Айзек Азимов - Антология мировой фантастики. Том 1. Конец света Страница 50

Внезапно все остановились. Главный обернулся и сказал:

— Подожди меня здесь, я должен предупредить Воеводу, чтобы тот приготовился к встрече.

Гвилу и в голову не пришло, что это подвох. Он кивнул головой. Сапонид ушел, а Гвил задумался. Он думал о гостеприимном городе, высоко поднявшемся над холодной равниной.

Подошла стайка девушек и стала рассматривать юношу, пересмеиваясь. На них были красивые полосатые шерстяные платья. Они нравились Гвилу, гибкие, стройные и очень кокетливые.

Вернулся сапонид:

— Ну что же, сэр Гвил, пойдем дальше?

Но у Гвила возникло какое-то странное предчувствие, и он сказал:

— Благодаря отцовскому благословению я проделал этот путь, и я готов отправиться по любой дороге, которая приведет меня к цели.

Сапонид сделал вид, что не понял.

— Конечно, ты отправишься куда хочешь. Но разреши проводить тебя к Воеводе, которому очень хочется увидеть путешественника с юга.

Гвил поклонился, и они пошли дальше, а через сотню шагов очутились на плантации, где росли кусты с маленькими листиками в виде сердечек. Листья были красные, зеленые, черные.

Сапонид повернулся к Гвилу:

— Я должен предупредить тебя, чужеземец. Это одно из наших священных мест, и обычай требует строго наказать любого, кто наступит на эти листья.

— Я учту. Постараюсь не нарушать ваших законов.

Они очутились в густых зарослях. Откуда-то с ужасными криками выпрыгнули страшилища с горящими глазами. Конь Гвила шарахнулся в сторону и наступил на священные листья.

Откуда ни возьмись налетели сапониды, схватили коня под уздцы и стащили с седла Гвила.

— Стойте! — закричал он. — Что все это значит? Объясните мне!

Но его проводник укоризненно покачал головой:

— Ведь я только что объяснил тебе все!

— Но чудища напугали коня! — пытался возражать Гвил. — Я не вижу в этом особого греха. Оставьте нас в покое, и мы отправимся дальше.

— Боюсь, что за осквернение священного места тебя ждет наказание. Протесты не помогут. Впереди суровое испытание.

Существа, которых вы напугали, — безвредные домашние животные. Ты сам ехал верхом на животном, которое дернулось, хотя ты его и удерживал. Даже, если ты извинишься, то все равно будешь виноват в преступной неосторожности.

Твои действия непредсказуемы, и нам придется заново освятить оскверненную землю. Ты говоришь о случайности и сейчас, когда не сидишь на своем скакуне, а ведешь его под уздцы.

Итак, сэр Гвил, я вынужден признать твою вину и охарактеризовать ее как дерзость и неуважение.

Я как сенешаль и сержант-распорядитель Литэна вынужден арестовать тебя как правонарушителя. Пока не исправишься, мы подержим тебя в тюрьме.

— Вы что, издеваетесь? — взорвался Гвил. — Так жестоко обращаться с путником!..

— Ничего не могу поделать, — ответил сенешаль. — Мы гуманны: наши обычаи завещаны предками. Мы чтим прошлое больше, чем настоящее. Таковы наши законы!

Гвил внезапно успокоился.

— И какое же наказание ждет меня?

Сенешаль заявил:

— Выучить наизусть три заповеди арестанта. Мне кажется, что это немного. Но за тобой будут следить!

Гвила поместили в темный, но хорошо проветриваемый подвал. Каменный пол был сухим, на потолке и стенах не было видно насекомых. Гвил остался в одиночестве и чувствовал себя очень неуютно. Светящийся кинжал у него отобрали.

Мысль юноши лихорадочно работала. Он лежал на камышовой подстилке, обдумывая ситуацию, и незаметно уснул.

Прошел еще один день. Пленнику исправно приносили еду и питье. Наконец его посетил сенешаль.

— Ты родился под счастливой звездой, — сказал сапонид. — Мы не нашли в твоем поступке злого умысла, а только невнимательность. Наказание могло быть очень суровым. Приказ предписывает три вида кары: первая — отрезать на ногах пальцы и вшить перец в кожу на шее; вторая — три часа бить преступника, а потом предать анафеме за осквернение святыни; третья — спустить виновного на дно озера в свинцовых башмаках и заставить найти утерянную Книгу Келлса. — Сенешаль благодушно смотрел на Гвила.

— Что же будет со мной? — сухо осведомился тот.

Сапонид пошевелил кончиками пальцев.

— Есть указ Воеводы. Ты должен поклясться, что никогда больше не будешь осквернять наши святыни и нарушать обычаи.

— Клянусь, — сказал Гвил и замолчал.

— И еще, — продолжал сенешаль с легкой усмешкой, — ты должен узнать, почему наши девушки никак не могут определить первую красавицу.

— Ужасно трудно, — пробормотал Гвил, — не слишком ли велико наказание?

Сапонид принял глубокомысленный вид:

— Многие пытались решить этот вопрос… Каждый горожанин предлагает выбрать девушку из своей семьи: дочь, сестру, племянницу. Но вопрос должен решить незаинтересованный человек. Тебя же никто не сможет обвинить в предвзятости, и ты вполне можешь нам помочь в выборе первой красавицы.

Гвил поверил в искренность сапонида, но его удивило, почему именно он должен выбирать красавицу.

— Что же будет, когда я все исполню? — поинтересовался Гвил.

Но сенешаль уже вышел, оставив дверь открытой.

Гвил, проведший в темнице несколько дней, был огорчен, что его костюм оставляет желать лучшего после стольких приключений. Он умылся, причесался. Когда он вышел, то с грустью подумал, что выглядит достаточно неприглядно.

Они с сенешалем поднялись на вершину холма. Обернувшись к спутнику, Гвил сказал:

— Вы обещали показать дорогу.

Сапонид пожал плечами:

— Верно, но пока тебя освободили лишь временно, и ты должен нам помочь в выборе девушки. Всему свое время.

С холма Гвил увидел, что по озеру плывут три полукруглых лодки, нос и корма которых опущены в воду. Юношу это заинтересовало.

— Почему у вас лодки такой странной формы?

Сенешаль удивленно посмотрел на него:

— Разве у вас на юге не растут такие стручки?

— Ничего подобного я раньше не видел.

— Такие плоды растут на лозах-великанах, как видишь, они имеют форму ятагана. Когда стручки созревают, мы их срезаем, очищаем, делая внутренний разрез, соединяем концы и сдавливаем, пока стручок не раскроется. Потом вставляем внутрь распорки, сушим, полируем, украшаем стручок резьбой, покрываем лаком — и корпус лодки готов.

Площадка, на которую они поднялись, была окружена высокими домами из черного дерева. Это было место, где проводятся собрания и праздники горожан.

Сами жители города, столпившиеся здесь, казались подавленными каким-то горем и безразлично взирали на происходящее.