Георгий Гуревич - Темпоград. Научно-фантастический роман Страница 53

Можно ли предсказать поведение животного? Основных мотивов три: голод, инстинкт самосохранения и инстинкт размножения. Пожалуй, с тремя мотивами вычислители справятся. Можно подсчитать, когда волк выйдет на охоту. Но ведь неизвестно, что он встретит по дороге.

Сколько мотивов в основе деятельности человека?

Машина Скептик учитывает десять.

Машину на сто мотивов хотел бы спроектировать Лев.

Будет ли она предсказывать поведение человека?

В основном, вероятно, будет. Если не предскажет, поможет разобраться.

Человек — самое сложное, самое совершенное, что есть в известном мире. Самое совершенное, но идеальное ли?

Лев Январцев недоволен своим собственным умом.

Он считает, что его ум медлителен, читает не более двух страниц в минуту. Его ухо слышит не более трехсот слов, память запоминает семь предметов зараз, десятка три новых понятий за сутки. Вообще она перегружена, с каждым годом все неохотнее находит площадь для новых сведений. Лев не способен заниматься тремя делами сразу, с двумя справляется туго и плохо. Четко думает об осях, ясно видит одну сторону дела, о второй вспоминает не сразу, в пяти-шести путается безнадежно. А мир-то многогранен.

Улучшение мозга вносится в список важнейших дел Темпограда.

Улучшение мозга. Тысячемотивная машина для будущего. Хроноскоп для прошлого. Темпоскаф для бесконечно малого…

И сразу возражение:

Почему завяли дела с темпоскафами? Промышленность не справлялась. Проекты в Темпограде, заводы в Большом мире. В Темпограде голова; руки-ноги снаружи. Беспомощна голова без тела.

Следовательно, нужно перевести в Темпоград и заводы.

Тут гвоздь проблемы!

Некогда, недель семь назад, при основании Темпограда, все твердили: «Девиз города: «По потребности без промедления!» Говорили: «Долог путь от пробирки до прилавка, от заказа до доставки». Говорили: «Тянется-тянется цепь: идея — опыты — проекты — завод — массовое производство — доставка». Темпоград сократил только первые звенья — от идеи до проекта включительно. Но дальше все идет в прежнем темпе: строится завод, расставляются станки, обучаются мастера и так далее.

Итак, производство в Темпоград! Но что это означает? Надо разместить в городе заводы, поселить рабочих и инженеров, знающих, квалифицированных. Где обучать их? Снаружи? Медлительными темпами? Не хватит специалистов. Стало быть, и школы надо перевести на быстрое время? В самом деле, зачем учиться, учиться, учиться десять лет, если за десять дней можно пройти всю программу?

Т-города для ученых, Т-города для рабочих. И для школьников Т-города. Тянется одно за другим.

Очередной вопрос: где кормить все это стремительно растущее население? Как обычно, хлебом с полей, рыбой из морей? Но поля на Земле не резиновые, моря нерастягивающиеся. Можно повысить урожайность в 360 раз?

Президент отмечает: «Урожайность — задание химикам».

Химики думают, президент размышляет. В Темпограде хватает времени для размышлений. Но нужно, чтобы и Большой мир задумался, чтобы морально готовился к новой своей судьбе. И для неторопливого внешнего мира президент пишет статью «Т-будущее человечества».

Он пишет о том, что практическая деятельность требует темпа, темпа, темпа. Трудиться надо поэтому в темпоградах: там жить, там расти, там учиться, там изготовлять машины и пищу.

А остальная Земля, наконец-то освобожденная от коптящей промышленности и пылящих пашен, станет всемирным парком чистоты и отдыха. Потрудившись вволю, люди будут приезжать в девственные леса, к незамутненным морям, неизуродованным горам. Воплотится извечная мечта горожан о нетронутой природе.

Он пишет, что эти визиты в природу, в прежнее медлительное время совершенно изменят стиль жизни человека. Проработавши три-четыре дня — три-четыре биологических года — в одном из Т-градов, люди будут уходить в отпуск на три-четыре месяца, набираться сил. Но за это время в Т-граде пройдет около ста лет — целая эпоха. Из отпуска люди вернутся в другой век. И воплотится еще одна мечта, та, что выражалась словами: «Одним глазком посмотреть бы на будущее!» Отныне любой гражданин после очередного отпуска войдет в будущее двумя ногами, посмотрит двумя глазами и двумя руками возьмется за дела, которые прежде ему казались сказочными. Каждому достанется жизнь в нескольких эпохах.

«Попутно, — писал президент, — будет решена издревле висящая над нами демографическая проблема. Темпограды невелики, одного гектара на каждый город хватит с лихвой. На зеленой планете они займут совсем немного места: какие-то доли процента. Если же в весьма отдаленном будущем население умножится в тысячи раз и начнет отбирать территорию у парков, можно будет снова увеличить темп и уменьшить размеры городов, не урезая нисколько зеленые леса и луга. Так что нам никогда не понадобится покидать нашу родную, достаточно просторную планету, менять ее на чуждые и неудобные космические миры.

Мы удивлялись на конференциях, — писал президент далее, — почему в столь древней вселенной мы не встречаем высокоразвитых цивилизаций. Почему нет ни одной, которая опередила Землю хотя бы на тысячу лет, покорила бы и заполонила всю Галактику? Вот и ответ. Высокоразвитые цивилизации распространяются не вширь, а вглубь, уходят в микромир, чтобы не распыляться в пространстве и не распылять свою культуру.

Не вширь, а вглубь.

Развиваются на родной планете, развивают свою планету».

Президент написал свою статью часам к четырем вечера 28 июня. Написал и тут же передал в Москву с настоятельной просьбой опубликовать в утренних газетах. Сам не поехал. Понимал, что большому неторопливому миру нужно время, чтобы набрать статью, отпечатать, разослать, прочесть, обдумать, обсудить, ответить. Отклики могли поступить не раньше, чем к вечеру 29 июня, вероятнее, на следующий день. А день — это год работы. За год можно разработать план перехода к всемирной теградизации, хотя бы подготовить исследования. Когда Академия Времени раскачается на обсуждение, будет что обсуждать.

— Денек я могу же пробыть здесь, доктор? На день здоровья хватит? — спрашивал президент, провожая своего заместителя. — Наверное, выдержу. А как получу ответ, сейчас же прочь отсюда; прочь, прочь, даю вам честнейшее слово.

— Не верю, — ворчал медик. — Не верю и не одобряю. Санкции не даю.

За работой часы (и биомесяцы) летят быстро. Президент уточнял планы, а в Подмосковье между тем день сменился тихим вечером, комары полютовали и сели в траву, звезды проклюнулись на неохотно темнеющем небе; потом восток стал сереть, светлеть, розоветь; разрумянились облака, и застоявшиеся станки в типографии начали хлопать плоской своей пастью, прикусывая полосу за полосой.