Джон Робертс - Конан в Чертогах Крома Страница 51

- Он хоть человек? спросил Куланн Он говорит еще хуже пиктов...

- Человек, - успокоил его Конан. - Весьма своеобразный, но человек. - И вновь обратился к кхитайцу: - Почему ты, старик, притворялся простым шарлатаном? Продавцом дешевеньких амулетов?..

- О чем твоя говори? - возмутился Ча тоном оскорбленной невинности. - Твоя не нравись моя амулет? Стояла бы ты тут, пожалуй, если бы не моя амулет!..

Конан попробовал пальцем остроту своего меча.

- Не люблю я, дед, когда со мной в игры играют, - тихо и зловеще проговорил он. - Хатор-Ка, стигийская сука, уже выставила меня дураком. А теперь и ты мне лапшу на уши вешаешь!

- Моя с самого начала тебе говори: твоя - всего лишь фишка на игральной доске Богов! - заявил Ча. - Теперь твоя злись, потому что это окажись правда?

- Правда не правда, а только мне почему-то охота кое-кого прирезать, заворчал Конан. - А ты так удобно сидишь...

И он начал подниматься на насыпь.

- Погоди! - заторопился кхитаец. - Я нужен твоя. Твоя нужен мне.

Конан приостановился.

- Ну и на кой ты мне? - осведомился он подозрительно.

- Твоя горазд только драться, а моя... моя - великий маг. Там, наверху... - он вновь указал на пламенеющую вершину Бен Мора, - там происходит великое волшебство. Злое волшебство! Чтобы сражаться с ним, одних мечей недостаточно!

- Да, - сказал Конан. - Твои занюханные амулеты там, конечно, очень помогут.

- Твоя не боись! - блестя зубами в сумерках, заулыбался кхитаец. - Моя магия сильный, очень сильный. Как по-твоему, каким образом я сюда добрался?

- Я как раз собирался спросить! - озадаченно проговорил Конан. - Слышь, Куланн!.. Последний раз я видел бессовестного попрошайку еще знаешь где? В Хоршемише. Это город такой. На Юге. Я путешествовал оттуда много недель. А он каким-то образом меня обогнал! Как тебе это удалось, гадальщик?

- Да совсем просто, - ответил кхитаец, слезая с камня и с достоинством поправляя лохмотья. - Моя прилетай верхом на драконе. Ну так что, пошли влезем на гору?

Двое изумленно примолкших киммерийцев снова зашагали к Бен Мору, и с ними - обтрепанный кхитайский волшебник...

Рассвет озарил молчаливое, пустынное Поле Вождей. Ни один клан не возделывал эту землю, ничьи коровы и овцы не паслись между странными, жутковатыми камнями Поля, покрытыми непонятной резьбой. Камни эти так обросли мхом, что забредший сюда человек мог долго бродить между ними, прежде чем заметил бы геометрический узор на поверхности. И еще больше времени потребовалось бы ему, чтобы осознать: это была совсем не та геометрия, которую преподавали ученикам аквилонские мудрецы.

Что касается киммерийцев, они просто не имели никакого понятия о геометрии - такой ли, этакой. Странность узора никогда не бросалась им в глаза.

Камни были разбросаны по небольшому плоскогорью, - округлые горбы, которые мох покрывал несколько необычным образом: равномерно со всех сторон. А посередине возвышалось то, что киммерийцы именовали Стоячим Камнем. Это был голый каменный "палец", и камень такой породы нигде больше в горах не встречался. Поверхность "пальца" была шершавой и изрытой, и мох на нем не рос совершенно. Если верить древней легенде, некогда этот монолит послужил чем-то вроде метательного копья в войне между Богами: Кромом и Имиром. Имир, Бог Северных Стран - Асгарда и Ванахейма, - послал вызов Крому, желая единолично править всем Севером. Имир, повелитель бурь и предводитель йнеистых великанов, наслал ужасную зиму, отнявшую жизни многих подданных Крома. Сочтя наконец, что Кром достаточно ослабел, Имир со своими великанами вторгся в Киммерию. Но Кром, по-прежнему полный сил, сорвал громадный камень с одной из горных вершин Гипербореи, и камень этот светился в Его руке от внутреннего жара земных недр. Кром метнул его во врага, и камень, пролетев по воздуху множество лиг, наконец упал наземь в этом самом месте, прямо у ног великанского войска, так близко, что от его жара у Имира чуть не растаяла борода. Поняв, что сил у Крома нисколько не убыло, Имир тут же развернулся и отступил в свои родные пределы.

Вот после этого Кром и наделил Свой народ удивительной выносливостью к холоду и жаре, чему не уставали дивиться жители иных земель...

Юноша, карабкавшийся по Стоячему Камню, все время думал именно об этой легенде. Пальцы рук и босых ног без труда находили, за что зацепиться на неровной поверхности. Киммерийцы с раннего детства привыкали лазать по скалам, вот и он взбирался наверх с такой же быстротой, с какой его цивилизованный сверстник поднимался бы по лестнице. Он добрался до вершины, ничуть не запыхавшись. Итак, он прибыл сюда первым! Не зря он встал посреди ночи и покинул лагерь, опередив всех своих родственников. Теперь он станет рассказывать внукам, как явился вперед всех на Поле Вождей и влез на вершину Стоячего Камня. Если, конечно, удастся выжить в бою...

Тело юноши украшала лишь синяя боевая раскраска клана Туногов. Несмотря на злой холодный ветер, он пренебрег толстым плащом: только набедренная повязка из волчьей шкуры прикрывала его чресла, но пояс оттягивали ножны с мечом и кинжалом. Копье свое он оставил стоять прислоненным к подножию Камня. Черные волосы развевал ветер: юноша стоял полупригнувшись, в излюбленной стойке горного воина. И не имел никакого понятия о том, что художник из какой-нибудь просвещенной страны, пожалуй, счел бы его великолепным олицетворением дикого, воинственного Севера. Ему, однако, не было ни малейшего дела до подобных вещей. Он щурился от ветра и ожидал собрания кланов.

Острые глаза паренька уловили первое движение, как только краешек солнца выглянул из-за гор на востоке и залил Поле Вождей кровавым утренним светом. Бегуны, появившиеся с разных сторон, наперегонки направлялись к облюбованному им насесту. Это были лучшие бегуны каждого клана, те, что несли Кровавые Копья своих родов впереди остального войска. Прошло совсем немного времени, и всю равнину заполнили темноволосые воины. Собрались они быстро: киммерийцы не шагали на битву, как делали регулярные армии других стран. Они предпочитали бегать той самой рысцой, поглощающей милю за милей.

Приближаясь, каждый бегун метал свое копье в Камень, следуя давней традиции, которую никто уже не мог истолковать, но соблюдать продолжали неукоснительно

- Привет вам, воины! - прокричал юноша, взобравшийся на вершину.

Раэда с заплетенными волосами посмотрел наверх и улыбнулся ему.

- Я-то надеялся быть первым! - сказал он - Ты, верно, рано встал нынче, Туног!

- Твоя правда, - откликнулся тот. - Забирайтесь скорее сюда! Увидите такое, чего никогда в жизни не видели!

Юные бегуны взобрались наверх с ловкостью обезьян. Площадка наверху была неровной и тесной, но парни устроились там так же непринужденно, как какие-нибудь городские щеголи - на главной площади Тарантии, аквилонской столицы