Леонид Оношко - На оранжевой планете Страница 50

Удаляясь от побережья, Борис Федорович поднимался по каменистым осыпям, осматривал расщелины, пещеры. Он всюду натыкался на следы полезных ископаемых. Неустойчивые участки планет, бывшие или являющиеся ареной борьбы воды и огня, богаты рудами. В околожильных изменениях земных гранитов Борис Федорович неоднократно натыкался на желтовато-зеленый берилл и тугоплавкий вольфрамит, в местах соприкосновения магматических внедрений с известняками — находил медный колчедан.

В ущельях северного побережья Ямурии зоркий глаз геолога тоже замечал ценные минералы, драгоценные камни, крупицы золота и платины.

Поддаваясь давней своей страсти, он вертел в руках угловатые и гладкие камешки, вглядывался в свежие изломы, переливающиеся всеми цветами радуги, растирал в порошок комочки глины и беловатой, напоминавшей мел, породы.

Осыпи и сбросы, рудные жилы, широкие трещины и потоки застывшей лавы без утайки рассказывали ему о грандиозных катаклизмах, происходивших в этом уголке Венеры миллионы лет назад.

Но как бы далеко он ни заходил в горы, путь его неизменно заканчивался на берегу моря. Каждый вечер его можно было увидеть на краю каменистого обрыва, напряженно всматривающимся в горизонт.

Сидя на базальтовой глыбе, Борис Федорович думал о товарищах по космическому путешествию и далекой Земле, на которой ждали его возвращения жена и одиннадцатилетняя Юленька.

Вспоминая о дочери, Озеров машинально касался пальцами того места на затылке, где на протяжении многих дней торчали миниатюрные рожки металлической пластинки, причинившей ему столько неприятных ощущений.

Она не была вставлена в череп, как опасался он одно время, а только прочно приклеена к тщательно выбритому участку затылочной кости. Врачу-виэновцу удалось безболезненно удалить ее. Выбритое место заросло волосами. И теперь только по ночам, когда мучили кошмары, Борису Федоровичу чудилось, что он все еще «видит» затылком.

С наступлением сумерек Озеров имеете с виэновцами смотрел телепередачи из Абагды — столицы Ямурии.

На экране возникали морские гавани и корабли, стоящие у причалов, рыночные площади и увеселительные заведения, заполненные нарядно одетыми ямурами, дворцы и храмы, ристалища, религиозные шествия.

Виэновцы, не покидая своего тайного убежища, могли следить за тем, что происходило за десятки, а иногда и сотни километров от них.

Однажды Борис Федорович стал свидетелем пышного празднества, происходившего в крытом помещении.

Выпуклую белую крышу его, состоящую из трех полуцилиндрических поверхностей, поддерживали витые колонны. Помещение освещали шарообразные светильники, свешивающиеся с потолка. Арену окаймляли овальные зеркала и треножники с курениями. Над круглыми чашами их извивались струйки розовых и лиловых дымов.

Откуда— то неслись звуки рожков, трещоток, бубенчиков, струнных и ударных инструментов.

Ряды изогнутых скамеек и задрапированные ложи были заполнены нарядно одетыми ямурами.

Внезапно все светильники погасли, а музыка умолкла.

В помещении воцарилась напряженная тишина.

Ее нарушили три глухие протяжные удара гонга.

Занавес перед сценой раздвинулся. Стала видимой синеватая горловина туннеля, наполненного мерцающей мглой. Из мглы вышел карлик в пурпуровой одежде с золотой цепью на груди. На голове его сверкала корона.

Подойдя к перилам балкона, он поднял руки и дважды взмахнул ими.

Грянул торжественный марш. Под его звуки на арену вышли воины и стали цепью вдоль барьера.

Марш сменился томной мелодией. Из боковых дверей выбежали танцоры-девушки в оранжевых одеяниях и смуглые полуобнаженные юноши.

Последними на сцене появились подростки в полосатых костюмах. В руках у них были блестящие диски.

Карлик хлопнул в ладоши.

Музыканты заиграли еще медленнее.

Из круглого люка в куполе цирка опустилась корзина с цветами. Среди цветов стояла краснокожая девушка. Единственным одеянием ее была набедренная повязка, отороченная бубенцами.

Позванивая ими танцовщица послала воздушный поцелуй коронованному карлику, поклонилась зрителям и, извиваясь по-змеиному, покачивая обнаженными бедрами, выворачивая руки, закружилась в стремительном танце…

Глава XI.

«ИГРУШКИ»

После легкого завтрака Ноэлла решила искупаться в море. Шаги ее услышал ручной ящер Эрл. Приминая траву и оставляя трехпалые следы на влажной почве, он побежал за хозяйкой.

Ноэлла поймала его в лесу совсем маленьким — он свббодно умещался на ее ладони. Яшеренок к ней привязался. Ноэлла часто брала его с собой. В лесу Эрл надежно защищал ее от рептилий и гигантских насекомых.

Сегодня Ноэлла не обращала внимания на своего верного телохранителя, мысли ее были заняты другим.

На берегу Ноэлла сбросила с себя платье и, постояв с минуту на ветру, в легком купальном костюме вошла в море.

Волны с пенными гребнями устремились ей навстречу. Вода, почти не оказывая сопротивления гибкому, натренированному телу искусного пловца, с журчанием смыкалась позади.

Эрл тоже бросился в море. Вода была его второй стихией. Он то нырял, то, вытянувшись, покачивался на волнах. Они отплыли довольно далеко от берега, когда перед Ноэллой возникла широкая продолговатая голова, усеянная наростами, а потом показалась длинная чешуйчатая шея.

Это была дзира — морская змея, страшилище Голубого океана.

Венеряне боялись дзир больше, чем хищных ящеров, водившихся в лесистых предгорьях и болотистых низинах южной части материка.

Неосторожные купальщики часто становились ее жертвами. Она подползала к ним по дну, обвивалась вокруг ног и увлекала под воду. Случалось, что дзира на глазах взрослых похищала детей.

Ноэлла еще не видела живой дзиры и теперь с ужасом смотрела на ее пасть. Казалось, из красноватых змеияых глаз с зачаточными безволосыми веками исходит какая-то колдовская сила и парализует волю.

Стать добычей дзиры?!

Ноэллу охватила нестерпимая жажда жизни.

— Эрл, ко мне! — крикнула она.

Ящер ринулся к хозяйке. При виде дзиры колючки на его шее ощетинились, в глазах вспыхнул зловещий свет. Пеня воду ударами сильного хвоста, он поплыл к дзире. Змея, еще выше подняв голову, зашипела, из разинутой пасти высунулся раздвоенный язык, под глоткой вздулся мешок.