Лента Ососкова - История вторая: Самый маленький офицер Страница 51

Кром подумал и предложил:

— Можно по созвучию. Есть, например, имя Сева — Всеволод.

— Севастьян, тогда уж, — усмехнулся Кондрат, проводя рукой по бритому черепу, словно приглаживая невидимые волосы.

— Сева… — Заболотин попробовал слово на слух, примеряя к мальчишке. Но имя звучало слишком мягко, по-домашнему.

— А можно допустить намеренную опечатку и написать «Сивастьян», — продолжил развивать идею Кондрат со странной улыбкой. — Будет Сива.

— Ну, это как-то совсем не то… — не согласился Кром, сосредоточенно вспоминая все имена на «Си». — Симон, Сильвестр, Симеон… — он прикрыл глаза, представляя большие бабушкины святцы.

— Сисой, Сикст, Сила, — в тон ему откликнулся Кондрат, теперь уже откровенно потешаясь. — А лучше всего Сивеиф. Ещё бы Силуана предложил, — он по неясной причине сердито дёрнул плечом. — Балаган, а не обсуждение. Вы не ради этого меня позвали.

— Ну так расскажите сами, ради чего, — скрестил руки на груди Заболотин, которого манеры Кондрата порою раздражали.

— В штаб можно и одну фамилию доложить, а уж тут полёт для вашей фантазии. Но больше вас интересует сейчас другое. А что — скажите сами… ваше высокоблагородие, — пожал плечами прапорщик разведки со своим неизменным насмешливым спокойствием.

— Ты бережёшь своих людей, а Сивка в этой местности вырос. Я не могу глядеть, как он рвётся под пули, Кондрат, — Заболотин отчего-то перешёл на «ты». — Но и не могу всё время держать его при себе подальше от самых горячих действий. Я подумал, что твой взвод — лучший выход.

Кондрат замер, поглаживая череп. Поговаривали, что он до войны, значась в запасе, из нежелания «быть как все» — в данном случае, как все офицеры, — ходил с длинным хвостом смоляных волос, но, переведясь в действующую часть, побрился налысо — быть может, из того же чувства протеста. Впрочем, о его чувствах, желаниях и мотивах все могли только гадать. Может, ему просто нравилось ходить с длинными волосами. А потом, может, просто разонравилось.

— Вы знаете меня, наверное, неплохо, ваше высокоблагородие, — обращение в устах Кондрата прозвучало как-то вроде «вашскобродие». — И, наверное, льстите мне своим доверием. Но мне не нужна обуза.

Вот упёртый бык… «Быковник», — вспомнил второе прозвище Кондрата Заболотин. Растение такое, мать звала его всегда почему-то лампадочником. А ещё этот цветок звался… нет, не вспомнить так просто. К тому же Кондрату подходит именно Быковник — от слова «бык».

— Он не обуза, Кондрат. Спроси у Краюхи, который Лёха. Снайперу бы обуза точно по душе не пришлась, верно? — капитан решил не сдаваться.

— А ещё вы можете просто мне приказать, знаю, — отмахнулся разведчик. — Да пожалуйста, я его возьму!.. И пристрелю, если он хоть в чём-то поставит разведгруппу под угрозу.

— Он не поставит! — горячо возразил Заболотин.

— Можете потом на меня в трибунал подать, как хотите, — Кондрат отвернулся. Казалось, он предпочитает отвечать не на слова собеседника, а на мысли.

— Разве так можно? — осторожно подал голос Кром. — Не слишком ли вы жестоки, господин прапорщик?

— Может быть, жёсток, не более, — ответил сиплый и ровный голос из темноты. Разведчик умел буквально растворяться в ночном сумраке. Три шага прочь — и было даже непонятно, продолжает ли он стоять рядом или уже ушёл.

Заболотин помолчал, глядя туда, где до этого стоял Кондрат. Да, характер у разведчика был не сахар, но человеком и офицером Кондрат всегда был надёжным. Капитан ни на секунду не жалел, что обратился к нему с этой просьбой, только вот ответ получен был двояким. Это было да или нет?

— Быковник, — проворчал Вадим недовольно. — Селиван.

Ну конечно, вспомнил вдруг Заболотин. От этого, третьего, названия цветка всё и пошло. Силуан или, в просторечье, Селиван Игоревич Кондратьев от цветка-«селивана» прозвище и получил. Тут становится понятно и его раздражение, когда Кром начал перебирать имена на «Си», ведь его собственное имя входило в их число.

— Знаешь, Жор, плюнь ты на всё, — вздохнул Кром. — Дай Индейцу своему какую-нибудь звучную фамилию и на этом успокойся. А имя ещё успеет родиться.

— Звучную… — фыркнул Заболотин, вспоминая наставления Военкора: «Ты, главное, ему фамилию русскую дай…»

— Знаешь, да хоть Бородин! То что надо для будущего офицера!

— Хорошо хоть, не Суворова предложил, — вновь раздался из темноты знакомый сиплый голос. — К слову, имя можно и от второго прозвища образовывать. Хотя бы одну букву учесть.

— Си… И… Исидор, — немедленно откликнулся Вадим.

— Иосия, — сипло фыркнула темнота.

— Иосиф, — не удержался Заболотин. — Но это уже перебор. Имя в честь Великого князя и фамилия в честь Бородинского сражения!

— Это пожалуй, — согласилась темнота и чуть слышно рассмеялась. — Как только он в списке солдат нашего батальона появится — жду его к себе.

— … Чтобы пристрелить? — съязвил Кром, но темнота ответила смешком и, кажется, лёгкими удаляющимися шагами.

Вадим посмотрел в направлении, в котором, по его мнению, ушёл Кондрат и с чувством произнёс:

— Быковник. Зараза.

— Спокойнее, Кром, — несколько скованно усмехнулся Заболотин, стараясь себя убедить, что изначально был готов к такому исходу.

— У него манеры просто ни к… навке, — по бытующей в армии привычке, Вадим ругался на местный манер.

— А у кого они образцовые? Вспомни, как порою Сивка выражается.

— Но ведь возникло ощущение, что он правду сказал! — пожалуй, именно это пришлось меньше всего по душе Крому. — Этот твой прапор-разведчик. Что пристрелит!

— В этом весь Кондрат. Он жизнь отдаст за судьбу разведгруппы, и не обязательно свою. Как он сказал, выбор между уничтожением одного человека и всего отряда заранее неравноценен, — Заболотин вздохнул и медленно пошёл к палатке. — Но на самом деле, Сивка не так несносен, как Кондрат опасается. И не подведёт, я могу слово дать!

— И головой поручиться?

— А что, не веришь?

— Да не, глупый вопрос, — Вадим шёл рядом, изредка бросая взгляд на небо, но оно было сними и девственно чистым. Ни единой тени бомбардировщика. Только вдалеке изредка разносился басовитый гром, словно Илья-пророк на огненной колеснице разъезжал по тучам, подпрыгивая на ухабах. Но то была не гроза, а размеренная работа артиллерии.

— Ладно, — поравнявшись со своей палаткой, остановился Заболотин. — Удачи, Кром.

— И тебе, «Дядька»! — подмигнул Вадим, оборачиваясь.

— У меня имя есть!

— И у меня тоже, наравне с фамилией! — и Кром ушёл.

Заболотин забрался в палатку, скинул сапоги и устроился на спальном месте. Сивка сидел на своём, терпеливо ожидая каких-нибудь слов.