Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 2 Страница 53

Макклюр потерял было дар речи, но оправился и рявкнул:

— Мистер Кику! Вы не имеете права говорить с прессой. Это приказ!

Роббинс откусил заусеницу, сплюнул и сказал:

— Ради бога, Мак! Вы не можете одновременно увольнять его и запрещать ему говорить…

— Секреты Департамента…

— Эти департаментские секреты — мое больное место! Может быть, в соответствии с ними вы имеете право назначить ему какое-то особое выходное пособие, но неужели вы думаете, что его это остановит? Генри — человек, у которого нет страхов, нет надежд, нет иллюзий, и вы не можете дотянуться до него. И если все, что он может рассказать репортерам, вы окрестите «секретами», это принесет вам куда больше вреда, чем если вы не будете дурачить их.

— Могу я сказать несколько слов?

— А? Пожалуйста, мистер Кику.

— Благодарю вас, господин Секретарь. Я не собираюсь сообщать прессе аспекты этого дела. Я просто хотел доказать, доводя ситуацию до абсурда, что правило, по которому народ должен быть информирован… может, как и каждое правило… привести к неприятным результатам, если его применять слепо. Я вижу, что вы действовали непродуманно, сэр. Я хотел удержать вас от дальнейших необдуманных поступков, пока мы не выработаем меры, которые смогут предотвратить неприятности.

Макклюр внимательно посмотрел на Кику.

— Что вы имеете в виду, Генри?

— Я всегда имею в виду только то, что говорю. Это экономит время.

Макклюр повернулся к Роббинсу.

— Вы видите, Вес? Не на то дерево лаете. Генри благородный человек, если даже мы и расходимся с ним во мнениях. Видите ли, Генри, я поторопился. Я решил, что вы мне угрожаете. Забудьте все, что я говорил относительно вашей отставки, и принимайтесь за дело. Ну?

— Нет, сэр.

— Что я слышу? Хватит, человече, не будьте ребенком. Я был вне себя. Я был оскорблен, я сделал ошибку. Я извиняюсь. Кроме того, мы не должны забывать о благе общества.

Роббинс оскорбительно хмыкнул. Мистер Кику был вежлив.

— Нет, господин Секретарь, на меня это не действует. После того как я один раз был вами уволен, я не могу больше пользоваться таким вашим доверием, которого требует работа под вашим руководством. Дипломат может действовать, только если ему доверяют, часто это его единственное оружие.

— М-м-м… ну, я готов признать, что ошибался. В самом деле.

— Я верю вам, сэр. Могу ли я высказать последнее и совершенно неофициальное предположение?

— Что за вопрос, конечно, Генри.

— Кампф будет самым подходящим человеком для обыденной работы, пока вы не подберете новую команду.

— Да, да, конечно. Если вы так считаете, так оно и должно быть. Но, Генри… он будет исполнять эти обязанности только временно, пока вы все не обдумаете. Потом мы скажем, что он плохо себя чувствует или что-то в этом роде.

— Нет, — холодно откланялся мистер Кику и направился в свой кабинет.

Но прежде чем он сделал несколько шагов, Роббинс гаркнул:

— Вы, двое, успокойтесь. Ничего еще не решено. Макклюр! Вы сказали, что Генри благородный человек. Но вы кое-что забыли.

— Да? Что именно?

— Генри всегда играет строго по правилам. Что же касается меня, я вырос на заднем дворе и меня все эти тонкости не интересуют. Я соберу ребят и все им выложу. Я им расскажу, где собака зарыта, кто тележку опрокинул и кто кладет ноги на стол.

— Если вы сообщите такие непроверенные сведения, — возмутился Макклюр, — не рассчитывайте, что вам когда-нибудь удастся получить работу при нынешней администрации!

— Не угрожайте мне, вы, перезревшая тыква! Карьера меня не интересует, и без работы я не останусь. После того как я спою свою песенку, меня ждет работа в «Столице — от и до», где я буду вести колонку и с удовольствием рассказывать читателям, как живут наши супермены.

— Вам совершенно чужды всякие понятия о верности и благородстве.

— В ваших устах, Мак, это звучит поистине прекрасно. А чему верны вы? Только стремлению сберечь свою политическую физиономию?

— Это в самом деле не совсем благородно, Вес, — мягко вмешался мистер Кику. — Секретарь совершенно твердо высказывался относительно того, что мальчик не должен быть принесен в жертву.

— О'кей, Мак, запишем это на ваш счет. Но вы хотели принести в жертву сорок лет беспорочной службы Генри, чтобы спасти свою собственную отвратную физиономию. И не беспокойтесь: что касается меня, я позабочусь, чтобы она украсила первые полосы всех газет. Мак, больше всего газетчики не терпят тех, кто рвется в заголовки. В стремлении человека видеть свое имя набранным большими буквами есть что-то омерзительное и отвратное. Я не могу переделать вас, да и не хочу, но будьте уверены, ваше имя будет вынесено во все заголовки, вот такими буквами… но это будет в последний раз, пока…

— Что вы имеете в виду… «пока»?

— Пока мы не соберем Шалтая-Болтая опять.

— Ах вот как? Смотрите, Вес, я ни с чем не посчитаюсь.

— Конечно, вы так и будете действовать. — Роббинс нахмурился. — Яснее ясного. Можно преподнести голову Генри на блюде. Взвалить на него всю ответственность за вчерашнее интервью. Он дал вам неправильный совет. Он уволен — все довольны и ликуют.

— Так я и предполагал. И я буду рад помочь… советом, как завершить всю эту историю с хрошии, — вмешался мистер Кику.

— Но вы не радуйтесь, Мак, — предупредил Роббинс. — Это вполне приемлемое решение, и оно сработает… потому что Генри мыслит гораздо шире, чем вы, и не изменяет своим взглядам. Но это не то, что мы собираемся делать.

— Но если сам Генри согласен, то ради высших интересов…

— Бросьте! На блюде будет голова не Генри, а ваша. Их взгляды встретились. Наконец Макклюр сказал:

— Если вы собираетесь так действовать, можете убираться. Если вы хотите драки, вы ее получите. И первая история, которая получит огласку, будет о том, как я уволил вас обоих за нелояльность и некомпетентность.

Роббинс нахально усмехнулся.

— Надеюсь, вы так и поступите. Вот тогда-то я и посмеюсь. Хотите послушать, как пойдут дела?

— Ну что ж… попробуйте.

— Так или иначе, с вами все ясно, А теперь помолчите и дайте мне сказать. С вами все покончено, Мак. Я не специалист по ксенологии, но даже я вижу, что может дать цивилизации ваш подход. Вы действуете как сельский судья в таком тонком и деликатном деле, как отношения с негуманоидными расами. Именно поэтому вы дошли до точки. Вопрос стоит так: хватит ли у вас сил выбрать нелегкий путь? Или вы изберете путь полегче, чтобы заработать пару напыщенных фраз в учебнике истории?