Отпуск в тридевятом царстве (СИ) - Бахмайер Галина Владимировна Страница 52

Угрызения совести по поводу убийств невинных людей мучили нас не так долго, как это представлялось поначалу. Часто бывало так, что, разузнав получше о темных делишках какого-нибудь «объекта», мы приходили в недоумение — да неужели никто в этой утопии до сих пор не попытался прихлопнуть такую тварь? Да, тренируясь в первых командировках, мы по разнарядкам Билла уничтожали кого попало, но со временем задачи стали серьезнее. Все чаще под прицел попадали настоящие политики, высокие военные чины, а иногда и малоизвестные ученые. Чем крупнее оказывалась фигура, тем сложнее было к ней подступиться, осторожно подбираясь сквозь вереницу телохранителей, секретарей, обслуги, и тем хитроумнее нам приходилось составлять планы.

В пятом по счету рейде мы были одни, без Билла. Эта утопия должна была поджариться еще в восьмидесятых годах двадцатого века. Любые дипломатические и шпионские выправления лишь отдаляли катастрофу не больше, чем на десяток лет. Поэтому здесь никто не стал церемониться. Мы с ребятами разработали и осуществили беспрецедентную для нас по своей наглости масштабную операцию. Это была даже не охота на людей, а самый настоящий санитарный отстрел тех, кто, на наш дилетантский взгляд, мешал этому миру нормально жить. Да, знаю, это было ужасно, дико, грубо и примитивно… Наверное, у нас было коллективное помешательство. Операция заняла два года и семь месяцев, став для нашей группы рекордной по фактическому отсчету времени. Мы уничтожили в разных странах почти триста человек. Просмотрев наш отчет, Билл схватился за голову.

— Я теперь и не знаю, как показывать его аналитикам, — сказал он. — Вы что, сдурели, стажеры?

Отчет все-таки ушел в отдел, и тут же пришло распоряжение немедленно проверить утопию.

— Теперь сама и расхлебывай эту кашу, Джа, — мрачно велел Билл. — Чарли еще не показывал тебе экзокостюмы? Нет? Ну вот как раз и ознакомишься.

Экзокостюмы разведчиков предназначены для кратковременных забросов в особо опасные миры — в «жареные» утопии с радиоактивной атмосферой, в эпохи крупных геологических и техногенных катаклизмов, и так далее. В целом они устроены по принципу скафандра, разве что не годятся для вакуума.

Узнав о том, куда меня отправляют, Уокер напустился на Амброса.

— Джелайне еще рано работать в экзокостюме!

— А людей косить сотнями не рано?! — огрызнулся Билл. — А я хотел их в рабочие миры пускать!

— Между прочим, я убил больше, чем Джа, — вмешался Марк. — Ты сам учил нас…

— Чему я вас учил — проваливать командировку? — взвился Амброс. — У вас были конкретные задачи.

— Мы их выполнили, — возмутился Пол. — Не надо мешать все в одну кучу.

Билл закатил глаза.

— Нет, такой группы у меня точно не было, — простонал он. — И я еще называл вас моралистами!

— Этому миру все равно было нечего терять, — заявила Энн. — Вот сейчас Джа сгоняет и посмотрит.

— Еще чего! — отрезал Чарли. — Я сам туда пойду.

— Не надо! — возразила я. — Я отвечаю за ошибки группы, мне и идти.

— Не спорь со мной! — рявкнул Уокер. — Хочешь примерить костюмчик — примеришь потом. Сколько угодно. Я сам покажу тебе, как в нем работать. А сейчас будь добра слушаться.

Секунды контрольного заброса, казалось, тянулись бесконечно. Мы с ребятами сидели, взявшись за руки и, затаив дыхание, ждали возвращения Чарли. Вместо планируемых поначалу девяностых годов двадцатого века он отправился всего на год назад — чтобы уж наверняка. Когда капсула открылась, я поняла, что меня колотит. Марк сильнее стиснул мою руку.

Лицо Уокера его было совершенно спокойным, но это могло означать все что угодно. Первым не выдержал Билл.

— Ну?! Что там?

— Все нормально, — в голосе Чарли слышалось легкое удивление. — Обычный живой мир. Я даже взялся проверить историю. Они с тех самых пор вообще нигде не воюют. Это точно та утопия?

— Конечно! — ответил ему Конни. — Координаты не сбрасывались.

— Сработало! — вдруг вскочил Пол. Мы с криками подхватились следом и принялись обниматься. Радоваться было от чего. По крайней мере, наказывать нас теперь точно никто не станет.

— Эй, ребята! — позвал нас Джойс, кладя телефонную трубку. — О'Нейли, глава аналитического отдела, велел идти всем четверым на перекачку — к нему лично.

Мы сразу притихли.

— Что же он такого выкопал в вашем отчете? — задумчиво спросил Билл. — Вряд ли его смутило количество «объектов». Подобное вовсе не в первый раз, просто многовато для четверых.

— Как думаете, — сладким голоском поинтересовалась Энн, — стоит ли О'Нейли знать о том, что одним из «объектов» в той утопии был его двойник?

— Ах, вот оно что! — понимающе кивнул Уокер. — Подозреваю, что уже знает. Он когда-то лично курировал этот мир, и в курсе, на какой пост пробился его альтер-эго.

О'Нейли не сказал нам ни одного лишнего слова. Забрал всю информацию и сам стер записи мнемоников. Так что теперь мне больше и вспомнить-то нечего о той операции. С одной стороны, жаль: впоследствии я не раз задумывалась, как нам вообще такое удалось — четверым стажерам? Говорят же, что новичкам везет. Опыт организации подобных операций мог пригодиться впоследствии, но откуда я тогда буду знать наверняка — та ли эта схема? С другой стороны, я бы и сама, наверное, стерла все это при первой же возможности. И даже знаю, почему.

Почти сразу после пробуждения мнемоников мы обнаружили в смутных остатках воспоминаний, что, оказывается, все четверо освоили друг на друге приемы грубой «домашней» хирургии с акупрессурным обезболиванием. А выпотрошив рюкзаки, нашли предметы одежды с дырками от пуль. Видимо, эти вещи мы специально не выбросили, не надеясь на сохранение нам памяти потом. Весело, да? Держу пари, ни одному из нас наверняка даже в голову не приходило возвращаться домой только из-за легкого пулевого ранения. Небось, выковыривали свинец наживую, прижигали сосуды, кое-как штопали друг друга, накачивались обезболивающими и двигались дальше. Проекциям заражение крови не грозит, регенерация идет быстро, а шрамы все равно стираются.

Эта командировка необыкновенно сплотила нас. Думаю, именно так и должны проверяться друзья — в совместных лишениях и опасностях, в ситуациях, когда жизнь каждого зависит от остальных товарищей. Мы действительно оказались настоящей командой — взаимодополняющие части многофункционального целого. У каждого была своя роль, а вместе мы стали неодолимой силой.

Билл отпустил нас в последние рейды одних, без сопровождения, лишь после того, как мы пообещали действовать строго по программе. Эти командировки я тоже потом стерла, оставив на память только один «адреналиновый» узелок — как мы уходили от неистовой полицейской погони. Уж больно захватывающим было то приключение.

Весь вечер я провела в спортзале, а когда собралась уходить, наткнулась на Уокера. Он стоял на улице у входа в здание, сунув руки в карманы пальто, и в свете уличных фонарей и неоновых вывесок смотрелся почему-то довольно странно и непривычно. Я даже не сразу поняла, в чем тут дело. Мне ведь никогда не приходилось встречать его в такой обстановке, в какой я обычно видела других мужчин. Только в тихом городишке середины прошлого века, в вымершем мегаполисе «жареной» утопии, в палаточном лагере, в лесах древних миров… А в реале — только в конторе, и один раз в собственной спальне. Но до сих пор я не могла даже представить себе его где-то на знакомой мне реальной улице, в магазине, на какой-нибудь вечеринке, на диване у телевизора…

— А ты почему не идешь домой? — ничего лучше я, конечно же, придумать не смогла.

— Тебя жду, — тихо ответил Чарли.

Тепло от него непонятным образом окутывало меня даже сейчас, на холодной улице, проникало под многослойную одежду, растапливало лед так старательно возведенной когда-то защиты… Чарли спокойно взял меня под руку, и мы молча пошли по улице вдвоем, как будто так и надо.

Мы вместе поужинали недалеко от конторы в крошечном уютном ресторанчике. Больше всего я боялась встретить здесь кого-нибудь из наших сотрудников, хотя в такой час это было маловероятно. А вот Уокера, похоже, ничто не волновало. Он вообще ни на кого вокруг не обращал внимания, словно весь мир, кроме меня одной, вдруг перестал существовать. Мы почти не разговаривали, но я то и дело встречалась с его задумчивым взглядом, волновавшим меня все больше и больше.