Дино Динаев - Контракт Султанова Страница 52

— У меня тоже. Мне нужна ваша помощь. Вернее, не мне, а человеку, которого вы хорошо знаете, и к судьбе которого неравнодушны.

— Не представляю, о ком вы говорите.

— О непризнанном гении Павле Султанове.

— Я чувствую в ваших словах издевательские нотки.

— Упаси Боже!

— Не поминайте имени Божьего всуе.

— Не всуе. Я люблю Бога, а он любит меня.

— Интересное заявление. Вы кто, кстати? Я вас знаю?

— Меня зовут Валентин Георгиевич. Насчет Бога это не заявление, а констатация факта. Я ведь до сих пор жив, это ли не лучшее доказательство. Жизнь вообще случайная штука. Если человек жив, это всего лишь случайность, потому что ему повсюду угрожает опасность. Опасность умереть.

Внутри Оксаны все замерло. Ей еще никто не угрожал в столь открытой форме.

— Что с Павлом Петровичем? — спросила она.

— Ничего особенного. Если вы сейчас не приедете, то возможно, он умрет.

— Не трогайте его! — вскричала она, заставив степенных посетителей обернуться.

К ней поспешил официант и чопорно предупредил:

— Нельзя ли вести себя приличнее, мадемуазель?

— Пошел к черту! — крикнула она. — Позовите моего шофера! — а в трубку спросила. — Куда я должна приехать? Какой выкуп вы требуете? Я, наверное, должна приехать одна?

— Вы неправильно меня поняли. Все беды в этом мире оттого, что мы неправильно друг друга понимаем, вы не находите?

— Куда я должна приехать? — крикнула она.

— В пивной бар "Отрыжка", — скромно ответил Валентин Георгиевич. — Что касается вашего вопроса, приезжать ли вам одной, то это очень неспокойный район. Так что советую взять вам парня покрепче, а еще лучше парочку. Да и одной вам Султанова не унести.

— Ему что так плохо?

— Плохо ему будет завтра утром, — проговорил Валентин Георгиевич. — Я вынужден вас покинуть. Мне какая-то сволочь на хвост села.

И он отключился.

В голове звучала дурацкая песенка: "Ехали козлы на осле! Ехали козлы! Козлищи, козлы!" "До чего докатилась наша эстрада? Дальше некуда. Уже про козлов запели!" — недовольно подумал Паша. Потом он понял, что его трясут с криком "Шурави! Шурави!" "Да я в Афганистане!" — понял Паша. — "Наш танк подбили, и я ранен". Воображение услужливо нарисовало картину: колонна, запертая на горном серпантине горящими машинами. Танк, валяющийся под обрывом оборванными гусеницами кверху. И вот он сам. Лежит с закрытыми глазами и с георгиевским крестом на гимнастерке. "Что за бред? Какой крест?" — возмутился Паша. — "Во времена афганской кампании еще и награды такой не существовало". Уже потом он вспомнил, что и в Афгане-то никогда не был и в танковую атаку не ходил. Откровенно говоря, Паша и в армии-то не служил. Военной кафедрой в институте обошелся. И в этот момент Султанов очнулся окончательно. Он лежал на полу в комнате Айса, рядом на коленях стоял Тафик.

— Слава Аллаху, очнулся, шурави! — обрадовано воскликнул таджик. — Я думал, ты уже в лучшем мире!

Комната носила характер небольшого разгрома. Все, что стояло раньше на полках: краски, скульптуры, картины, теперь было разбросано по полу. За окном небо уже ощутимо посветлело.

— А где Светлана? Она была здесь!

— Этот блят с молодым Обанаевым сбежал.

— Врешь!

— Клянусь Аллахом! Он давно шашни с сынком крутит. Все знают, у кого хочешь, спроси. Только хозяин не верил, слепой ишак!

— Мне надо срочно вернуться в подвал, пока они не хватились! — заторопился Паша. — Они могут сунуться ко мне в любой момент. Если меня найдут здесь, то мне конец.

Он приподнялся и осекся. Руки и вся его одежда была в пролитой краске.

— Черт! Черт! Опять подставили!

Он понял, что теперь разбираться никто не станет. Время разбирательств прошло. А Светка хороша! Ну что за бабы пошли! Подставляют и подставляют!

Тафик опустился рядом с ним на корточки и покачал головой:

— Тебе надо бежать, шурави, иначе они убьют тебя! Аслан злой. Его ничего не остановит.

— Куда бежать? — спросил Паша.

— Ты хороший шурави. Я тебе помогу. Во дворе стоит машина, нам надо до нее добраться. Вставай быстрее. Тебе надо поторопиться.

Они выбрались в зал, наполненный богатырским храпом. Причем, его законная жена храпела громче всех.

— Мне надо взять кое-какие свои вещи, — напомнил Паша.

— У тебя сейчас только одна вещь, о которой надо думать, шурави. Твоя жизнь, — заметил Тафик.

Паша согласился. "Надо будет потом эту фразу в роман вставить", — подумал он. Они беспрепятственно минули сонное царство, вышли на улицу и прошли под навес, где располагался гараж. Тафик ловко вскрыл крайнюю машину и завел ее без ключа.

— Только не давай ей заглохнуть, а то не заведешь потом, — предупредил Тафик, после чего сунул ему немного денег. — Это тебе на первое время. Только сразу не трать. Ну что ж, прощай, шурави.

Паша пожал протянутую сухую как у ребенка ладошку и сказал:

— Знаешь, ты настоящий друг. Что я могу для тебя сделать?

Помявшись, Тафик попросил:

— Никому не говори, шурави, что я тебя спас. И еще. Если я тебя поймаю, я тебя убью. Да поможет тебе Всевышний!

Маленький человек в тюбетейке открыл ворота, и как только он выехал, сразу затворил их, предоставив Пашу самому себе.

Донат намазал черную икру на бутерброд, однако ему показалось мало, и он поставил рядом небольшую полуторакилограммовую баночку того же продукта. В это время зазвонил телефон. Донат недовольно глянул на часы. Половина одиннадцатого. Он не привык начинать рабочий день так рано, хоть являющийся его собственностью зубоврачебный кабинет открывался в семь утра. Набранные туда молодые врачи (только не спрашивайте, есть ли у них дипломы, а если есть, то какие) уже давно исправно мучили страждущих. Какого рожна нужно от него? Донат знает, что звать Галку бесполезно, она раньше двенадцать не встает. Он вздыхает, поддевает тапки из настоящего лебяжьего пуха и шлепает в прихожку к мобильнику.

— Донат Михайлович? — начальственно интересуются в трубке. — С вами говорят из мэрии. Моя фамилия Амбросимов. У нас к вам деловое предложение. Дело в том, что освободилась вакансия начальника отдела здравоохранения и, учитывая ваши выдающиеся заслуги перед городом, эту должность предложено занять вам.

Донат рефлекторно поджал обильный животик. Пост начальника отдела мэрии (любого отдела) был недостижимой мечтой даже среди деловой элиты. Люди, казалось бы, и так владеющие всем, считали счастьем войти в этот круг небожителей. Донат же был мелкой сошкой, с трудом урывающий свой бутерброд с черной икрой с этого пирога, он и предположить не мог, что ему может так подфартить.