Артем Колчанов - Дороги Страница 52

Здесь был лифт. Но он спустил нас всего на пару этажей. Мы оказались почти в таком же коридоре. Я пошел за Гилом, ничего не спрашивая, потому что чувствовал, что он мне ничего не ответит. Он открыл одну из дверей, и мы оказались в зале, который был чем-то вроде оранжереи, тщательно спланированной и ухоженной. И в этой оранжерее работали десяток мальчишек лет двенадцати-тринадцати. В одних только шортах и сильно загорелые. Веселые и подвижные ребятишки. Но как только они увидели Гила, то смех оборвался, и они замерли.

– Ну-ка, все сюда, - негромко сказал Гил, и все его сразу же послушались. - Бездельники, снова вы здесь. По-моему, у вас сейчас должна быть математика.

– Гил, у нас математика уже закончилась, учитель нас отпустил пораньше, вы можете сами у него спросить.

– Обязательно спрошу, потому что вам не доверяю. В прошлый раз вы меня обманули самым бессовестным образом.

– Но мы же обещали, что больше не будем обманывать.

– Но я вам не верю, поэтому обязан проверить, - потом он повернулся ко мне, - идемте, капитан.

Мы прошли через оранжерею. Но возле двери Гил включил висевший тут аппарат связи и переговорил с этим самым учителем. И только потом кивнул мне, приглашая следовать за собой. За дверью снова был коридор, но едва мы только вышли туда, как к Гилу буквально подбежала какая-то женщина. Глянув на меня, она что-то быстро зашептала ему. Гил тут же переменился в лице:

– Извините, капитан, но мне сейчас не до вас. Вернитесь к советнику. Надеюсь, что дорогу вы найдете. Если будет возможность, постараюсь найти вам другого сопровождающего.

Сказав это, он быстро ушел с женщиной, которая его искала. Мне же ничего больше не оставалось, как вернуться. Но быстро вернуться к советнику мне не удалось. Когда я вернулся в оранжерею, то дорогу мне преградили уже виденные мною мальчишки, которые были настроены теперь более решительно.

– Извините, - сказал тот же самый мальчишка, он очевидно был у них заводилой, - но если мы не ошибаемся, то вы не кто иной, как Виктор Стрельцов с "Иглы"?

– Не ошибаетесь, меня действительно зовут так.

Все они тут же весело оживились. А тот же самый мальчишка снова сказал:

– Еще раз извините. Но если вы не торопитесь, то не могли бы вы побыть с нами. Расскажите нам что-нибудь. Нам ведь интересно, а мы практически нигде не бываем. Ну, пожалуйста, мы вас все просим.

И я остался. Они попросили меня рассказать о Земле, и я рассказал, немного, но вполне достаточно. Потом они попросили меня рассказать о последней латянской войне, и я тоже рассказал, ничего не приукрашивая. Потом откуда-то донеслась какая-то бодрящая мелодия, и мальчишки, вежливо попрощавшись со мной, удалились. Я же еще какое-то время посидел на каменном ограждении. Потом поднялся, чтобы идти к советнику, но меня снова окликнули:

– Подождите, пожалуйста.

Это снова был тот же самый мальчишка, который и в первый раз заговорил со мной. Только сейчас он успел толи переодеться, толи просто одеться. На нем сейчас была белая рубашка с короткими рукавами и светло-серые брюки. Я остановился и повернулся к нему.

– Извините, пожалуйста, за назойливость, но я хочу поговорить с вами, когда других ребят тут нет.

– Садись, - я указал ему на место рядом с тем, где только что сидел, и сам опустился обратно.

Мальчишка тоже сел и продолжал молчать. Выдержав паузу, я сказал:

– Ну, и?

Когда он снова посмотрел на меня, глаза у него уже были сырыми:

– Никто из ребят, да и я тоже, не решились ни сказать, ни спросить того, что собирались. Но может быть вы это и так знаете, коли уж находитесь здесь. Все ребята, с которыми вы сейчас разговаривали, и я в том числе, обреченные… Да, обреченные. Кому-то из нас осталось жить год-два, кому-то немного больше, как повезет, но никто из нас уже не станет взрослым.

И его прорвало. Его звали Ором Тостьись, ему тринадцать лет. Много что он рассказал. О том, что ему раньше было хорошо, о том, кем он мечтал стать, когда станет взрослым. О своих друзьях по школе и по летней группе. И о том, что прошлой осенью он заболел, и это оказалось не обычной простудой, а проявлением последствий войны и измененных генов, которые и ведут его сейчас к преждевременной смерти. И что нет никакой надежды на избавление… Высказав все это, мальчишка больше не выдержал и убежал, не попрощавшись.

Мне же стало окончательно ясно назначение этого санатория, и заключенные в нем боль и страдания ни в чем не повинных жертв давно закончившейся войны. Мне было ясно, что хотел показать мне советник Инорэ, и чего не показал Гил. Но мне уже и не нужно было на это смотреть. Мое решение и так уже созрело, и я не собирался от него отказываться. Но я продолжал сидеть в этой самой оранжерее, пока меня не нашел Гил. Гил выглядел осунувшимся.

– Пойдемте, - сказал он мне, - там советник уже волнуется.

Я кивнул и пошел следом за ним.

– Вы кое-что успели узнать?

– Вполне достаточно, - кивнул я, - эти ребята действительно обречены?

Он хмуро кивнул:

– Мутация генотипа АУН-16. Проявляется после десяти лет. Неизлечима и неподавляема. Вряд ли кто из них доживет до восемнадцати. Большинство же умрет в четырнадцать-пятнадцать.

– И все, кто находится в "Эйкане", обречены?

– Большинство. Кто на преждевременную смерть, а кто на жалкое существование. Мало кто из них покинет эти стены живым. Некоторые изуродованы физически. Им мы еще хоть как-то можем помочь. Восстанавливающая хирургия, механопротезы, - он качнул своей левой рукой, - трансплантация чужих тканей. Тем, которые умственно отсталые, мы прививаем хоть какие-то навыки. Но большинство пациентов сейчас составляют ребята вроде тех, что вы видели. Тяжелые скрытые мутации, и большинство из них если не приводит к смерти, то делает беспомощным и зависимым от медицины на всю оставшуюся жизнь. Мало кому из них удается помочь и уж тем более спасти… А они верят, подчас до самого конца. Думаете, почему вот эти ребята почти все свободное время проводят в этой оранжерее. Несколько лет назад у нас тут был один мальчик с тем же самым диагнозом АУН-16, но, скорее всего диагноз был изначально неверен, и он оказался здоров. Так вот, этот мальчик все свое свободное время проводил здесь, ухаживая за растениями. А кто-то из этих ребят узнал об этом… Они о чем-то просили вас?

– Нет, никто ни о чем меня не просил.

– Так я и думал.

Межу тем мы уже дошли до кабинета, где нас ждал советник:

– Капитан, вам все показали?

– Вполне достаточно, советник.

– В таком случае нам лучше удалиться отсюда.

Я кивнул, соглашаясь с ним. Мы поднялись на крышу и, заняв места в вертолете, отправились обратно на космическую базу. По пути молчали. На космодроме же я попросил советника сесть поближе к кораблю. Мы снова поднялись на борт, чтобы окончательно завершить этот разговор. Но советник молчал, и я молчал тоже, считая, что первым заговорить должен он. А молчание затягивалось. Прошло наверно минут пятнадцать, прежде чем советник заговорил: