Сергей Волков - Объект «Зеро» Страница 50

Внутренний голос подсказывал мне, что за ответами на эти и другие вопросы зияет мрачная тайна, и чем дольше я буду пребывать в неведении – тем лучше.

Тут, словно подслушав мои мысли, Игорь затянул новую песню:

Коль проснешься рано, копыт услышишь стук —Не дергай занавесочку и не гляди вокруг.Кто не любит спрашивать – тому и не солгут.Ты, детка, спи, покуда джентльмены не пройдут.Если встретишь ты солдат, королевских слуг,Что ни скажут – примечай, отвечай не вдруг.Пусть милашкой назовут, ласке их не верь,Не сболтни, где кто бывал или где теперь!

Двадцать пять лошадок рысью через мрак —Водка для священника, для писца табак,Письма для шпиона, шелка для шлюхи тут…Ты, детка, спи, покуда джентльмены не пройдут!

Если вдруг увидишь – в конюшню вход открыт,Если в стойле пони взмыленный лежит,Мать в слезах латает продранный жакет,Все в порядке, крошка, и вопросов нет.Топот вдруг в тумане, сапоги стучат,Не пугайся, крошка, если псы молчат.Тихо воздух нюхают оба в темноте,Ничего враждебного в этой суете.Если все как надо сделаешь, дитя,Из Парижа кукла будет для тебя.Новенькое платье, кружев серебро.Джентльмен запомнит навсегда добро.

Двадцать пять лошадок рысью через мрак —Водка для священника, для писца табак,Письма для шпиона, шелка для шлюхи тут…Ты, детка, спи, покуда джентльмены не пройдут! [2]

– Правильная песня! – убежденно сказал Цендорж. – Кто мало знает – хорошо спит. И живет долго.

Наверное, он был прав. Но вопросы теснились в моей голове и требовали, настойчиво требовали ответов…

2 февраля 2205 года

«Кондор» стремительно пожирает пространство. Мы преодолели не менее ста двадцати километров, двигаясь в западном направлении. Характер местности не меняется – на юге высятся горы Экваториального хребта, под нами обширная равнина, уходящая на север, к океану, и на запад, в неизвестность. Обрыв плавно сошел на нет, и теперь внизу сплошная плосковина с редкими холмами, увенчанными купами деревьев.

Полет проходит штатно, погода вполне себе летная, а точнее, почти идеальная для дирижабля. Небо ясное, облачность – ноль баллов, ветер боковой, южный, слабый. Если бы был попутным – вообще никаких проблем.

Вчера совершили посадку на берегу небольшого озера. Пополнили запас воды, Цендорж с Игорем, вооружившись арбалетами, подстрелили молодую прыгуниху. Мы плотно поужинали, выпили за успех нашего вояжа. Брага «Медейская игристая», приготовляемая земляками Прохора Лапина из «черных вишенок», оказалась, как я уже писал, весьма недурственным напитком, так что к ночи, вновь подняв «Кондора», мы находились в веселом и благодушном настроении.

Здешняя ночь полна невыразимого очарования. После дневного зноя она дышит прохладой, а бездонное звездное небо навевает мысли о вечном. Дирижабль летит сквозь тьму, и первобытную тишину нарушает лишь пыхтение жаровни да стрекот винта за кормой гондолы. Из-за горных вершин выглядывает тусклый диск Аконита, и в его призрачном свете все на «Кондоре» становится серебряным.

Распорядившись снизиться до трехсот метров, я уселся у правого борта, бездумно разглядывая проплывающую под нами степь, залитую лунным сиянием. Временами мне казалось, что там, среди высоких трав, движутся какие-то тени, напоминающие скользящих в морских глубинах рыб, а поблескивающие ленты рек и ручьев только усиливали это впечатление.

Наверное, в старину моряки, пускавшиеся на своих парусных суденышках искать новые земли, испытывали схожие чувства, наблюдая под бортами своих каррак и галеонов светящиеся океанские бездны.

От полноты чувств я вслух процитировал первое «морское» стихотворение, пришедшее на ум:

По рыбам, по звездам проносит шаландуТри грека в Одессу везут контрабанду.

Игорь немедленно отозвался с носа:

На правом борту, что над пропастью вырос,Янаки, Ставраки и папа Сатырос.

И добавил уже в прозе:

– Мы вполне подходим под этот поэтический экипаж. Ты, Клим, конечно же, обстоятельный папа Сатырос. Я – ловкий и хитрый Янаки. А Цендорж, без сомнений, немногословный широкозадый Ставраки…

Я захохотал, а Цендорж неожиданно обиделся. Он вскочил на ноги, раскачав гондолу и едва не вывалившись за борт. Ударив себя растопыренной пятерней в грудь, монгол крикнул:

– Я – Цендорж Табын! Сто поколений предков стоят за мной!

Еле мы успокоили нашего Чингисхана…

3 февраля 2205 года

Утром решили изменить курс и посетить океанское побережье. Весь день летели строго на север. Тень от грандбаллона теперь надежно защищает от палящих лучей Зоряной звезды.

Океан оказался намного дальше, чем мы предполагали. Наступил вечер, а впереди все еще не видно никаких признаков воды. Внизу расстилается бескрайняя степь, по которой бродят стада прыгунов и каких-то неизвестных нам более мелких травоядных.

Внимательно следить за обстановкой, как когда-то на корабле, не было нужды. Поэтому, когда воспоминания стали вытеснять реальность, я не стал этому препятствовать.

Мне было восемь лет, когда разразилась Эпидемия, и, соответственно, десять, когда широкой мировой общественности стали известны подробности ее возникновения.

Идея ограничить рождаемость в странах Азии и Африки витала среди «ястребов» стран «золотого миллиарда», ставших впоследствии основой Великой Коалиции, давным-давно, чуть ли не с Великого века, но вплотную к ее воплощению они приблизились незадолго до моего рождения.

Не знаю, нечаянно, специально или по недомыслию, но в секретных лабораториях Форта Дерик изготовили не совсем то, что хотелось глобалистам из вашингтонского Сената.

В итоге коварный вирус, тайно выпущенный на свободу, как водится, в Китае, очень быстро мутировал (а может, он все же был таким изначально?) и с мизантропической радостью принялся окучивать все население планеты без разбору.

Симптомы заболевания были незаметными – ну почихаешь два дня, ну горло, ну ломота, в общем, банальная ОРВИ в легкой форме… А потом выяснилось, что невидимый враг грознее чумы и холеры вкупе с оспой и эболой, СПИДом и САРСом, «зеленой сыпью» и «синдромом Краули», вместе взятыми.

Когда фортодериковские умники мастрячили этот вирус, получивший название «Белая королева», они делали его с тем уклоном, чтобы поражал он лишь монголоидов и негроидов. Фашизм чистой воды, конечно, геноцид и все прочее, но в «самой демократичной из демократических стран» и не такое бывало.

Заразившийся передающимся воздушно-капельным путем вирусом человек, как я уже говорил, три дня чихал, а потом вроде бы выздоравливал и вновь становился абсолютно нормальным, но… Но он уже никогда не мог иметь детей. Причем вирус действовал одинаково и на мужчин, и на женщин.