В Невинский - Под одним солнцем Страница 5

Сдавленный звук, похожий на рыдания, нарушил гнетущую тишину. Я поднял глаза и увидел лицо Ромса, искаженное гримасой неподдельного горя. Оно было бледным и напряженно застывшим. Шевелились только губы, с которых слетали невнятные слова. "Каре... о-о-о... Тэлм... о-о-о..." - больше ничего нельзя было разобрать, остальное произносилось беззвучно.

Я отвернулся. Неприятно видеть большого и сильного человека в таком расслабленном состоянии. Двойственное чувство жалости и гадливости шевельнулось в моей душе. Вдруг глаза его загорелись и губы вздернулись в кривой усмешке. Он поднялся.

- Ну, вы, живые... кто хочет за ними, тяните жребий!

- Дурак! - Залд протянул к нему свою цепкую, как клещи, руку.

- Оставь его! - остановил Конд. - Он не в себе, видишь. Лучше отметим их память.

- Отметим после, сначала выполним то, зачем мы сюда пришли, - сказал Нолт. - Я думаю, никто не будет возражать.

Конд пристально посмотрел на нас:

- Все согласны?

- Все.

- Сколько человек подало на конкурс?

- Девятнадцать.

- Это точно?

- Точно.

- И все здесь?

- Все на месте.

Конд призадумался.

- Хорошо, система получается десятиричная. Кирт, садись, пиши.

Со стола убрали лишнее. Залд достал чистый лист и положил его перед Киртом. Тот аккуратно стал заносить в список попарно наши имена. Лист скоро заполнился. Нам с Кондом достался номер семь. Ромс замыкал список и был в одиночестве, желающих лететь с ним не нашлось.

- Меня вычеркните, - мрачно сказал он, - я не полечу, со мной никто не хочет...

Конд резко повернулся:

- Это ты брось, знаем твои фокусы. Будешь участвовать в жеребьевке, как и все. Если повезет, напарника выберешь сам, любой согласится, даже я... все же лучше, чем сидеть без работы.

Ромс получил номер девять.

Из сосуда, стоящего на столе, убрали декоративные украшения, и в него по очереди каждый опустил несколько мелких монет. Кто сколько хотел. Как сейчас помню, я бросил шесть лирингов. Наконец звякнул последний медяк.

- Все положили?

- Можно мне еще? - Глаза Ирма возбужденно расширились.

- Разрешим? - спросил Кирт.

- Пусть кладет.

Он бросил десять лирингов и успокоился. Эта цифра в нашей системе розыгрыша ничего не меняла.

- Теперь считай.

Мы сгрудились вокруг стола, наблюдая, как Кирт вытряхивал из сосуда одну монету за другой, проставляя их достоинства рядом со списком наших имен. Колонка цифр быстро росла.

- Проверьте. - Он поднял голову.

- Все верно, ты считай.

Напряжение достигло предела. Я чувствовал, как кто-то горячо и порывисто дышал мне в затылок. Лоб Залда покрылся поперечными складками, Нолт стоял бледный, приковав к перу Кирта неподвижный взгляд, а Конд яростно теребил застежку на своей рубашке. Нервы натянулись, как струна. Казалось, еще минута, другая - и буря чувств, вырвавшись наружу, сметет все на своем пути.

- Восемьдесят шесть.

- Сандарада!!! Летим!!! - радостный вопль Нолта не смог заглушить стоны разочарований. В груди у меня похолодело, и руки опустились, перед глазами запрыгали неясные тени.

- Подождите! Проверьте, проверяйте все! - Голос Конда звучал надсадно и хрипло.

Он первый бросился к записям Кирта, за ним, почти сразу, еще трое.

- Восемьдесят семь!

- Проклятье! - простонал Нолт.

Я тупо посмотрел на Конда, еще ничего не соображая. Тот в радостном возбуждении так огрел меня по спине, что на мгновение перехватило дух, ноги у меня подогнулись и бешено застучало в голове. Сказалась разрядка после пережитого напряжения. Смысл происшедшего мало-помалу начал доходить до меня. Большая радость воспринимается так же трудно, как и большое горе, - ее не охватить сразу. Я сидел у стола, безуспешно пытаясь согнать с лица радостную улыбку, и смотрел на плывущие перед глазами фигуры моих товарищей, а в глубине сознания чужой, незнакомый голос все явственнее, все громче твердил: "Выиграл, ты выиграл! Летим!"

- Эй, хозяин! - прогремел Конд. - Подать сюда лучшего оло и чего-нибудь подкрепиться!

- А деньги?! - Я удивленно посмотрел на него.

- Деньги? Деньги будут! Неужели у нас всех не найдется, на что отметить память погибших товарищей? Записывай, кто сколько даст, получим рассчитаемся.

Хозяин бара засуетился. На сдвинутых столах скоро появилось приятно одурманивающее оло и скверная закуска в виде тонко нарезанных ломтиков калмаски, сдобренных острой приправой.

Дальнейшее я помню плохо. Я сразу выпил большой бокал, от которого голова пошла кругом, и теперь трудно разобраться, что было на самом деле, и что мне тогда мерещилось. Помню только, что поздравления и пожелания, которыми нас награждали, перемешивались с воспоминаниями о Тэлме и Карее, особенно о Тэлме. Мы пели старинную песню пилотов. Она родилась еще в эпоху химических ракет и была любимой песней Тэльга. Пой, пилот!

Окончен рейс!

В облака ушли светила,

Не нашла в пути могила,

Вновь ты на планете милой!

Пой, пилот!

Окончен рейс!

Я думал о нем - об этом весельчаке, баловне удачи, жизнерадостном Тэлме, которому так и не удалось окончить рейс. Передо мной маячил Ромс, он азартно жестикулировал, когда мы дружно в девятнадцать глоток подхватывали слова припева. Глаза его горели, а на лице лежала печать какой-то отрешенности. Таким он остался в моей памяти навсегда.

4

Через два дня я отправился в Государственное Объединение, чтобы выяснить обстановку. Дело это нам с Кондом казалось щекотливым и тонким, и после некоторых споров оно было поручено мне, как более искушенному в дипломатических вопросах. Но никакие ухищрения не понадобились. Когда я вошел в кабинет комплектования экипажей, чиновник, несколько дней тому назад равнодушно принявший у меня документы, поднялся навстречу как к старому знакомому.

- И вы тоже? - спросил он без всякого предисловия.

- Что тоже?

- Тоже за документами?

- Какими документами? - спросил я с притворным удивлением. - Разве моя кандидатура не подходит?

- Нет, дело не в этом. Я подумал... Вы, правда, ничего не знаете?

- Абсолютно! А что произошло?

Он посмотрел на меня с сомнением.

- Странные дела творятся на нашей планете, оч-чень странные. Никак не могу понять, почему почти все вдруг забрали свои документы и отказались от участия в конкурсе. Может быть, у Парона объявлен новый набор?

- Нет, я ничего не знаю.

Меня смутило случайно оброненное им слово "почти". Относилось ли оно только к нам с Кондом или речь шла еще о ком-то другом?

- Непонятно, - продолжал чиновник, сидя на столе, - очень непонятно... Так вы не за документами?

- Нет, я же сказал.

- Я подумал, что вы, как и все... Просто эпидемия какая-то. Так что вас интересует?