ну хоть какая-то причина! — согласился комендант. — И все же, госпожа, я с удовольствием приказал бы тебя задержать. Как случилось, что Громбелард так долго ничего о тебе не слышал?

— Я путешествовала.

В дверях она на мгновение остановилась.

— Знаешь, — кинула она напоследок, — а может, я вас просто люблю? Все имперское войско? Возможно, ты слышал, что я сама служила?

Она вышла. Комендант чуть приподнял брови.

— Знаешь, — сказал он, — а может, и хорошо, что ты вернулась? Громбелард без легенд — это один ветер да слякоть.

Возле рынка она нашла сносную гостиницу, правда довольно дорогую. Впрочем, золота у нее хватало. Она во многом могла упрекнуть своего бывшего мужа, но уж никак не в скупости. Он дал ей тысячу слитков золота и жеребца. Если бы она потребовала, дал бы в десять раз больше. Золота он не жалел.

"Ты еще вернешься", — презрительно бросил он.

Она приняла золото и коня как должное.

"Это плата за услуги, которые я тебе оказывала, — сказала она. — Не слишком дорого, правда?"

Кровь прилила к его лицу. Таким она его и запомнила.

Каренира наелась досыта. В зале сидели солдаты. На этот раз настоящие трезвые и вежливые. Конечно, они пытались расспрашивать, кто она, откуда и куда направляется. Так уж сложилось, что в Громбеларде солдаты были весьма дотошны. Особенно к одиноким вооруженным путникам. Ну а женщина при оружии хоть и не была во Второй Провинции чем-то особенно необычным, но все же вызывала определенное любопытство.