Светлана Сухомизская - Невеста колдуна Страница 52

Мимо нас проплыл Захаров со своей блондинкой. Они с Себастьяном обменялись многозначительными взглядами, и парочка пропала в толпе. Это заставило меня отвлечься от разглядывания публики, среди которой мне то и дело мерещились знакомые лица, и спросить:

- Юля здесь не появлялась?

Себастьян, нахмурившись, покачал головой:

- Нет, Борис здесь.

- А Вадим?

Себастьян помолчал и ответил как-то странно:

- А что ему здесь делать?

Я не нашлась, что на это сказать. Девицы в прихотливо скроенных, но не всегда хорошо сидящих нарядах потягивали через трубочку разноцветные коктейли, рассыпая яркие искры драгоценными камнями. Краснолицые мужчины позвякивали льдом в приземистых стаканах с желтовато-коричневой жидкостью и вытирали салфетками пот на лбах и шеях. Бедняги официанты имели вид дикий и замученный, несмотря на то что вечер едва начался. По временам то один, то другой подбегал к Себастьяну и о чем-то вполголоса совещался с ним.

Гости постепенно начали собираться в группы, и чем дальше, тем чаще в зале раздавались взрывы хохота. Из динамиков по краям сцены негромко звучала какая-то бесцветная инструментальная музыка. Я огляделась по сторонам, надеясь увидеть Надю или Даниеля, но они куда-то пропали. А тут и Себастьян вдруг коротко бросил:

- Подожди, - и затерялся в толпе.

- Не нравится мне все это, - пробормотала я, тревожно ерзая на не слишком удобном для сидения парапете и на всякий случай проверяя наличие в сумочке пистолета. - Ой не нравится.

Внезапно музыка стихла, и ярко вспыхнувшие прожекторы осветили убранную цветами сцену, на которой появились Кирилл и Листовский - нарядные и торжественные, но, на мой взгляд, несколько мрачноватые. Впрочем, понять их было несложно: мысль о том, что где-то рядом, может быть, всего в нескольких шагах, бродит убийца, вряд ли поднимет им настроение. Разве только сообщнику...

Гости зааплодировали. Послышались чьи-то приветственные выкрики. На сцену даже полетели цветы - можно подумать, что семейство Листовских собирается спеть дуэтом.

Хлебный король покашлял и повернулся к микрофону, но петь, к счастью, не стал. Вместо этого он сказал:

- Мы очень рады видеть вас всех сегодня здесь, у нас в гостях. Приятно иметь много друзей, еще приятнее - видеть их всех вместе в .такой замечательный день. Сегодня - праздник для всех, кто любит Кирилла, праздник для меня, его отца... Но главное - это праздник для самого Кирилла. Поэтому я хочу поздравить моего сына и пожелать ему... - Листовский сделал паузу и покрутил в руке бокал, в котором, судя по всему, была простая вода. - Пожелать ему самых обычных вещей, самых простых и важных: счастья, здоровья и долгих лет жизни. За тебя, Кирилл!

Гости одобрительно зашумели. Появились официанты с подносами и бутылками шампанского. Затрещала канонада вылетающих пробок.

Вышел официант и поднялся на сцену к Кириллу. Хлопнула еще одна пробка, шампанское зашипело... Кирилл подождал, пока осядет пена, взял протянутый ему бокал и подошел к микрофону.

- День рождения - праздник детства, поэтому я хочу, чтобы сегодня мы все веселились, как дети. А я буду веселиться больше всех.

И поднял бокал. По залу пронесся стеклянный звон и смех.

Кирилл поднес шампанское к губам.

В следующую секунду лицо его перекосилось и побелело. Выронив бокал, он, хрипя, схватился за горло, сделал шаг... Колени его подогнулись, и он упал навзничь.

Спрыгнув с парапета, я ринулась к сцене, с трудом протискиваясь сквозь толпу. Спины загородили мне обзор, а когда я наконец вынырнула из гущи народа, то увидела неподвижно лежащего Кирилла, возле него Листовского на коленях, двоих охранников и вспрыгивающего на сцену Себастьяна,

Себастьян присел, положил руку Кириллу на шею...

В зале наступила гнетущая тишина.

Поднявшись, Себастьян подошел к микрофону и с трудом произнес:

- Он мертв.

В тишине раздался глухой стук. Это упал Листовский.

Глава 37 ПОКОРИТЕЛЬ ГАЛАКТИКИ

Максимыч с трудом оттолкнулся руками от шершавого ствола сосны - слишком уж долго он стоял на полусогнутых ногах, обнимая ее, как родную. Вдруг жена увидит, ревновать начнет?

Стоять без опоры было нелегко. Сосны плавали вокруг, и сам Максимыч плыл куда-то, но воздух был слишком жидок, чтобы плыть в нем безо всякой поддержки. Сделав несколько беспомощных гребков руками, Максимыч понял, что он в невесомости, и, почему-то очень обрадовавшись этому открытию, запел:

- Свинья в иллюминаторе, свинья в иллюминаторе, свинья в иллюминаторе видна! Как сын грустит о матери...

Допеть ему не удалось - пенек, попавшийся под правую ногу, прервал космический полет на самом интересном месте.

Оправившись после приземления, Максимыч благоразумно решил не рисковать больше жизнью и продолжить свой путь на четвереньках. Этот способ передвижения, не очень трудный и сравнительно безопасный, имел только одно большое неудобство - чтобы смотреть перед собой, надо было задирать голову вверх, а Максимыч, утомленный визитом к шурину, был слишком слаб для таких физических усилий. Но ползти с опущенной головой тоже невозможно, потому что тогда она начинала слишком часто ударяться о деревья. Но голова же Максимычу была еще нужна - хотя бы для того, чтобы сообразить, какие травки шурин добавляет в самогон? Отчего он получается такой душистый и зеленый? Самогон понятное дело, а не шурин. Шурин после самогона обычно становится красным, а поскольку закусывает он всегда луком, то и душистым его, при всем уважении, назвать никак нельзя.

Внезапно Максимычу послышался какой-то новый шум. Что-то вроде плеска. Пришлось поднять голову, чтобы посмотреть.

Увиденное Максимычу не очень понравилось. Размышляя о самогоне и шурине, он сбился с курса и теперь очутился на самом краю обрыва.

Внизу шумела, ударяясь о берег, вода. Чернела похожая на какое-то пугало коряга. И что-то белело в воде, покачиваясь на волнах.

Максимыч поморгал, пригляделся и закричал изо всех сил, судорожно пытаясь подняться с четверенек.

Это было человеческое тело.

Глава 38 ПРИЧИНЫ, ЧТОБЫ ОСТАТЬСЯ

Пробиться во внутренние помещения, куда унесли отца и сына, мне удалось только с большим скандалом. Охранники Листовского, поставленные у двери на страже, стояли насмерть, так что мне пришлось отбросить привычную деликатность в обращении и начать визжать и ругаться последними словами. Только тогда один из громил сходил внутрь и вернулся с разрешением впустить меня.

Проскочив за могучие спины секьюрити, я наткнулась на идущего мне на выручку Даниеля, по инерции изругав и его.

Внутри оказалось гораздо больше народа, чем я ожидала, - не только ангелы, но и Надя, и осунувшийся Борис, и Могила с компанией, и пара каких-то незнакомых мне личностей, и бармен, и официанты, и даже кое-кто из гостей. Листовский лежал на диване. О том, что он еще жив, говорили только изредка моргающие глаза. Возле него сидела заплаканная домработница. Тела Кирилла в комнате не было.