Роберт Мак-Каммон - Жизнь мальчишки (Том 2) Страница 50

- Я предлагаю прекратить бессмысленное насилие, - негромко проговорил на ходу Человек-Луна мягким, почти детским голосом. Никогда раньше я не слышал, чтобы он вообще говорил. - Прекратите насилие, так будет лучше для всех.

Приблизившись к Вэйду, он, не раздумывая, переступил через него, благо длинные ноги легко позволяли это сделать.

- Держись от меня подальше, тупая негритянская образина! - грозно предупредил Человека-Луну Большое Дуло. Но того уже было не остановить.

- Осторожно! - крикнул старому негру в спину отец и начал подниматься, чтобы прикрыть его огнем, но рука шерифа Эмори крепко сомкнулась на его плече.

- Я сейчас вышибу твои глазенки вместе с их вуду-шмуду! - снова подал голос Большое Дуло, давая всем понять, что ему известна репутация Человека-Луны и его супруги Леди. Даже мне было видно, как заблестели от страха глаза Большого Дула.

- Не смей подходить ко мне, черномазый, предупреждаю! Человек-Луна наконец остановился всего в трех-четырех футах от Большого Дула. Глядя на сидевшего на мостовой старшего Блэйлока, Человек-Луна прищурил глаза и улыбнулся, потом поднял свою длинную изящную руку и протянул к Блэйлоку.

- Нам всем так нужен свет! - неожиданно проговорил он.

Сам не свой, Большое Дуло вскинул двустволку и прицелился в Человека-Луну.

- Сейчас тебе станет светло! - рыкнул он и дернул толстыми пальцами сразу оба курка.

Я вздрогнул, приготовившись услышать залп, от которого наверняка оглох бы.

Но выстрела не последовало.

- Встань и стой, как мужчина, - сказал Большому Дулу Человек-Луна, с губ которого не сходила улыбка. - Еще не поздно, так что веди себя достойно.

Большое Дуло одновременно икнул и с хрипом втянул воздух. Потом опять взвел курки двустволки. И опять нажал на собачку. Тишина. Тогда Большое Дуло переломил свое ружье, и то, что находилось в его стволах, извиваясь, вывалилось к его ногам.

Это были маленькие зеленые садовые змейки. Целая дюжина змеек, все перепутанные в клубок и не слишком приятно извивавшиеся. Совершенно безобидные змейки, они сумели причинить вред Большому Дулу, причем вред несомненный.

- Ик-к-хх! - опять икнул он.

Пнув змеек ногой, он схватился за подсумок с патронами и вытащил оттуда целую пригоршню зеленых извивающихся тел. Глядя на то, что находилось в его кулаке, Большое Дуло издал звук, который когда-то произвел Луи Кастелло, очутившись лицом к лицу с оборотнем в исполнении Лона Чейни-младшего.

- Ва-ва-ва! - сказал он. Неожиданно массивная туша вскочила на ноги - и глава семейства Блэйлоков продемонстрировал, что он может не только стоять гордо, как мужчина, но и быстро бегать, не хуже кролика. Но грубая реальность даже на самую быструю прыть наложила свои ограничения: не успев уйти далеко, уже через несколько метров Большое Дуло споткнулся и всем своим весом грохнулся об асфальт. Упав, он принялся беспомощно барахтаться, бесполезно загребая руками и ногами, словно черепаха, которую перевернули на спину.

Завизжали шины. Грузовик, полный народу, с ревом подрулил к заправке мистера Уайта. Среди прочих я узнал мистера Вильсона и мистера Каллана. По большей части люди были вооружены бейсбольными битами, топорами, ружей было раз-два и обчелся. Вслед за первым приехал и второй грузовик, тоже с грозным вооруженным народом. Здесь были люди из Братона. Все прибывшие горохом высыпали наружу, готовые размозжить не одну голову.

- Сохраняйте спокойствие! - крикнул шериф Эмори, поднимаясь на ноги.

Все было кончено, и люди из грузовиков явно сильно разочаровались. Позже я узнал, что, заслышав ружейную пальбу у заправки, жители Зефира решили, что настала пора постоять за своего шерифа, самих себя и свой город. До этого, как я догадывался, все они в душе надеялись, что все и так обойдется, что кто-нибудь другой возьмет на себя ответственность и решит за них, пока они будут отсиживаться дома в безопасности. Их жены со слезами умоляли их остаться и цеплялись за одежду. Но все равно они пришли нам на выручку. Не только жители Зефира, но и жители Братона, чего было более чем достаточно, чтобы установить в городе полный порядок и восстановить справедливость. Представляю: увидев перед собой толпу народа с мясницкими тесаками, топорами, охотничьими ножами, бейсбольными битами, охотничьими дробовиками и дедовскими револьверами в руках, Блэйлоки наверняка наложили бы в штаны от страха. Теперь они должны были радоваться, что отправятся в наручниках в тюрьму, а не в деревянных ящиках на Поултер-хилл.

Пользуясь всеобщим замешательством, я выбрался из своего укрытия. Мистер Каткоут стоял над Вэйдом, объясняя ему недостатки и достоинства кривых дорожек и прямых и светлых путей, в общем - разговаривал за жизнь. Для того чтобы слушать, у Вэйда осталась ровно половинка уха. Отец и Человек-Луна стояли возле "кадиллака" Блэйлоков. Я подошел к ним. Заметив меня, отец хотел о чем-то спросить, очевидно, что я делаю здесь, но промолчал, потому что знал, что ответ может стоить мне порки. Поэтому он не сказал мне ничего, а просто кивнул.

Так мы с отцом стояли рядом друг с другом, глядя вниз на охотничью сумку Большого Дула. Внутри сумки сплелись в клубок несколько десятков зеленых садовых змеек, похожих на ком морских водорослей. Змеи постепенно выбирались на мостовую.

Человек-Луна тихо улыбался.

- Моя жена, - тихо прошептал он, - самая настоящая сумасшедшая старуха.

Глава 8

Из Затерянного Мира

Блэйлоки отправились прямиком в тюрьму, и в городе сразу стало легче дышать. У него не было пропуска на свободный выход из тюрьмы, они не смогли внести залог в двадцать тысяч долларов, поэтому с монополией на производство спиртного в Зефире было покончено. Как я слышал, поначалу они держали рот за замке, но по мере того как следователи наседали на них все больше и больше, семейные узы Блэйлоков начинали ослабевать Вэйд узнал, что Донни присваивал большую долю его выручки от продажи самогона, Бодин открыл, что Вэйд утаивал от семьи толику выигрыша в покер. В свою очередь, Донни подозревал Вэйда, что тот подсыпал ему мышьяку в виски, и оттого он в конце концов узрел на дороге призрака. Между братьями начались позорные препирательства, в самый разгар которых Большое Дуло решил устроить прилюдное покаяние. При всем честном народе повалившись на колени, он принялся исповедоваться, рыдая и всхлипывая. Сам Шекспир не смог бы состязаться с ним в красноречии и убедительности. Он говорил, что снова родился на свет и что только теперь понимает, как все это время обманывался в своих сыновьях, которые насильно затащили его на путь Сатаны. Жаль, что мать не забрала их с собой на тот свет, говорил он. В конце он заявил, что не замедлит податься в монахи и посвятит всю дальнейшую жизнь Господу, если вдруг, паче чаяния, судья снизойдет к нему с чашей милосердия.