Евгений Прошкин - Магистраль Страница 51

— Кто вы?… Зачем?… — спросил новорожденный Криков.

Он суетливо перебирал пальцами по мокрым бортикам. Несколько секунд назад три здоровых мужика с трудом удерживали его на месте, а теперь Криков едва ли смог бы самостоятельно подняться.

Дактиль отстегнул жгут, смотал кабель, закрыл мнемопрограмматор и сложил все это в коробку от телевизора.

— Принимай работу, — сказал он устало. — В отчете, смотри, не забудь про меня… Ну и вообще не забывай.

— Спасибо, Дактиль.

— Клона в душ, — распорядился курьер. — Прелесть, отомри! Да, и привет вам обоим от Пастора.

Двое операторов вытащили старика и, взяв его под руки, повели в ванную. Увидев Асю, он попытался прикрыться, и та отвернулась к окну.

— Не надо… Что вы… — продолжал скулить Криков, и Олег понял, что единственный способ не провалить операцию — это каждую секунду думать о бледном теле в зеленоватом растворе, И как мантру твердить одно слово — «фальшак».

Ася наконец сдвинулась с места и принялась искать тряпку, чтобы вытереть пол. Олег, сунув руки в карманы, встал над контейнером. Мысль о том, что в такой же пластиковой бочке родилось существо с его лицом и его судьбой, вызывала отвращение — почему-то не к клону, а к самому себе.

— Мы закончили, — сообщил какой-то опер. — Думайте, во что его одеть. Ящик заберут курьеры, народ мы закроем, об этом не беспокойся. Как его вывести — вот проблема… Со станнером я бы не рисковал, он и так еле живой. Доставить труп, сказать, что сами уже справились… — усмехнулся он.

— Сообразим, — ответил Олег. — Кто у вас за рулем?

— Я. Алик. — Оператор подбоченился, будто это могло что-то изменить. Он был мелок и чрезмерно подвижен.

— Алик — это имя или от «алкоголика» сокращенно?

— От «аллигатора», — пояснил тот.

— Спускайся в машину, Аллигатор, мы сейчас будем.

— Уверен? Тут нищие не живут. Фальшак один раз на лестнице каркнет — через минуту менты уже будут в подъезде.

— Не каркнет. Фальшак. Иди вниз, мы скоро. Олег встретил Крикова у ванной и помог ему завернуться в большое пушистое полотенце.

— Вы нас не бойтесь, дедушка. Ничего страшного, вам плохо стало, мы и приехали. Ваши домашние вызвали.

— Так вы врачи, — с облегчением произнес старик.

— Да. Из Службы спасения. Как вы себя чувствуете?

— Сносно.

— Вам нужно побыстрее одеться. Не хочу вас тревожить, но…

— Что?! — Криков, разумеется, встревожился.

— Ваша дочь… — Шорохов скорбно поджал губы.

— Что с ней? Самолет?! — воскликнул старик. «Клон… — сказал себе Олег. — Фальшак. Либо он, либо прототип. Кого-то из них сегодня не станет. Надо, чтобы клона».

— Нет, с самолетом все хорошо. Она прилетела раньше, приземлилась… Все в порядке. Только по дороге…

— Жива?… — упавшим голосом спросил Криков. «Фальшак. Фальшак. Фальшак».

— Да, жива, но мы должны немедленно…

Старик сбросил полотенце и, уже не обращая внимания на присутствие женщины, устремился к шкафу.

Ася, догадавшись, что ему наплели, посмотрела на Олега с ненавистью.

— Фальшак… — выдавил Шорохов.

Непременным условием Криковой была полная адекватность объекта. Никаких успокоительных или антидепрессантов, тем более — никакой наркоты. Стрелять в наколотый манекен ей было неинтересно, она заплатила не столько за смерть отца, сколько за отчаяние в его глазах.

Отчаяния пока не было, было лишь волнение. Криков вертел головой и непрерывно задавал вопросы. Ася, шаг за шагом сглаживая версию об автоаварии, сгладила ее уже настолько, что было непонятно, куда и зачем его везут. Старик чувствовал обман и беспокоился еще сильней. Шорохов, повторяя про себя одно и то же слово, пялился в окно.

Алик и вовсе был занят другим. Пятнадцатилетний «БМВ», принадлежащий местному отряду, еле тащился, даже по сравнению с «восьмерками».

— Пусть полюбуется, на какой рухляди катаемся… — мстительно бормотал опер. — Хотя что ей?… Где она и где мы… Из того бюджета нам ни копейки не свалится.

Клон, будто догадавшись, что речь идет о его дочери, снова зашевелился и осторожно тронул Асю за руку.

— Мы ведь в Шереметьево едем?…

Прелесть посмотрела на Шорохова, но тот демонстративно отвернулся: мол, взялась успокаивать — сама и расхлебывай.

— Да, — ответила она. — В Шереметьево. Только другой дорогой.

— Когда же она прилететь успела? — спросил Криков. — Обещала послезавтра вечером.

— Утром. Сегодня, — скупо произнесла Ася.

— Прекрати, — прошипел Олег. — Сама себе нервы мотаешь. Фальшак уже никуда не денется… Алик, останови, пожалуйста.

Тот притормозил возле застекленного перехода и выжидательно глянул в зеркало.

— Проваливай, Прелесть, — приказал Шорохов. — Не нужно тебе это.

— Не бойся, я на долю не претендую, — процедила она.

— Доля… Об этом что, в газетах уже написали?! Алик…

— Мир слухом полнится… — отозвался опер. Шорохов вздохнул.

— Вылезай, Ася. Дальше ты не поедешь. Прелесть, помедлив, распахнула дверцу и выбралась из машины.

— Вы напрасно с ней ругаетесь, молодой человек, — проблеял Криков. — Не ругайтесь, не надо. Вы так друг другу подходите…

— Слушай, ты!.. Специалист по подходам!.. — Олег скривился и замолчал. — Ладно… Погнали.

Оператор газанул, и «БМВ», отъехав от тротуара, проскочил перекресток уже на «желтый».

Август убивал духотой. Термометр в кабине показывал плюс двадцать пять, снаружи было на десять градусов больше. За тонированными стеклами неслась пегая улица. Ночью был дождь, утром еще оставались какие-то лужицы, но к обеду асфальт просох и раскалился. Шорохов хрустел пальцами и с вожделением думал о декабре.

— Куда вы меня везете? — неожиданно спросил Криков.

Олег, максимально затягивая паузу, принялся ковырять в зубе.

— Стройку объезжаем, — ответил за него Алик.

— Какую еще стройку? — возмутился старик. — Это же в другую сторону!

Возразить было нечего. Насчет «другой стороны» Криков преувеличил, однако если бы они действительно ехали в Шереметьево, то были бы уже на месте.

— А станнером нельзя… — с сожалением заметил Алик.

Шорохов посмотрел на его глаза в зеркале и грустно кивнул.

— Как-нибудь… Недалеко уже.

«БМВ» свернул у «Петровско-Разумовской» и, сбросив газ, вкатился на бесплатную парковку перед новым супермаркетом. То ли из-за жары, то ли еще по какой причине, машин почти не было, а те, что стояли — штук десять-пятнадцать, не больше, — терялись на обширной площади, как горошины в тазу.

Отдельно от этих горошин, слева у ажурной ограды, вольготно расположился кремовый «Линкольн». Алик отъехал вправо и тоже пристроился у забора, вдали от разноцветного стада «Жигулей» и подержанных иномарок.