Станислав Родионов - Искатель. 2009. Выпуск №07 Страница 51

— Мы передумали, — сказала она. — Вы можете приехать прямо сейчас. Моя сестра не прочь познакомиться с вами.

— Может быть, это и правильно, — сказал Родион, сдвигая со столика какой-то цветной, пахнущий свежей краской журнал.

Ему не хотелось ночевать в этом номере втроем, проводить вечер с ними обеими. Может быть, Буров примчится и сразу заберет эту женщину…

Дарья вышла из душа, на ходу зачесывая волосы назад. На ней был Машин халат, с огромными пестрыми бабочками на груди. Посвежевшая, она стала уже больше похожа на сестру. Капли воды падали на изысканный деревянный пол.

— Я решила выдать тебя замуж, сестричка, — объявила Маша.

— Да ну? — удивилась Дарья.

— А что? У нас тоже свадьба на днях. Будем все вместе, женихи перепутают молодых жен…

— Надо было все же меня спросить. Кто этот человек? Если ты, конечно, не шутишь.

Маша хохотнула:

— Очень хороший человек. Богатый, не старый. И самое главное — он давно тебя любит.

— Я его знаю?

— Вряд ли. Но он видел тебя.

Дарья уронила руки на колени.

— Наверное, в Интернете?

— Именно.

— На сайте объявлений, да? И ты думаешь, я поверю, что кому-то нужны серьезные отношения с такой, как я?

— Бывают на свете оригиналы, и это — один из них. А ты странно говоришь, очень странно… Ощущение, что ты в чем-то раскаиваешься. В том, чем добровольно занималась столько лет…

— Люди меняются, — пробормотала Дарья, отчего-то смутившись. — И если кому-то надо меня на одну ночь, то я не согласна. Решительно.

Дарья встала. Во время всего этого разговора сестры не обращали внимания на Родиона, будто его и не было в комнате. Он с грустью подумал, что их с Машей жизни, соприкоснувшиеся недавно, слишком мелкая реальность, по сравнению с той огромной жизнью, которую разделили близняшки между собой…

— Одним словом, — сказал Маша, — этот человек сейчас придет. Ты уж извини, что я так поздно тебя предупреждаю. Переоденься. Негоже, чтобы он встретил тебя в этом халате.

Дарья пожала плечами и скрылась в спальне. Ее голос донесся уже оттуда:

— Но последнее слово все же за мной!

Виктор Викторович Буров приехал довольно скоро, наверное, его преданный шофер Митя включил сирену, которая бывает на автомобилях такого рода людей.

Он вошел, размахивая светло-серым шлейфом легкого плаща, потирая руками. В комнате сразу запахло дорогой сигарой.

— И где же виновница торжества?

— В соседней комнате. Сейчас выйдет.

За Буровым просочился бессловесный Митя, он поставил на стол пакет, внутри которого звякнуло, и так же бесшумно ушел. Родион с тоской подумал, что Буров вовсе не собирается уводить Дарью в ресторан или еще куда, а полагает пировать здесь.

Дарья почему-то не шла. Маша открыла дверь, заглянула в комнату. Родиона насторожило выражение ее спины: она как будто вся сжалась.

Маша вошла в спальню, через несколько секунд вернулась. На ее лице было странное, озабоченное выражение. В глазах Бурова тоже мелькнула тревога. На столе, за которым он воцарился, лежали какие-то вещицы, он машинально трогал их пальцами…

Маша меж тем прошла в ванну, заглянула туда. Вышла и сказала, выбросив вперед руки:

— Она исчезла.

Буров недоуменно посмотрел на Машу, затем на Родиона.

— Исчезла из закрытой комнаты, — сказала она.

— А вы меня не разыгрываете? — спросил Буров. — Девушка на самом деле здесь была?

— У нас нет никакого резона, — ответила Маша. — Просто я хотела, чтобы вы встретились. Не могла же она, в конце концов, нам обоим почудиться?

Родион вскочил и выбежал в спальню. Комната была пуста. Он даже заглянул в шкаф и под кровать. Вскоре он понял, каким образом исчезла Дарья, но от этого всего лишь получил еще одну загадку. Когда он вернулся в гостиную, Буров уже раскручивал пробку на горлышке бутылки.

— Ну что ж! — вздохнул он. — Я отвергаю мысль о том, что вы все это придумали только с целью, чтобы я вас тут напоил и накормил.

— Да мы и не голодны… — вяло проговорил Родион.

Он чувствовал, как загорелись его собственные глаза, когда он увидел эту бутылку — виски двенадцатилетней выдержки, а далее — в пакете — шампанское. Ему стало грустно оттого, что эта жидкость имеет над ним такую власть. В голове созрела мысль: а не бросить ли пить вообще, навсегда? Сразу после свадьбы, этого особенного жизненного рубежа…

— Дарья просто передумала и вылезла в окно, — сообщил Родион. — Иного объяснения не может быть. Что, если она не совсем здорова, а? — обратился он к Маше.

— Все может быть, — сказала Маша, загадочно глядя на Бурова.

— Ну что ж! — повторил тот свое любимое словечко. — Насильно мил не будешь. Давайте тогда просто выпьем в наличном составе.

Впрочем, засиживаться он не стал. Выпили по рюмке, закусили шоколадом и фруктами. Все оставшееся спиртное им придется добивать вдвоем.

— Странно… — проговорила Маша, когда Буров ушел.

Она задумчиво перебирала вещи сестры, оставленные на столе: брелок с ключами в виде крылатого пегасика, зажигалка, маленький розовый мобильник.

— Что странно? — спросил Родион. — То, что твоя сестра зачем-то вылезла в окно?

— Нет. Как раз это не вызывает у меня никаких вопросов. Думаю, ты прав: надо оставить все это. Мы никогда не узнаем правды…

Они заночевали в разных комнатах, Родион спал на диване в гостиной, спал как убитый, поскольку виски двенадцатилетней выдержки гарантированно вышибает мозги…

Ближайший утренний самолет на Самару, на который им удалось взять билеты в холле отеля, улетал в три. До регистрации оставалась еще уйма времени.

Они пообедали в дешевом кафе для сотрудников аэропорта, вдали от здания терминала. За соседним столиком сидели пилоты в формах, они с веселым мужским любопытством посматривали на Машу, которая с аппетитом уминала двойной эскалоп. Родион купил в буфете бутылку молдавского «Мерло» и пару белых пластмассовых стаканчиков. Выйдя на улицу, они нашли уединенное место и расположились на траве.

Терпкое вино согрело их души, вокруг шумела знаменитая дубовая роща Внуково, где время будто двинулось вспять: дубы распускаются позже других деревьев, и сейчас, в начале июня, над головами волновалась чисто майская, ярко-зеленая листва.

Приключение осталось позади, но все еще не отпускало их.

— Между прочим, ты не забыл? — спросила Маша. — Через две недели наша свадьба. А ведь надо еще подготовиться…

Родион развернул ее к себе.

— Милая, прости!