Виктор Мясников - Микрорассказы Интерпрессконов 1997-2000 Страница 5

Михаил Деревянко ГАДКИЕ АНТИПОДЫ

Жизнь капитана Стартона была посвящена поиску братьев по разуму. Подходящую планету он нашел всего в двухстах парсеках от Земли. Состав воздуха, климат, растительность — курорт, а не планета. Стартон поспешил объявить ее свободной колонией Земли и разбил лагерь для астронавтов. На орбите остался болтаться корабль с вахтенными да еще челнок-лаборатория профессора Делора. Делор тоже искал разумную жизнь, но не в просторах космоса, а в пробирках. Правда, пробирки эти он любил помещать в самые различные космические состояния. Профессора астронавты видели редко; еще реже слышали его тихий говорок. Время он проводил на орбите, у себя в челноке, выписывающем замысловатые фигуры — для особой чистоты эксперимента. Как-то утром Делор спустился с орбиты к Стартону в лагерь и устроил переполох. — Я нашел их! — кричал он неожиданно прорезавшимся петушиным голосом. Нашел! Я обнаружил разум! — Что? Где? — Стартон налил воды в стакан и чуть не силой заставил профессора отхлебнуть. — В антимире! — Разумные существа в антимире? — Да! — И что, их можно увидеть? — У меня в лаборатории! С помощью хроноспектробинокуляра! Через полчаса Стартон уже был в профессорском «доме». С капитаном увязалась младший пилот Лола, более любопытная, чем любознательная, но в любом случае — очаровательная. Делор трясущимися руками настроил окуляр, и астронавты приникли к нему. Вначале мелькали какие-то призраки, но вдруг изображение прояснилось. О, господи! Шевелящийся клубок червей, черная слизь, пульсирующая жижа… Лола ойкнула и по стенке сползла на пол. Делор поспешил выключить аппарат. — Коллеги, что тут такого? — говорил он, помогая Лоле и Стартону прийти в себя. — Раз они живут в антимире, значит, это наши антиподы и, естественно, они вызывают антипатию. — Я всю жизнь мечтал встретить разумных существ, — бормотал Стартон. Но эти… Делор пожал плечами. Прошло земных полгода, и вот однажды мечта Стартона осуществилась. На великолепном звездолете прилетели гуманоиды — высокие, светлокудрые, голубоглазые. Улыбки не сходили с их лиц. Ни тени высокомерия, ни малейшей агрессии… Стартон встретился с капитаном светлокудрых Берком в непринужденной обстановке, и тот покорил его своим обаянием. Ночью Стартон не спал и долго размышлял о перспективах сотрудничества с инопланетянами. Он был счастлив. И вдруг тишину нарушили взрывы и выстрелы. Стартон бросился к окну: на лагерь пикировали челноки светлокудрых. Яркая вспышка в небе не оставила сомнений: орбитальная станция землян — взорвана. Еще взрыв, совсем рядом, и Стартон потерял сознание. Очнулся он среди своих. Здесь были все, кроме Делора, который, по-видимому и не догадывался о происходящем, сидя в своей лаборатории, а, может, отдыхая в ней же. К пленникам вошел Берк, лучезарно улыбаясь. — Предатель! — прохрипел Стартон. — Приятно слышать такие слова от врага. — Врага?! — До чего вы наивны, капитан. Наши расы настолько похожи, что конкуренции не избежать. То, что нужно вам, нужно и нам. — Космос большой, — возразил Стартон. — Мы могли бы договориться. — Договариваются с равными, а мы превосходим вас, — ответил Берк. — Вы не нужны нам. Через час вы умрете. Вышел. Пленники молчали. Любой разговор был бы сейчас кощунством. Каждый старался уединиться со своими мыслями, и Стартон не хотел никаких слов. Но попрощаться хотя бы с Делором надо, и он включил рацию, встроенную в часы. — Прощайте, Делор! — Одну минуточку! — профессор заволновался. — Я, конечно, не могу освободить вас силой оружия, но… Коллеги! Я вас отправлю в антимир! Передайте остальным. — Делор хочет освободить нас, переместив в антимир. Стартон не успел договорить, как Лола взвизгнула: — Только не это! Там… Гадкие, гадкие антиподы! — Лично я уже привык к ним, — сказал Делор. — И это шанс, коллеги. Я сделаю «окно» в антимир и буду держать его десять секунд. Вы должны успеть. Бибабурдо с наслаждением вывернулся наизнанку и подставил внутренности под мощный поток позитронов. Пришлось-таки поволноваться из-за этих мерзких пришельцев, невесть откуда свалившихся к ним. Бр-р… Какие они сухие, волосатые, омерзительно-белые. На Совете все хотели умертвить гадов. И только он, Бибабурдо, усомнился в целесообразности такого решения. — Отправим-ка их в антимир, — предложил он Совету. — Вроде гуманный акт, а с другой стороны — что их ждет хорошего в этом антимире… Первым очнулся Стартон и растормошил остальных. Сознание еще удерживало смутные образы черных склизких тварей. "Куда же нас теперь занесло?" подумал капитан. Луг, ромашки, вроде, вьюнки… Небо голубое… — Да это же Земля! — заорали земляне. — Наша Земля!!! Когда радость поутихла, они подняли головы к небу, словно молясь за профессора Делора.

Интерпресскон-1998

Николай Большаков УЕЗДНАЯ ИСТОРИЯ

Направо пойдешь — убиту быть, Налево пойдешь — коня потеpять, Прямо пойдешь Что должно было бы произойти, пойди Иван прямо, было неизвестно, потому-что там, на месте вытершихся от времени букв, красовалась обильная воронья погадка. И вообще кругом было полно вороньих следов — на пыльном гравии съездов, на подпирающих большой валун булыжниках, на серой выцветшей траве, на вычищенных вечно стелющимся по земле песчаным ветром белых черепах, разбросанных тут и там… Иван посмотрел на небо. Небо было чистое и голубое. В вышине плавно описывала круги маленькая черная точка. Таял в синеве инверсионный след. Слева из-за леса поднималось солнце, справа, у самого горизонта, где степь сливалась с небом, торчала уродливым решетчатым пальцем геодезическая вышка. Одному Перуну ведомо, откуда здесь, в степи, посреди прямого и ровного двухрядного шоссе, взялся этот камень из глубины веков, заросший по бокам серебристо-зеленым мхом, словно впаяный в асфальт, с странными полустертыми словами, выбитыми неровной угло ватой кириллицей… А за спиной рычал дизелем на холостом ходу бортовой КамАЗ, и напарник за занавеской беспокойно заворочался… Из-за валуна вышел старец. Это был именно старец — не старик, не дед, а именно старец — седой и благообразный. Он был высокий и тощий, опирался на толстый резной посох; легкий ветерок развевал ветхий, но аккуратный плащ на его плечах. — Здравствуй, молодец! — голос старца был высокий, дребезжащий и вовсе не благообразный. — Здравствуй, дедушка, — сказал Иван. — Подвезти надо? — Спасибо, молодец, не надо. Поговорим немного? — Поговорим. — Иван вытащил пачку «Стюардессы», протянул старцу. Старец помотал головой. — Не употребляю. А звать-то тебя как? — Иваном. — Иван закурил, выпустил струю дыма в радиатор. — А вас? — Дедом Всеведом кличут. Так вот, Ванюша, разговор у меня к тебе. Иван молча пускал дым. — Нелюбопытный ты, Ванюша. Ну, да это ничего. Понимаешь, Ванюша, дело одно надо сделать. Сильные люди надобны. Ты, я вижу, парень крепкий… Такие нужны. — Зачем? — Видишь? — старец простер руку на северо-восток. Там, прямо между солнцем и лесом, вырастали из утреннего рассеивающегося уже тумана башни огромного черного замка, похожие на стопки очень толстых блинов, увенчанные островерхими треугольными крышами с шпилями. — Там живет Кощей. Слышь, Ваня, он там трех царевн прячет. Царевны-то красавицы, умницы, а этот гад старый их так и сгноит в девичестве… голос старца сделался совсем масляным. Иван последний раз затянулся, втоптал окурок в асфальт. На мгновение он представил себя: на кауром коне, с тускло блестящим кладенцом и золоченым круглым щитом, в сверкающем бахтерце и шишаке с бармицей. А поперек седла — царевна в белом сарафане… — Мать! Я тут с тобой трепаться буду, а у меня арбузы гниют! Иван сплюнул и полез в кабину. Старец проводил взглядом уезжающий КамАЗ, и сел в тени от камня. Но прежде, поплевав на рукав кафтана, стер засохшее черно-белое пятно, и с удовольствием перечитал последнюю строчку: "Прямо пойдешь — ну и дурак!"